Зло. Остров вечного счастья. Часть 1 - Roman Tensai

красноречие, увы, не возглавляло список его талантов. Сгорая от стыда и предчувствуя сокрушительный провал, он опустил голову.

— Ты за тараканами наблюдаешь? — не выдержала долгой паузы Анэ.

— Нет, что ты! — Сазуки выпрямился и прижался к спинке стула. — Я хотел… поговорить с тобой.

— Так говори, а не пол гипнотизируй, — по лицу Анэ проскользнула игривая улыбка. — Можешь спрашивать обо всём.

Чародейка надеялась, что Нагинава будет допытываться, какие парни ей нравятся, какие цветы она любит и о чём мечтает, но чуда не произошло — скованный наёмник с трудом выдавил из себя лишь один вопрос:

— Зачем ты носишь перчатки?

— Душу в них людей, — отшутилась Матзумото, подавив досаду. — Не думаю, что тебе интересны подробности. Давай лучше расскажем друг другу о… своём детстве.

И чародейка поведала Нагинаве о своём обучении в магической школе Вотерланда и о непростой жизни на улицах подводного мегаполиса. Когда она закончила, на столике уже стояли рыбные блюда, два хрустальных бокала и бутылка белого вина.

— Теперь твоя очередь. — Анэ отрезала и съела кусочек рыбы. — Как прошло твоё детство?

— Его у меня не было, — тяжело вздохнул Сазуки.

— Как это?

Нагинава разлил вино по бокалам.

— Я родился в семье двух путешественников. Отец увлекался исследованиями древних храмов, а мать занималась изучением магических артефактов. Мне было лет пять, когда они взяли меня и деда в поездку к горам Монтего. Тот день стал роковым: страшная авария, две смерти и моя глубокая кома длиной в четырнадцать лет.

Медицина в стране уже давно вышла на высокий уровень, вот только пользоваться ей могли избранные. Место в больнице стоило дорого, а бесплатно лишь кололи глюкозу и делали общие анализы. Для поддержки коматозников использовались экзоскелеты, а в ослабшие мышцы ежедневно вводили специальные стимуляторы. Всё это вкупе с арендой одиночной палаты и оборудования влетело Волтеру Коулеру в копеечку. Сазуки знал, что тот потратил большую часть своего состояния на лекарства, сиделок и врачей ради того, чтобы сохранить жизнь внуку и дать ему дорогу в будущее. До чего же доброе и любящее у него было сердце… Таких людей, наверное, в мире больше не осталось.

— Это ужасно, — в глазах Анэ отразилось неподдельное сочувствие. — Прости, что завела эту тему.

— Всё в порядке. — Сазуки поднял бокал. — Может, выпьем?

— За нас и наших друзей, — улыбнулась Матзумото.

Звон хрусталя оживил обстановку за столом. Сазуки расслабился и уже не прятал глаза. Смотря на Анэ, он приоткрыл рот, словно попытался захватить побольше воздуха. В груди всё горело, и остановить жгучее пламя ему было не под силу.

— Без преувеличения скажу — ты в отличной физической форме. — Анэ медленно поднесла бокал к губам и сделала глоток. — Кроме того ты неплохо владеешь речью. Что такого сделал твой дед, чтобы вернуть тебя в общество полноценным человеком?

— Он был опытным военным и часто возглавлял археологические экспедиции. А сколько книг прочитал за свою жизнь!

— Что ж, теперь понимаю, в кого ты такой.

— Он… пожертвовал многим ради меня. Я никогда его не забуду.

Анэ не ошиблась в Нагинаве. Перед ней сидел настоящий мужчина: сильный, волевой и, главное, не такой уж и чёрствый, каким пытался себя выставить. Да, он скован, и, возможно, пылкой романтики от него не дождёшься, но маленькая девочка, что пряталась в её душе, трепетала от счастья.

— Остальные знают о твоей коме? — спросила Матзумото, закончив есть.

— Нет, — покачал головой Сазуки. — Прошу, пока ничего не говори им.

— Я подумаю, — чародейка игриво подмигнула Нагинаве, отчего тот едва не выронил вилку.

— Прекрати.

— Шучу-шучу. А ты… хочешь серьёзных отношений?

— А кому нужен человек, жизнь которого каждый день висит на волоске? — Нагинава с обречённым видом вздохнул. — Только представь, что будет с моей супругой, если я погибну на задании. Но стать клерком или фермером я тоже не могу.

— Тебе нужна та, кто поддержит и дома, и в бою. — Анэ допила вино и откинулась на спинку стула.

— Я думал об этом, но…

— Я тебе нравлюсь?

