Девятая печать - Рина Лесникова

– Да, милочка, ваше время закончилось, можете быть свободны, – Нэйта постаралась кивнуть как можно спокойнее.

«Милочка», ничуть не стесняясь собственной наготы, поднялась, собственнически провела по неподвижному мужскому телу ладонью и отошла в сторону.

– Что с ним? – Нэйта подбежала к Филиппу.

– Умаялся и спит, – самодовольно сообщила голая дамочка. – Я пойду? – этот вопрос относился уже к Руис.

– Да, конечно, Мирисграттен, ты можешь быть свободна, – милостиво кивнула сопровождающая. – Нэйта, пойдём и мы? Мужчина устал. Мужчина должен отдохнуть.

– Я никуда не пойду!

Глаза Руис начали нехорошо темнеть. Злится? Ничего, Нэйта тоже сейчас не в самом благодушном настроении.

А чего это так быстро исчезла Мирисграттен? И куда только подевалась её томность. И во взгляде Руис читается больше не гнев, а страх. Так испугались слов? Ах, нет, не слов, а сгустка первозданной тьмы, клубящейся вокруг ладоней Нэйты. Надо же, а Филипп говорил, что это заклинание высшего порядка, и даётся оно только инициированным тёмным магам не ниже одиннадцатого ранга.

– Нэйта, – голос дамы, так старавшейся казаться милой, прерывался от волнения, – ты только не волнуйся. Только не волнуйся. Ничего страшного не происходит. Всё решаемо. Сейчас принесут поглотитель, и ты отдашь ему избытки тьмы.

Не волноваться. А как не волноваться, когда Учитель так и лежит, не пошелохнувшись, даже после поднятого в этом склепе шума.

– Филипп. Филипп, что с тобой?

Рука сама по себе потянулась, чтобы погладить мужчину. Убрать с лица прядку волос. Провести пальцами по губам. Губы чуть шевельнулись.

– Филипп.

– Беги, Нэисграттен, беги! – и чего иингу так всполошились?

Кажется, Руис исчезла следом за бесстыжей дамочкой. Кажется, опять чпокнула дверь. Никуда Нэйта не пойдёт без её мужчины.

Тьма медленно растеклась по мужскому телу. Его веки дрогнули. Последовал глубокий вдох.

Надо же, как различается тьма в глубине глаз иингу и Филиппа. Его тьма вовсе не пугает, она зовёт и обещает. Можно ли ей сопротивляться? А нужно ли?

– Очнулся! Филипп! – Нэйта, едва сдерживая неуместные рыдания, упала ему на грудь, в порыве радости попытавшись коснуться губами губ.

Коснулась. Дальше последовало то, чего она никак не ожидала. Сильные мужские руки обхватили тело, а губы, всего несколько мгновений до этого едва смогшие пошевелиться, властно впились в её рот. Нэйта помнила его злой поцелуй, помнила нежный. Оказывается, могут быть ещё и бешенные поцелуи. Поцелуи-лавины, поцелуи-цунами. Такие, которые сносят на своём пути все преграды и освобождают путь истинной стихии. Есть ли в мире что-то, что может её остановить? Стыд? Благоразумие? Люди или иингу? Этого ничего нет, потому что в их мире, мире двоих этого попросту нет.

– Филипп.

– Любимая!

И мир взорвался.

Так и должно быть? Наверное. Как нельзя построить дом на месте старого, так нельзя и построить новый мир, не разрушив старый. Старый мир, в котором одинокий некромант и его ученица существовали рядом, но по отдельности, исчез, появился мир, в котором они были вместе. Не просто вместе, а единым целым. Исчезли безобразные шрамы-печати на груди Учителя, стоило предполагать, что исчезло и его проклятие.

– Нэйта, – Филипп осторожно провёл пальцем по её лицу, впрочем, не торопясь сдвигаться в сторону, а продолжая нависать сверху.

Только бы не начал извиняться и говорить, что сожалеет. Иначе. Получит светлым заклятием в лоб иначе!

Прижался лбом ко лбу. Улыбнулся. Это можно понять даже с закрытыми глазами.

– Знаешь, мне кажется, что я лечу. Высоко-высоко над землёй, – шепнул он.

– Высоко, говоришь? Ой! – Нэйта попыталась вспомнить, а точно ли ушла Руисграттен, или… Как можно было забыться до такой степени! Стыд-то какой!

Открыла глаза. Огляделась. Разбросанная на полу одежда. Надо же, даже не помнила, как срывали её, а ведь, судя по состоянию платья, именно срывали. Проём в стене и, слава всем богам, Руис исчезли. Зато появился ещё один выступ, похожий на стол. Да, наверное, стол, так как на нём стояло что-то, похожее на поднос с ёмкостями. Два куба-стула рядом, на одном из которых лежала одежда Филиппа. Вернули, и на том спасибо. Какие заботливые.

– Странное место, – задумчиво произнёс Филипп, с трудом отрываясь от созерцания нагого женского тела.

– Заметил? Надо же, – добродушно поддела Нэйта.

– Я уже давно в твоём присутствии вижу только тебя, – шепнули в ответ. – Впрочем, и при твоём отсутствии тоже. Ты стала моим наваждением! Самое меньшее, что ты заслуживаешь, это быть покусанной.

– Покусанной? – вот уж чего совсем не ожидалось от сурового некроманта.

– Да, покусанной! Но очень нежно. Здесь, – розовому ушку достался лёгкий укус, – здесь, – губы и зубы перешли на плечо, – здесь, – конечно же, и грудь не осталась без внимания. – А главное, здесь! – Нэйту ловко перевернули на живот и укусили за попу. – Ох, прости, – Филипп, видимо, заметив следы своего вторжения, напрягся, – тебе было очень больно?

– Ничего, я потом тебя покусаю больнее, – попыталась отшутиться она.

– Я про другое. Я… был груб, – Филипп сел на ложе и сжал кулаки.

– Думаешь, ты один утратил разум? Думаешь, только тебе доступна страсть? Думаешь, я жалею?! – Нэйта отвернулась к стене. Умеют эти мужчины всё испортить.

И вдруг… её попу опять укусили!

– Не смог удержаться. Ты простишь дурака?

Надо бы пообижаться. Но не получилось. Его руки были такими нежными, а слова глупыми, смешными и такими сладкими. Именно такими, какими нужно. Что Филипп, сейчас Нэйта готова была простить всех, даже иингу. Кстати, об их похитителях. Как-то нехорошо получилось.

– Филипп, мы на станции иингу.

– Выберемся.

– Тебя это совсем не волнует? – Нэйта подняла с пола свою одежду, порадовавшись, что не очень-то она и пострадала.

– Ну почему же, волнует, – не стал спорить Филипп, – но либо я повредился разумом, либо обрёл всемогущество. Нэйта, я обрёл то, на что не надеялся. Вернее, надеялся, и даже очень, но не смел этим надеждам позволить проявить себя.

– И на что же ты так надеялся и не смел надеяться? – вопрос прозвучал глупо, и Нэйта хихикнула.

Догадаться, конечно, не сложно, но так хочется услышать. Пусть слова могут быть лживы и пусты, но не в их же случае, правда?

– Я запрещал себе тебя любить, Нэйта! – шепнул Филипп куда-то в разворошённую макушку.

– А почему? – здесь можно и немного показать удивление и даже обиду, хотя, что уж не понять. Он сам не единожды называл себя монстром, которого нельзя любить. – Разве любовь выбирает, кого благословить?