Если бы Гитлер взял Москву - Вячеслав Шпаковский

Здесь они упорно оборонялись два дня, а после в течение всего лишь одной ночи 30 мая отошли еще дальше. Было очевидно, что взять в клещи их уже не удастся. Видно, недаром среди русских большой популярностью пользовалась поговорка, что за одного битого двух небитых дают — т. е. один ученый стоит сразу двух неучей, конечно, лишь только в том случае, если он умеет учиться. Между тем, как это чаще всего и случается в жизни, сказать умную вещь еще не значило поступить столь же умно, как было сказано! Используя свой старый прием — движение впереди колонны трофейных танков Т-34, немцы вновь сумели захватить и железнодорожные, и шоссейные мосты через Оку в районе Мурома практически без повреждений, после чего уже 31 мая весь 47-й танковый корпус был перенаправлен на другой берег и начал движение в направлении к Горькому с юга. На северном направлении танки Манштейна обошли Ярославль и после форсированного марша оказались на расстоянии прямого выстрела из танкового орудия от Горького.

Здесь Гитлер вновь попытался командовать сам и запретил Гудериану входить в город, чтобы не потерять много танков в уличных боях. Ему было приказано ждать пехоту, которая находилась в это время в 80 км от города. Гудериан с этим был в общем-то согласен, но он понимал также, что давать врагу два-три дня на подготовку обороны нельзя, в особенности сейчас, когда город фактически не защищен, наводнен беженцами и представляет собой легкую добычу. Он объяснил фон Боку, что этому приказу нельзя подчиняться, и попросил разрешения ввести в город резервную 29-ю моторизованную дивизию, которая находилась в его непосредственном тылу.

В результате Гитлеру пришлось покориться неизбежности, и германская моторизованная пехота на полугусеничных бэтээрах «251» с установленными на них пулеметами, минометами, огнеметами и 37-мм и 45-мм орудиями, сопровождаемая многочисленными бронемашинами и мотоциклистами, хлынула на улицы Горького. В городе начались ожесточенные бои. В открытые сверху немецкие бэтээры советская пехота бросала гранаты и бутылки с «коктейлем Молотова». С башен древнего кремля по наступавшим немецким войскам били пулеметы и противотанковые ружья; подошедшие по Волге бронекатера с установленными на них реактивными минометами «катюша» выпускали по занятой немцами части города десятки и сотни своих огнехвостых реактивных снарядов. Тем не менее уже 3 июня последним подразделениям Красной Армии все-таки пришлось покинуть нагорную часть Горького и отойти за Волгу, после чего за ними был взорван последний мост.

Ударами германской авиации был превращен в руины знаменитый ГАЗ, где больше уже нельзя было выпускать ни танки, ни автомобили, однако нечего было и думать о том, чтобы вот так, прямо с ходу форсировать Волгу и продолжать преследовать противника, так как потери в людях и технике оказались исключительно велики. По сути дела, всю 29-ю дивизию нужно было формировать заново. В особенности велики были потери открытых сверху бронетранспортеров типа «251».

В это же время, будучи обойден немецкими танками с севера, в боях с германской пехотой упорно оборонялся Ярославль. 3 июня первые бои начались среди обширных кирпичных строений многочисленных ткацких фабрик в западных пригородах этого древнего русского города. Никто — ни немцы, ни командующие советскими частями — никак не ожидал, что сражение за Ярославль займет целых шесть недель и обойдется вермахту в 45 000 человек. Впрочем, события этой обороны, совпавшие по времени с падением Горького, были оттеснены этим обстоятельством на второй план. К тому же теперь все ждали, где именно немцы нанесут свой следующий удар, в каком направлении продолжат свое наступление.

* * *

Илья Петрович Кириченко был призван в армию сразу же после школы, в июне 1941 года. Война, собственно, даже не успела и начаться, а он, вчерашний мальчишка, стриженный под нулевку и раздетый донага, уже стоял навытяжку перед призывной комиссией Ленинского райвоенкомата города Москвы.

— В каких войсках ты хотел бы служить? — задал ему вопрос военком и вряд ли так уж сильно удивился, услышав ответ:

— В авиации.

Ведь в то время чуть ли не все ровесники Ильи буквально бредили Громовым и Чкаловым, мечтали тоже кого-нибудь спасти во льдах или, на худой конец, просто летать на краснозвездном «ястребке» и сбивать вражеские самолеты. Комиссию он прошел успешно и в середине августа 41-го был послан в Челябинск в летную школу стрелков-бомбардиров. Здесь готовили лет-набов (летчиков-наблюдателей) для экипажей бомбардировщиков СБ, и школа эта была очень хорошей, а преподаватели высококвалифицированными. Во всяком случае, за первые полгода его успели много чему научить, вот только применить свои знания на практике в качестве летчика ему все-таки не удалось. Самолеты СБ были сняты с вооружения, а вместо них в войска пошли более совершенные Пе-2. Четвертый член экипажа оказался в нем не нужен, их учебную эскадрилью сократили, а курсантов начали переводить в другие училища.

Вот так и получилось, что готовившийся стать летчиком Илья Кириченко попал в Нижний Тагил, курсантом в батальон, где готовили радистов-пулеметчиков для танков Т-34. И это, несмотря на его прямо-таки гвардейский рост метр восемьдесят два, впоследствии доставлявший ему в танке немало неприятностей. Но приказ есть приказ, и очень скоро Илья уже шел по улицам Нижнего Тагила.

Город произвел на молодого курсанта крайне тяжелое впечатление. Прямо по жилым улицам, застроенным невысокими деревянными трехоконными домами, ходили железнодорожные составы, груженные сырьем для гигантских промышленных предприятий. Воздух был дымным и смрадным. Люди были одеты кое-как и в основном в рабочую одежду, а их лица казались очень усталыми и были неприветливы.

Зато учиться оказалось очень легко. После авиационной школы, где Илье приходилось изучать сложные авиационные радиостанции и где каждое утро начиналось для него с радиозарядки, когда требовалось передавать до ста знаков смешанного текста в минуту, изучение простенькой танковой рации и радиообмен в телефонном режиме казались пустяковым делом. То же самое можно было сказать и о танковом пулемете ДТ, который ни по своей сложности, ни по скорострельности даже близко не стоял рядом со скорострельным авиационным пулеметом ШКАС. Зато условия содержания, а главное — кормежка здесь были куда скромнее. В течение всего времени учебы Илья ходил практически всегда полуголодным и отъедался, только лишь когда его посылали дежурить на кухню.

Проучившись два месяца, он получил звание сержанта и был зачислен в маршевую роту, размещенную на территории, вплотную прилегавшей к Нижнетагильскому танковому заводу — главной кузнице советских танковых войск на Урале. Впрочем, местные жители по старинке называли его «вагонкой», а все потому, что раньше это был вагоностроительный завод, а танковым он стал лишь после того, как сюда из Харькова эвакуировали завод, где еще до войны был разработан и начал выпускаться знаменитый Т-34.

Завод показался Илье просто огромным, ошеломил размерами цехов, а главное — количеством задействованных на нем рабочих. Илья подумал, что их привезли сюда, чтобы вручить танки, но оказалось, что их танк еще даже не собран и что танкисты должны будут участвовать в подсобной работе в цехах. Никаких денег за это им не платили, но выдавали талоны в рабочие столовые, где можно было довольно-таки сытно поесть!