— Да, но не думаю, что ты захочешь встречаться со мной. — Сазуки снова потупил взгляд. — Совместные уикенды и вечерние посиделки у камина — это не моё. — Анэ засмеялась так, что едва не уронила с колен посох. — Что смешного? — заволновался он.

— Да вот представила себя в кухонном фартуке с половником в руке! — сквозь смех ответила чародейка, но потом уголки её губ опустились, и она, сверкнув глазами, спросила: — Ты помнишь огненный вихрь, которым я спалила лагерь лесорубов? А теперь подумай хорошенько и скажи: похожа я на добродушную домохозяйку?

— А где мои мама и папа? — спросила старого чародея маленькая девочка с медвежонком в руках, хлопая ресницами. — Они меня тут надолго оставили?

— Они… — старик отвёл глаза в сторону. — Скорее всего, они не придут никогда.

— Как это? — девочка задрожала и сделала шаг назад.

— Мы нашли тебя завёрнутой в ткань… в куче мусора. Боюсь, что тебя бросили.

Детские руки словно налились металлом и повисли вдоль туловища плетьми. Мишка упал на пол и был тут же придавлен туфелькой…

— Я жестока, — руки Анэ сами собой до белых костяшек сжали рукоять посоха.

Затащив Матзумото в женский туалет, группа школьниц-подростков принялась беспощадно колотить её сумками.

— Что ты о себе возомнила, безродная дворняжка? — Самая высокая школьница пнула жертву в живот, а затем поставила ногу ей на лицо. — Знай своё место, а не то в следующий раз я сделаю так, что тебя вышвырнут из этой школы!

Анэ, стиснув зубы, зарычала, как дикая кошка, но это лишь рассмешило девушек.

— Сопи потише, Матзумото, — одна из мучительниц села перед Анэ на корточки. — А вздумаешь применить против нас магию — сядешь в тюрьму для малолеток. Мой папа об этом позаботится.

— Ненавижу вас, — сквозь зубы пробормотала Анэ, и слёзы, горячие, как огонь, покатились по щекам.

… — Я была найдена на помойке Вотерланда закопанной в куче мусора. Моё сердце пылает от ненависти к биологическим родителям и тем, кто насмехался надо мной в приюте. — Матзумото задрожала от гнева, её щёки налились густым румянцем. — С такой силой я могла бы стать наёмницей, но вместо этого выбрала путь искателя магических артефактов… чтобы не потерять себя окончательно. Я всё ещё верю, что могу стать счастливой. Поверь и ты во что-то кроме своего меча.

Сазуки всерьёз задумался. Многие из его убеждений в этот вечер дали трещину, как неправильно возведённые стены. Он не знал, во что выльется его увлечённость чародейкой, но чувствовал, что ей можно довериться.

Оставив шумный ресторан, Сазуки и Анэ вышли на крыльцо, над которым болтался одинокий газовый фонарь, брызгая маслянистым светом в разные стороны. Ночь рассыпала по небу тысячи звёзд, и те приветливо улыбнулись парочке. На улице не было ни души: сытые чайки попрятались в гнёзда, рыбаки уплыли ставить сети, а остальные жители Фишбурга уже давно легли спать.

Призвав огненных светлячков, Анэ придала мрачной улице волшебное очарование. Больше всего на свете ей сейчас хотелось взять Нагинаву за руку и пройтись с ним до самого центра мегаполиса. Запах рыбы и шум ветряков перестали её нервировать: в эту дивную ночь она чувствовала себя маленькой принцессой рядом с отважным, пусть и робким с ней, рыцарем.

— Красиво? — посмотрев на застывшего в удивлении Сазуки, Матзумото легонько ткнула его посохом в бок.

— Прости, я задумался. — Наёмник виновато улыбнулся.

Анэ встала перед Нагинавой и слегка склонила голову набок.

— И о чём же?

— Ну… огонь-то, оказывается, не всегда разрушителен.

— Знаешь, — Анэ взяла его ладонь и почувствовала, как она дрогнула, — огонь символизирует не только ярость…

Сазуки ощутил, как тепло Матзумото заполняет его, стирая тяжёлые мысли о дедушке и роковой судьбе. Эта девушка испытала жуткую боль, разочаровалась в людях, но при этом стоит с ним рядом с таким выражением лица, будто готова отдать ему последний теплящийся в её душе огонёк. Она просто невероятна!

— Пламя любви к тебе всё сильнее с каждой секундой. — Анэ схватила Нагинаву за футболку и, подтянув к себе, поцеловала.

Крохотные красно-оранжевые огоньки закружились вокруг парочки, и чем больше чародейка отдавалась поцелую, тем ярче они пылали.

Сазуки и представить не мог, насколько пленительными могут быть губы любимого человека. Кровь бурлила в венах, раскачивая сердце и наполняя тело силой, способной преодолеть любые