Феномен полиглотов - Майкл Эрард

Если с человеческим мозгом происходит то же самое, то, по предположению Гешвинда и Галабурда, образующаяся асимметрия может создавать кластеры *** таланта и ущербности. Их теория позволяет объяснить, почему дети с нарушениями в левом полушарии мозга, проявляющимися, например, в виде дислексии или заикания, как правило, имеют более развитые по сравнению с обычными способности, находящиеся в ведении правого полушария, такие как, например, умение быстро собирать паззлы. Кроме того, это может объяснить, почему леворукость (или амбидекстрия *[50]), гомосексуализм, аутоиммунные заболевания (например астма или аллергия), неспособность к обучению, с одной стороны, и музыкальный, художественный и математический таланты, с другой, часто сопутствуют друг другу – если не в одном человеке, то в одной семье.

К. Д. тоже не являлся исключением. У него был брат-близнец, не проявлявший, правда, никаких выдающихся способностей; они оба не были правшами (К. Д. – левша, а его брат в одинаковой степени владеет обеими руками); К. Д. страдал аллергией, он гомосексуалист и плохо ориентируется в пространстве.

Но разве не опровергает рассматриваемую нами теорию факт, что брат К. Д. не имеет языковых способностей и не является геем? Нет, говорит Лорейн. «Так же как не опровергает эту теорию и наличие большого числа левшей, не обладающих никакими талантами; кластеры могут образовываться в мозгу других членов их семей», – сказала она.

Речь не идет о каком-то конкретном гене таланта или ущербности. Определяющее значение имеют те гены, которые влияют на работу гормонов. Согласно гипотезе Гешвинда – Галабурда, гены плода управляют выработкой тестостерона и определяют его уязвимость к гормональным вбросам. Правильный вброс в правильный момент и при правильных сопутствующих условиях может привести к возникновению такой асимметрии мозга, которая ведет к появлению характеристик, интерпретируемых в обществе как талант или ущербность. Независимо от того, проявляются ли способности гиперполиглота в очень быстром обучении, или в свободном использовании знаний, или и в том, и в другом одновременно, его талант является результатом стечения обстоятельств.

Поскольку хорошая экспедиция всегда должна начинаться с приема пищи, наш с Лорейн разговор о гиперполиглотах проходил в суши-ресторане. На завтра у нас было намечено посещение института мозга, поэтому нам было о чем поговорить.

Даже если не соглашаться с тем, что гормональный беспорядок создает кластеры, определяющие ключевые характеристики мозга, кластерная теория все равно вызывает интерес. Лорейн хотела знать, встречались ли мне люди, у которых проявлялись признаки, подтверждающие гипотезу Гешвинда – Галабурда. Я ответил, что большинство известных мне гиперполиглотов были мужчинами и среди них было довольно много геев и левшей. Александр не мог водить автомобиль. Он сам научился писать левой рукой, а его отец имел брата-близнеца. Я рассказал ей и о переводчике, с которым познакомился в офисе Европейской комиссии в Брюсселе. Грэм Кэнсдейл, сорокатрехлетний британец, выросший в «категорически одноязычной семье» (как он сам выразился), выучил в той или иной степени двадцать два языка (включая гуарани, язык коренных народов Парагвая, и вьетнамский, которые дались ему очень нелегко). Четырнадцать из этих языков он использует на профессиональном уровне (французский, испанский, итальянский, шведский, русский, португальский, венгерский, датский, греческий, чешский, словацкий, арабский, турецкий и финский). В тот период, когда мы познакомились, он в свое свободное время занимался арабским, китайским и турецким языками.

«Люди думают, что это тяжелый труд, – сказал он мне. – В моем случае это не так. Я не трачу на изучение языков огромного количества времени. Они даются мне легко. Если это и тяжелая работа, то я этого не чувствую. На самом деле все происходит само собой. Все, что я делаю – это запоминаю и позволяю языку свободно войти в меня. И для этого мне не приходится сильно напрягать извилины в своей голове».

При этом Грэм не умеет управлять своей прекрасной памятью. Хорошо запоминая все, что связано с языками, он плохо запоминает, скажем, исторические факты. И кроме того, он является гомосексуалистом, живущим семейной жизнью с парнем из Словакии. Он не столько аккумулирует слова, сколько систематизирует их. Он приходит в щенячий восторг от того, что ему удается разобрать слова, напечатанные в меню очень мелким шрифтом, а также от чтения уличных вывесок во время многочисленных путешествий по миру.

Этот пример выглядит забавным, но вполне вписывается в гипотезу Гешвинда – Галабурда, которая способна объяснить многие явления как на биологическом, так и на социальном уровне. При этом данная гипотеза не утверждает, что люди, обладающие некими признаками А и Б, обречены на то, чтобы стать С. Вместо грубого детерминизма теория предлагает набор возможных вариантов. Еще одним ее достоинством является то, что она трактует хиральность, иммунные заболевания, талант и даже сексуальные предпочтения как проявления, находящиеся внутри одного спектра.

Однако нельзя не отметить, что при всей своей несомненной мощи данная теория трудна для практического использования. Чтобы погрузиться в нее достаточно глубоко, вы должны очень хорошо разбираться в генетике, когнитивной науке, эпидемиологии и эндокринологии. Вам также пришлось бы собрать большое количество материала для изучения, опросить многие семьи, задавая им правильные вопросы. Попытки подтвердить некоторые корреляции проходили с переменным успехом. Например, во время одного из исследований не удалось обнаружить никакой связи между леворукостью и пространственными или математическими способностями, зато левши чаще сообщали, что у них возникают проблемы с речью. Многочисленные исследования показали, что среди людей, страдающих аутизмом, большое количество тех, для кого правая рука не является основной. Еще одно исследование подтвердило сделанное на основании гипотезы Гешвинда – Галабурда предположение, что мужчины лучше женщин справляются с заданиями на мысленное вращение[51]. Однако помимо той работы, которую Лорейн провела с К. Д., никто и никогда не пытался проверить, насколько данная теория подходит для объяснения способности к изучению иностранных языков.

Мы обсудили, каким образом я мог бы собрать информацию о кластерных признаках от максимально возможного количества людей, и в конечном счете остановились на варианте онлайн-опроса, который и был проведен мной с января 2009 по январь 2010 года. В нем приняли участие почти четыреста человек со всего мира. Тем из них, кто утверждал, что знает шесть или более языков, было предложено заполнить более подробную анкету и ответить на вопросы о своей семье, о своих методах обучения и когнитивных особенностях[52].