Чужой клад - Александра Девиль

— Страшно представить, как опечалится мама… Ведь Илья — по сути, наш единственный родственник. Даже не знаю, смогу ли я выступать его обвинителем…

— Что ж, я тебя понимаю. — Денис привлек девушку к себе, стал гладить по волосам. — Может, нам еще не придется доказывать их вину, преступники сами себя разоблачат.

— То есть?.. — Настя подняла голову и с удивлением посмотрела на Дениса.

— Так бывает. Когда злодеи чувствуют, что их раскрыли, они начинают суетиться и убегать от правосудия. А бегство — верное доказательство вины.

— Какой ты умный и опытный. — Настя коснулась ладонью его щеки и попыталась улыбнуться, но улыбка вышла грустной. Потом в глазах ее вдруг заметалась тревога, и девушка, порывисто вскочив, воскликнула: — А как же мама? Ведь она поехала в Глухов, а там поселится в доме Боровичей! Ей ведь тоже грозит опасность!..

— Нет-нет, не тревожься. — Денис встал и обнял девушку за талию. — Им нет смысла убивать мать, когда жива дочь. К тому же, видимо, Боровичи уверены в плохом здоровье Татьяны Степановны. Пойдем, наконец, поговорим с лекарем. В наших доказательствах недостает этого последнего звена.

Прежде чем уйти от подножия кургана, Денис тщательно замаскировал найденный ход. Золотые бляшки, взятые из тайника, он отдал Насте со словами:

— Возьмите, это часть вашего богатого наследства, мадемуазель.

По лицу Дениса блуждала странная, насмешливо-печальная улыбка. Настю это немного удивило, но она уже привыкла к причудливым переменам в его настроении и не стала ничего говорить.

Через полчаса местный врачеватель Гурий Викулович был найден. Его пригласили на обед, во время которого разговор вертелся вокруг погоды, цен на хлеб, а также бедности и скупости окрестных обитателей, не желающих лишний раз обратиться за помощью к многоопытному лекарю. Когда обед закончился и хлопотливая Прися повела Настю в кладовую похвастать хозяйственными припасами, Денис подошел к Гурию Викуловичу и негромко пригласил его прогуляться по саду. Заметив это, Настя через пару минут постаралась освободиться от Присиной опеки и, выскользнув из дому, побежала по садовой аллее, прячась за деревьями и кустами. У нее уже был опыт подобного подслушивания, когда в гетманском парке Денис беседовал с Иваном Леонтьевичем. Сейчас она тоже довольно удачно подобралась к толстому дубу, что рос за скамейкой, на которую уселись собеседники.

— Да, пани Криничную мне тоже доводилось лечить, — покряхтев, сказал Гурий Викулович. — Ее, правда, Прися от меня отговаривает. Эта нянька — темная баба, лечит хозяйку всякими травами и заговорами, а я ведь стараюсь по врачебной науке.

— И что же, давно ли вы смотрели Татьяну Степановну? — поинтересовался Денис.

— Да месяц с лишним, когда меня пригласил племянник ее, Илья Варфоломеич. У хозяйки тогда был плохой сон, боли в голове, приступы жара, да и вообще прескверное самочувствие.

— И какой же вы сделали вывод после врачебного осмотра?

— Должен вам сказать… — лекарь снова покряхтел, — вывод-то весьма неутешительный. У Татьяны Степановны жестокая хворь, которая происходит оттого, что застой желчи лишает кровь ее живительной силы и…

— Не надо объяснять мне этих тонкостей, — прервал его Денис. — Лучше скажите, что вы сообщили Илье Боровичу о здоровье его тетушки?

— Сообщил все как есть, — вздохнул Гурий Викулович. — Пришлось огорчить пана Боровича, что его тетушка очень больна и жизни ей осталось, очевидно, меньше года.

— И что же вам ответил Илья?

— Пан Борович просил ничего не говорить Анастасии Михайловне, чтобы не приводить сироту в отчаяние. Ну, и я, конечно, сказал панне, что у ее матери легкое недомогание.

