Осколок - Себастьян Фитцек

Бенни пораженно покачал головой.

Машина подпрыгивала на колдобинах, и Марк все еще не мог понять, где они едут. Лишь когда они вырулили на безлюдную, но отремонтированную дорогу, Марк догадался, в какой части города они находятся. Он уже бывал в этих местах с братом. Много лет назад, когда ненависть еще не встала между ними. Здесь неподалеку был тот самый гравийный карьер, в котором они утопили машину отца.

– Без четверти час, тринадцатое ноября. Мы едем от озера Мюггельзе в сторону Кёпеника, – услышал он за собой голос Эммы. – Вопреки всем предостережениям, Марк Лукас направляется в Сакров, к дому своего тестя профессора Константина Зеннера.

«Константин…»

Марк закрыл глаза, и ему удалось абстрагироваться от голоса Эммы. Он думал о мужчине, которому доверял больше, чем себе; с которым делился всеми агрегатными состояниями своего сознания: радостью, скорбью, яростью, переживаниями, эйфорией и черной депрессией.

Он восхищался Константином, кристально чистым человеком с ясными, четкими целями, мужчиной, чьи консервативные политические взгляды он не разделял, но которого уважал за принципы и любовь, с которой тот относился к каждому, кто что-то значил для его единственной дочери. Друг, доверенное лицо и ментор. И вот теперь он оказался инициатором плана, который должен был свести его с ума.

– Почему Хаберланд живет так уединенно? – услышал он голос Эммы за спиной и открыл глаза.

Она убрала телефон и наклонилась вперед.

– Вы когда-нибудь слышали об Инквизиторе? – ответил Бенни встречным вопросом. Его голос звучал мягче, да и тот факт, что Эмма сама обратилась к нему, говорил о том, что оба немного сблизились. Очевидно, слова Хаберланда возымели какое-то действие. – О женщинах, которых похищали, а когда находили, то они были словно заживо погребены в собственном теле? – Он взглянул в зеркало заднего вида. – Нет? Ну, наверное, и к лучшему.

Марк повернулся к Бенни и впервые осознанно ощутил, что ему больше не мешает никакая повязка. Приятное, но в то же время пугающее чувство.

– А как Хаберланд с этим связан?

– Это запутанная история, которую он туманно рассказал мне во время наших сеансов терапии. Она разыгралась на другом конце города, приблизительно там, куда ты сейчас рвешься.

Они проехали указатель на автобан А-ИЗ. На другой стороне дороги люди набились в павильон на автобусной остановке, пытаясь укрыться от непогоды, но ветер подхватывал снег и нес его почти горизонтально по улицам и тротуарам и щадил лишь тех, кто стоял внутри круга. Хотя сиденье Марка было с подогревом, а в грудь ему дул теплый ветер из кондиционера, он чувствовал себя таким же беззащитным, как пешеходы. Правда, его охватывал другой холод. Холод, который шел изнутри.

«Константин».

Два раза в неделю он приходил на перевязку. Два раза в неделю чувствовал особенную заботу, когда его тесть занимался им лично, а не передавал одной из медсестер. Марк жил со страхом паралича, ему посоветовали избегать резких движений, ему нельзя было заниматься спортом, трогать рану, на которую даже вода не должна была попадать, что превращало прием душа в настоящий эквилибристический номер.

Все ложь, и все лишь с одной целью.

Нет осколка – нет раны. Нет раны – нет причины регулярно принимать таблетки.

Значит, поэтому у аптекаря не нашлось тех медикаментов. Наверняка это были не иммуноподавляющие средства, а таблетки, которые должны были отключить его сознание; парализовать его или полностью изменить. Сильные психотропные средства, как и предполагал Стойя, полицейский в участке.

Марк вытащил из кармана куртки полиэтиленовый пакет с неоплаченными лекарствами и достал аспирин. Хотя он чувствовал себя лучше, чем еще пару часов назад, но основные симптомы – головокружение, тошнота и свинцовая тяжесть в руках и ногах – не исчезли.

– А что Хаберланд мне дал? – спросил он Бенни и задумался, как отреагирует его желудок, если он проглотит таблетку без воды.

– Ничего.

Его брат перестроился в правый ряд для выезда на городскую скоростную автомагистраль. Стеклоочистители яростно сражались со снежными хлопьями, которые не оставались на ветровом стекле, но все равно мешали обзору.

– В доме у милого профессора не оказалось ничего подходящего, – объяснил он, глядя на пакет в руках Марка. – Последнюю таблетку парацетамола получила твоя подружка, сидящая сзади.

«А что тогда с пластырем? Местом от укола в руку?» – хотел спросить Марк, но потом вспомнил, что сдавал кровь в клинике Бляйбтроя. Подготовка к эксперименту с амнезией, в котором он никогда не собирался участвовать и тем не менее попал в него.

«Мне лучше, потому что действие таблеток ослабевает? Я вижу яснее, с тех пор как перестал их принимать? У меня была кратковременная ломка, а сейчас я на пути к выздоровлению?»

Они ехали по пустынной автомагистрали на север. В отличие от дождя – который, подобно тромбозу, тормозил движение по артериям столицы – первый снег всегда оказывал очищающее воздействие. На дорогах становилось пусто, и тот, кто не боялся или ехал в надежном автомобиле, продвигался быстрее, чем в час пик. И сейчас огни других машин впереди и сзади были так далеко, что их с трудом можно было различить.

Вид снаружи был таким же размытым и нечетким, как и взгляд Марка внутрь. Он все еще не имел ни малейшего понятия, какую роль играла Сандра в этой сумасшедшей инсценировке, для которой даже написала сценарий. Сценарий, который предвосхищал все психологические травмы, которые он пережил. Как такое было возможно? Почему детская кроватка стояла в их спальне? И почему Сандра захотела изменить завещание, как утверждал таинственный адвокат? Впрочем, а существовал ли вообще адвокат? Может, его так же не было, как и клиники, которая исчезла перед его глазами?

«И даже этот невидимый указатель снова ведет меня к Константину», – мысленно заключил Марк. Как-никак он прочитал объявление о клинике Бляйбтроя в журнале, который лежал в приемной отца Сандры.

Научиться забывать.

Но что?

«Что еще произойдет сегодня, тринадцатого ноября?»

В его голове прозвучал голос профессора Хаберланда: «Вспомните то, что вы хотите забыть!»

Как ему это сделать?

Телефон Бенни запищал и вывел Марка из задумчивости.

– Что там? – спросил он, увидев, как омрачилось лицо брата, когда тот прочитал эсэмэс и снова убрал телефон в консоль между сиденьями.

– Ничего, просто небольшие изменения в плане.

– О чем ты?

– Я больше не могу тебя сопровождать, Марк. Я и так уже потерял слишком много времени.

– Времени для чего?

Бенни грустно улыбнулся:

– Этого тебе не нужно знать. Я одолжил деньги не у тех людей и…

Неожиданно Эмма вскрикнула. В тот же момент Марка кинуло вперед, и он взмахнул руками.