Тайник - Элизабет Джордж

Пробежав эти слова глазами, Дебора поняла, что стоит у входа в сад памяти.

Она толкнула створку ворот и шагнула в мир, не похожий на то, что она видела повсюду в Ле-Репозуаре. Буйная зелень и пышно растущие деревья здесь были укрощены. Строгий порядок царил повсюду, значительная часть листвы срезана, кустарникам приданы геометрические формы. Они радовали глаз и словно перетекали друг в друга таким образом, что взгляд невольно следовал за ними вдоль всего периметра сада, пока не упирался еще в один мост, который гляделся в длинный извилистый пруд, поросший кувшинками. На его противоположном берегу стоял тот домик, который Дебора видела из-за изгороди. У него были пергаментные двери, на манер японских частных домов, и одна из этих дверей была отодвинута в сторону.

По тропинке Дебора обошла сад по периметру и ступила на мост. В воде она увидела больших ярких карпов, а впереди — открытый чайный дом. Сквозь дверь хорошо был виден устланный традиционными циновками пол в небольшой комнате, меблированной низким столом из черного дерева с шестью подушками вокруг.

Просторная терраса окружала домик, приподнятая на высоту двух ступеней над аккуратной гравиевой дорожкой, которая огибала сад. Дебора, нисколько не прячась, поднялась по ним. Пусть лучше мальчик думает, что ее пригласили на похороны и ей захотелось пройтись, решила она, чем считает, что она преследовала его с целью навязать разговор, к которому он, может быть, не был расположен.

Он стоял на коленях перед шкафчиком из тикового дерева, встроенным в дальнюю стену чайного домика. Шкафчик был открыт, и мальчик вытягивал из него какой-то тяжелый пакет. Он извлек его наружу, открыл и пошарил внутри. Достал оттуда пластиковый мешочек. Потом повернулся и увидел Дебору, которая наблюдала за ним. Он даже не вздрогнул при виде незнакомки. Наоборот, смотрел открыто и без малейшей боязни. Затем встал и прошел мимо нее на крыльцо, а оттуда к пруду.

Когда он проходил мимо, она заметила в его пластиковом пакете какие-то маленькие круглые штучки. Он подошел к пруду, сел на гладкий серый камень и начал бросать эти штучки рыбам. В воде тут же началось радужное мельтешение. Дебора спросила:

— Не против, если я посмотрю?

Мальчик покачал головой. Лет ему, как она заметила, было около семнадцати, лицо усыпано прыщами, ставшими еще краснее, когда она подошла к нему. С минуту она смотрела на рыб, которые, повинуясь инстинкту, открывали и закрывали рты, хватая с поверхности воды все, что двигалось. Счастливые, подумала она, живут себе тут в тиши и безопасности и не знают, что в воде может плавать не только еда, но и наживка.

Она сказала:

— Не очень-то я люблю похороны. Наверное, потому, что с детства на них нагляделась. Моя мама умерла, когда мне было семь лет, с тех пор стоит мне попасть на похороны, как тут же все вспоминается.

Мальчик ничего не ответил, но процесс кормления рыб едва заметно замедлился. Дебора, ободренная этим, продолжила:

— Но вот что странно, когда все случилось, я почти ничего не чувствовала. Кто-то скажет, что я просто ничего не понимала тогда, но нет, я все поняла. Я хорошо знала, что происходит, когда кто-то умирает. Это значит, что человека не стало и я никогда больше его не увижу. Он ушел к Богу или к ангелам, в общем, в такое место, куда я еще долго-долго не попаду. Так что я все знала. Только не осознавала, что это значит. Осознание пришло намного позже, когда некому стало давать мне то, что дают дочерям матери.

Он по-прежнему молчал. Но рыб кормить перестал и смотрел на воду, пока те собирали остатки. Они напомнили Деборе людей, которые спокойно стоят в очереди в ожидании автобуса, но стоит ему появиться, как очередь тут же ощетинивается локтями, коленями и зонтами, и все это пихается и рвется вперед.

— Ее нет уже больше двадцати лет, а я все продолжаю думать, как бы мы с ней жили, если бы она не умерла. Мой папа так больше и не женился, поэтому другой семьи у него нет, но иногда мне кажется, что было бы здорово стать частью чего-то большего, чем просто он и я. А еще я думаю о том, как все сложилось бы, если бы у моих мамы и папы были еще дети. Ей было всего тридцать два, когда она умерла; конечно, мне, семилетней, она казалась старухой, но теперь я понимаю, что у нее впереди были еще многие годы активной жизни и она могла бы родить других детей. Жаль, что этого не случилось.

Тут мальчик посмотрел на нее. Она отбросила с лица волосы.

— Извини. Я заболталась? Со мной такое бывает.

— Хотите попробовать?

Он протянул ей пластиковый контейнер.

— Здорово. Да. Спасибо.

И запустила руку внутрь. Подвинулась ближе к краю валуна и посыпала корм в воду. Рыбы тут же подплыли к ней, расталкивая друг друга от жадности.

— Такое впечатление, будто вода кипит. Их тут, наверное, сотни.

— Сто двадцать три.

Мальчик говорил тихо, Деборе пришлось напрячь слух, чтобы его услышать, а его взгляд снова был обращен к воде.

— Он все время подпускает новых рыб, потому что за ними охотятся птицы. Здоровые такие. Иногда прилетают чайки, но им не хватает скорости и сил. А рыбы умные. Они прячутся. Вот почему камни положены так, чтобы их края нависали над водой: рыбы прячутся под ними от птиц.

— Надо же, как много всего надо учесть, — сказала Дебора. — А вообще отличное место здесь, правда? Я гуляла по парку, хотела уйти подальше от похорон, как вдруг увидела крышу чайного домика и изгородь и подумала, что здесь, наверное, спокойно. Тихо, понимаешь? И я пришла.

— Не врите.

Он поставил контейнер с кормом между ними, словно провел невидимую черту.

— Я вас видел.

— Видел?

— Вы шли за мной. Я видел вас у конюшен.

— А-а.

Мысленно Дебора побранила себя за неосторожность, выдавшую ее с головой, а еще больше за беспечность, которая подтверждала правоту ее мужа. Ну и что, пусть себе твердит, что она якобы не в своей тарелке, — это не так, и она ему это докажет.

— Я видела, что произошло у могилы, — созналась она. — Когда тебе передали лопату. Мне показалось… Я ведь тоже потеряла близкого человека, правда, очень давно, вот я и подумала, что, может быть, тебе нужно… Очень самонадеянно с моей стороны, я знаю. Но терять близких всегда больно. А когда с кем-нибудь поговоришь, становится легче.

Он схватил контейнер и одним махом высыпал половину его содержимого в воду, которая буквально вскипела у них перед глазами.

— Я ни о ком не хочу говорить. И особенно о нем.

Дебора тут же насторожилась.

— Разве мистер Бруар был… Он, конечно, слишком стар, чтобы годиться тебе в отцы, но, раз ты был среди членов семьи… Может, он приходился тебе дедушкой?

И она стала ждать продолжения. Она верила, что оно обязательно последует, стоит лишь проявить немного терпения: парня буквально разъедало что-то изнутри. Чтобы помочь ему разговориться, она добавила: