Если бы Гитлер взял Москву - Вячеслав Шпаковский

В штабе у Гитлера в Растенбурге в это же самое время царила эйфория от многочисленных повсеместных успехов, слившихся в сознании командования вермахта, да и самого Адольфа Гитлера, в одну большую победу, за которой вплотную замаячил призрак блицкрига 41-го и скорого окончания войны. Утром 17 июня группа армий «Центр» вновь двинулась на врага. 2-я танковая армия, а вместе с ней и 4-я сплошной массой танков прорвали не слишком прочную оборону русских в районе Арзамаса и покатились на юг. Русские войска, впрочем, отходили еще быстрее и не давали себя окружить. Количество взятых пленных оказывалось значительно меньше, чем летом прошлого года, однако Гитлер ничего особенного в этом не усмотрел. «Просто у них уже почти совсем не осталось солдат!» — заявил он своим генералам и тем успокоился, да и из-за чего тут было особенно волноваться? Манштейн достиг реки Цны южнее города Сасово, был взят Ряжск, после чего в дело вступила и 1-я танковая армия, задача которой состояла в том, чтобы обходным маневром с севера на юго-восток обойти и окружить Воронеж, а затем ускоренным маршем двигаться в направлении на Поворино, Балашов и Сталинград. В огромный котел в районе Тамбова по планам немецкого командования должно было попасть несколько советских армий и до полумиллиона солдат!

Причин для того, чтобы этого не случилось, вроде бы не было никаких. Более того, успехи германского оружия окрыляли и звали к новым, еще более значимым победам.

Только что пришло сообщение, что Роммель взял Каир, а японцы наконец-то разбили американцев на Тихом океане, что как нельзя лучше вписывалось в общий план ведения войны. Теперь еще один-два сильных удара по русским, и… можно будет всерьез задумываться о том, что делать уже после окончания этой войны. Во всяком случае, Гитлер поспешил отдать приказ, чтобы работа по разработке новых рецептур красок для танков, действующих в условиях жаркого климата, была ускорена, равно как и подготовка новых образцов тропической униформы для войны в Ираке и Иране, а также на севере Индии.

Фюрера очень обрадовали сообщения об успешных действиях новых танков PzKpFwIVF2 с длинноствольными 7 5-мм орудиями KwK40. Было приказано доставить ему в Ставку наиболее интересные сообщения фронтовиков о боевой работе этих танков, в результате чего вся ее канцелярия оказалась буквально завалена кучей бумаг, которые надо было разбирать, читать и сортировать для предоставления фюреру самых интересных. После некоторых колебаний был выбран рассказ танкиста 24-го танкового полка, в котором описывался бой одной из новых «четверок» с советскими танками под Воронежем. Его автор, вахмистр Фрейер, был, по-видимому, не лишен писательского дара, поскольку описал все случившееся весьма живо и интересно, к тому же, что как раз очень нравилось Гитлеру, довольно реалистично и без всяких прикрас:

«Шли кровопролитные уличные бои за Воронеж. Даже к вечеру второго дня доблестные защитники города не сложили оружие. Неожиданно советские танки, бывшие главной силой обороны, предприняли попытку прорвать кольцо наших войск, сомкнувшихся вокруг города. Завязалось ожесточенное танковое сражение.

19 июня 1942 г. на своем PzKpfw IV, вооруженном длинноствольной пушкой, я занял позицию на стратегически важном перекрестке Воронежа. Хорошо замаскировавшись, мы притаились в густом садике возле одного из домов. Деревянная изгородь скрывала наш танк со стороны улицы. Мы получили приказ поддержать огнем наступление наших легких боевых машин, защищая их от танков неприятеля и противотанковых орудий. Первое время все было относительно спокойно, если не считать нескольких столкновений с рассеянными группами русских, тем не менее сражение в городе держало нас в постоянном напряжении.

День был жаркий, однако после захода солнца, похоже, стало даже еще жарче. Часов в восемь вечера слева от нас показался русский средний танк Т-34, явно намереваясь пересечь охраняемый нами перекресток. Поскольку за «тридцатьчетверкой» следовало по меньшей мере 30 других танков, мы не могли допустить такого маневра. Пришлось открыть огонь. Сначала удача была на нашей стороне, первыми же выстрелами нам удалось подбить три русских танка. Но тут наш наводчик, унтер-офицер Фишер, передал по рации: «Пушку заклинило!» Тут надо пояснить, что наша пушка была совсем новой и с ней частенько бывали проблемы, заключавшиеся в том, что после отстрела каждого второго или третьего снаряда пустая гильза застревала в казеннике. В это время очередной русский танк свирепо поливал огнем все пространство вокруг себя. Наш заряжающий, ефрейтор Гролль, получил тяжелое ранение в голову. Мы вытащили его из танка и уложили на землю, а освободившееся место заряжающего занял радист. Наводчик экстрактировал стреляную гильзу и возобновил стрельбу… Еще несколько раз мне и унтер-офицеру Шмидту приходилось под огнем неприятеля лихорадочно ковырять в стволе артиллерийским банником, чтобы вытащить застрявшие гильзы. Огонь русских танков разнес в щепки деревянную изгородь, однако наш танк все еще не получил ни одного повреждения. В общей сложности мы подбили 11 вражеских машин, и русским удалось прорваться лишь один раз, в тот момент, когда у нас опять заело пушку. Прошло почти 20 минут с начала сражения, прежде чем неприятель смог открыть по нам прицельный огонь из своих орудий. В спустившихся сумерках разрывы снарядов и ревущее пламя придавали пейзажу какой-то жуткий сверхъестественный вид… Видимо, именно по этому пламени нас и нашли свои. Они помогли нам добраться до расположения полка, дислоцированного на южной окраине Воронежа. Помню, что, несмотря на усталость, никак не мог уснуть из-за изнуряющей жары и духоты… На следующий день полковник Ригель отметил наши заслуги в приказе по полку:

«Фюрер и Верховное Главнокомандование награждают вахмистра 4-го взвода Фрейера Рыцарским крестом. В сражении под Воронежем вахмистр Фрейер, командир танка PzKpfw IV, уничтожил 9 средних русских танков Т-34 и два легких танка Т-бО. Это случилось в тот момент, когда колонна из 30 русских танков пыталась прорваться в центр города. Несмотря на подавляющее превосходство противника, вахмистр Фрейер остался верен воинскому долгу и не покинул своего поста. Он позволил противнику приблизиться и открыл по нему огонь из своего танка. В результате русская танковая колонна оказалась рассеяна и частично уничтожена. Тем временем нашей пехоте после тяжелых кровопролитных боев удалось занять город.

Перед лицом всего полка я хочу первым поздравить вахмистра Фрейера с высокой наградой. Весь 24-й танковый полк гордится нашим кавалером Рыцарского креста и желает ему дальнейших успехов в будущих сражениях. Пользуясь случаем, хочу также выразить особую благодарность остальным членам храброго экипажа танка:

Наводчику унтер-офицеру Фишеру Механику-водителю унтер-офицеру Шмидту Заряжающему ефрейтору Гроллю Радисту ефрейтору Мюллеру и передать свое восхищение их действиями 19 июня 1942 г. Ваш подвиг войдет в золотую летопись славы нашего доблестного полка».

Рассказ этот, изложенный автором от третьего лица, немало позабавил фюрера, и он приказал в дополнение к награде дать вахмистру Фрейеру и его экипажу еще неделю отдыха в Германии. Однако то, что новые пушки склонны к частым заклиниваниям, ему не понравилось, и он потребовал от инженеров фирмы «Крупп» как можно скорее исправить этот недостаток!