На краю пропасти - Юрий Владимирович Харитонов

* * *

— Нет! Нет-нет-нет-нет, — пелена спала. Митяй словно очнулся ото сна и оказался в кошмаре. Юноша находился в казарме стрельцов. Вокруг царил полный хаос: мебель разломана и раскидана по большому помещению, круго́м мёртвые тела, их части, кровь… много крови. На потолке, стенах, полу. На руках.

На его руках! Митяя!

— НЕТ! — И не руки это вовсе, а странные чёрные отростки, до безобразия обугленные и исковерканные неведомой силой в неузнаваемые, узловатые культяпки с кривыми пальцами. Что это? Сон. Точно, сон! Но ведь в любом сне можно проснуться? Оказывается, не в любом. Он не мог. Митяй бродил среди мертвецов, стараясь не задеть тела ногами, но не получалось: иногда это случалось, и юноша спотыкался обо что-то окровавленное, но чаще поскальзывался на сгустках застывающей крови.

Упал. От осознания совершённого, того, что наворотил: ведь эти трупы — дело его рук, рук чудовища, родившегося в Митяе. Грудь сдавила невероятная тоска. Терпкий специфический запах ударил в нос, отчего сына Воеводы вырвало чем-то тёмным вперемешку с кровью и кусками чего-то, похожего на мясо. Снова вырвало. Глаза жгло, но слёзы почему-то не текли. Их просто не было, как и большей части воспоминаний о произошедшем. Смутные образы, тени… Ведь на него нападали чудовища! Как же так? Почему теперь они все превратились в людей? В знакомых, в стрельцов, в которые и юношу хотели посвятить после испытания. Так что же случилось? Почему он бродит среди мёртвых тел со следами крови на руках? Почему? Почему? Почему…

Шатаясь, Панов вышел в коридор: та же самая картина. Убитые, исковерканные чудовищной силой люди, кровь, оружие, выглядывающее из-под мёртвых тел. Митяй спустился со второго этажа, озирая деяния рук своих. На постоянные спазмы желудка он внимания уже не обращал. Не было сил. Дверь лазарета лежала на полу, и опять тела… тела… Как и в казарме личной охраны Воеводы.

Что-то блеснуло в кровавом месиве, что-то до ужаса знакомое. Митяй похолодел, затрясся, потом присел и дрожащей чёрной рукой вытянул испачканные в крови очки отца. Это что же? Как так? Неужели… взгляд упал на безголовое тело рядом: узорчатую рубашку невозможно было не узнать. Юноша зажмурился от горя, сжал кулаки, отчего стекла очков лопнули, а дужка погнулась. Плечи затряслись, а рот скривился в бесшумном крике: чувства взорвались с новой силой, эмоции вспыхнули, биохимические процессы ускорились, вызвав шок… и Митяй вновь растворился в го́́ре, отдав себя во власть поселившегося внутри монстра.

Существо сидело над мёртвым телом отца, часто-часто дыша и иногда вздрагивая от импульсов боли, пронзающих все внутренности. И в этот момент в помещение ворвались четверо стрельцов. Они дежурили на ближайших башнях, когда услышали шум в стрелецком корпусе и, доложив командиру на главных воротах, бросились проверить.

— Что за! — обронил первый, когда споткнулся в полутьме о мертвеца. Остальные сгрудились у входа с недоумёнными лицами. Но незаметная тварь, сидевшая за углом, вскочила и кинулась в лазарет.

Одного из стрельцов тут же вырвало. Он не удержался и бросился на улицу, изрыгая остатки ужина. В помещении раздались звуки борьбы, но стрельцу было не до этого. Казалось, увиденное кровавое побоище будет сниться теперь всю жизнь. Когда содержимое желудка иссякло, стрелец отдышался, с автоматом наперевес бросился внутрь строения и успел увидеть своих мёртвых товарищей, прежде чем умер сам. Тварь, ждущая за дверью, воткнула клешнеобразную лапу в спину бойца. Тот лишь удивлённо охнул, когда из груди показалась шевелящаяся конечность, и упал замертво.

Митяй пару секунд стоял, рассматривая то, что сделал, потом толкнул дверь, отчего она слетела с петель и выпала наружу. Прохладный ночной воздух рванулся внутрь, и тварь, вдыхая полной грудью, вышла на улицу. Сотни запахов вскружили голову, поражая многомерностью и объёмом. Теперь он чувствовал по-другому, иначе воспринимал, почти видел флюиды, проносящиеся в воздухе вслед за живыми существами. Темнота расцвела множеством красок, окрасилась в яркие цвета-следы людей, их оставивших. И во всеобщей картине запахов он уловил единственный, ненавистный и яркий — существа, смерти которого Митяю хотелось больше всего на свете. Это был запах Яроса, яркой полосой выходивший наружу сквозь поломанные ворота.

Сейчас людей, пытающихся их отремонтировать, осаждали серые падальщики, а стрельцы с надвратной церкви защищали подступы.

Для твари, рождённой вирусом и уловившей запах врага, не осталось ничего более желанного, чем юноша, покинувший город. Повышенный метаболизм нового организма имел один огромный минус: синапсы мозга не успевали обрабатывать информацию, поэтому новоявленная тварь плохо ориентировалась в крохах старой информации. А самое последнее и самое яркое, что Митяй помнил — это был Ярос, ненависть к нему и отвращение. Из этих кратковременных воспоминаний мозг нового существа, как губка, впитал только один образ, его запах, который красным маячком сигналил впереди, заставлял двигаться только в этом направлении, пока человек не будет задавлен и растерзан.

Существо быстро определило, что через ворота не выбраться: люди и собаки затеяли битву. Оставался другой путь — через стену. Митяй повертел головой, осматривая периметр, и остановился на ангаре автомобилей. Он был на метр ниже стены и прилегал почти вплотную к надвратной церкви.

Окинув прощальным взглядом людское поселение, чудовище взвыло. По-звериному, ни одной человеческой нотки не прозвучало в голосе. Душераздирающий вопль заставил замереть стрельцов, защищающих ворота; людей, проснувшихся в подземелье под крепостным валом; серые падальщики встрепенулись, расценив вой как сигнал к нападению; в руинах города зашевелились кошаки, учуяв ночную битву; а в старом цехе ткацкой фабрики неизвестные крылатые твари пробили наконец окно и вырвались наружу, полетели всем скопом в сторону Юрьева. Это не предвещало ни городу, ни людям ничего хорошего.

Митяй, довольный изданным призывным звуком, кинулся в сторону ангара, по доскам стены забрался на крышу и перепрыгнул на надвратную церковь. Там он удовлетворённо оглянулся, наблюдая, как к монастырю стягиваются смертоносные силы, а полуодетые, полусонные люди выбегают из подземного убежища, готовясь защищать почти умерший город.

Больше Митяй не стал ждать, тенью соскочил на землю по ту сторону стены и широкими прыжками поскакал, растворившись во тьме развалин, оставив Юрьев на растерзание тварям.

* * *

Гром вспомнил Потёмкина. События тридцатилетней давности захлестнули мужчину, заставили унестись в далёкие юношеские года, в то время, которого, казалось, никогда не существовало. Недаром грубые обветренные черты, перечёркнутые старым шрамом, показались ему знакомыми. Такое не забывают!

Санкт-Петербург. Военно-медицинская академия имени Кирова. Второй курс… Конфликт с «ботаном» Потёмкиным из-за красавицы Маргариты, после — госпитализация Игоря, а позднее — позорное исключение Олега из