Услышав столь неутешительные сведения, Настя не сдержалась, выбежала к собеседникам и ломким от слез голосом обратилась клекарю:

— Зачем вы солгали мне о мамином здоровье? Если бы я знала, насколько она больна, то ни за что бы не уехала из Криничек!..

Растерянный Гурий Викулович что-то проблеял в ответ и, неловко откланявшись, поспешил удалиться. А Денис взял Настю за руки, усадил на скамью и стал успокаивать:

— Настенька, поверь, этот лекарь — невежественный самозванец, не более. У твоей матушки, как я уже и говорил, обычное возрастное недомогание. А эскулапа я допрашивал лишь с одной целью: узнать, что именно он говорил Боровичу. Теперь все ясно до конца. Твои резвые родственники, узнав, что Татьяна Степановна будто бы смертельно больна, окончательно уверились, что единственным для них препятствием являешься ты. Чтобы выманить тебя в Глухов, они не стали сообщать тебе о якобы плохом здоровье твоей матушки. Вот и все. И не надо плакать, Татьяна Степановна скоро преодолеет свое недомогание. В Глухове ее осмотрит хороший врач, ученик Фомы Тихорского, даст ей лекарства…

— В Глухове?.. — вдруг воскликнула Настя, вскочив с места. — Но, если Боровичи узнают, что мама вовсе не так больна, они и ее могут… Ведь она остановится в их доме! Господи, надо спешить…

— Не суетись, — остановил ее Денис. — Это же не произойдет так быстро, у нас еще есть время. Поедем завтра утром.

— Не лучше ли прямо сегодня? Я сейчас же велю Охриму заложить карету. Возьмем с собой конюха и кузнеца, они поедут за нами верхом. Они крепкие люди, помогут отбиться, если вдруг какая опасность в дороге.

— Все это правильно, но лучше завтра утром. Кстати, я тоже поеду верхом, а в карету с собой возьми лучше няню.

— Ты не хочешь ехать со мной в карете? — удивилась Настя.

— Видишь ли… — Денис чуть замялся, — когда мы покидали Глухов, наш отъезд был тайным и нам с тобой резонно было прятаться в карете. Теперь же ты вернешься в Глухов открыто, и будет нехорошо, если тебя увидят вдвоем со мной. Я даже нарочно въеду в Глухов по другой дороге.

— Но почему?.. — Настя смотрела на Дениса округлившимися глазами, которые казались еще больше из-за удивленно поднятых бровей. — Неужели ты думаешь, что после всего случившегося с нами я буду такой глупой жеманницей, которая пуще всего боится компрометации? Чего мне бояться, если мы с тобой жених и невеста? Приедем в Глухов, ты попросишь у матушки моей руки, и какое нам дело до сплетников? Разве не так?

Денис вздохнул и, почему-то избегая Настиного взгляда, хмуро произнес:

— После того, что я здесь открыл, мне уже неловко будет просить твоей руки.

— Что?.. — Настя даже отступила на шаг, удивившись и возмутившись одновременно. — Что же такого страшного ты открыл в Криничках? Может, какой-то клеветник успел оговорить меня перед тобой? Или тебе страшно жениться на двоюродной сестре убийцы? Ты, может, думаешь, что склонность к злодеяниям у нас в роду? Так знай же, что плохое могло перейти к Илье и через его отца, который был хоть и шляхтичем, но пьяницей и беспутным игроком.

— Нет-нет, все это неважно для меня, — остановил ее Денис. — Я не стану слушать клеветников и не испугаюсь порочной родни. Вся беда в том, что ты оказалась слишком богата. Этого я никак не ожидал. Когда откроется правда о скифском золоте, люди будут говорить, что я женюсь на тебе по расчету. И Татьяна Степановна так будет думать. Да и ты однажды можешь упрекнуть. Прости, но моя несносная гордость восстает против этого твоего… приданого. Сей золотой курган меня просто придавил.