Кара небесная, или Стикс-2 - Наталья Андреева

– Садитесь, Марина.

Она села, захлопнула дверцу и покосилась на женщин, оставшихся ждать автобуса. Видели, на чем за мной приехали? Видели кто? Засветиться он не боялся. Познакомились в «Лесном», взял у понравившейся женщины телефон. Теперь встречаются. Ситуация типичная. Да и кому надо это выяснять? Свистунову? Вряд ли капитан еще разок сюда приедет. От дела отстранен. Результаты частного расследования Руслана Олеговича никого не интересуют.

– Куда поедем? – спросил он у Марины.

– Уф! Домой.

– А пообедать не хотите?

Дочка с начала июня гостила у бабушки на маленькой родине Марины. Свободного времени полно, а кавалеры что-то не объявляются. На юг прокатить или просто заглянуть вечерком на чашечку кофе. Да и Марина после случая с Нахрапьевым стала осторожной. Если нынче самое привлекательное в женщине жилплощадь, то на дешевку размениваться не стоит. С этой точки зрения Марина просто красавица: три комнаты! Пообедать? Почему бы нет!

Заехали в маленький уютный ресторанчик, он уже изучил вкусы рыженькой. Обильная, сытная еда и страсть к красивым десертам. Именно красивым. Вот и сегодня Марина застыла у витрины с пирожными.

– Что хотите на десерт? – улыбнулся Зайцев.

– Ой, я все хочу!

Она, облизывая сочные губы, смотрела на пирамидки крема и манящие островки разноцветной глазури. Сладко пахло ванилью и возбуждающе – молотым кофе, в маленьком зале царил полумрак.

– Пойдемте за столик, – предложил он. – Если с десертом определились.

Она нехотя оторвалась от витрины.

– Люблю сладкое, – пожаловалась, усаживаясь за столик. – Понимаю, что нельзя, а все равно хочется!

– Отчего же нельзя?

– Фигура портится. А, ладно! Мне что, в кино сниматься?

– В кино тоже разные люди снимаются. И худые, и полные.

Она вздохнула. Какое уж там кино! Подошел официант. Марина заказала много, Петр ограничился хорошо прожаренным бифштексом и крепким кофе. Когда официант отошел, спросил:

– Значит, вас сегодня навестил капитан Свистунов?

– Я не знаю его фамилию. Рыжий. Симпатичный, – добавила она. – В кино приглашал. Запал на меня.

– Отчего же не пошли?

– А ну его! Женатый. А у вас, кстати, есть жена?

– Есть, – соврал он.

– Ну, когда ж вы только успеваете! – всплеснула пухлыми ручками Марина.

– Так и вы замужем побывали.

Принесли еду, и в разговоре возникла пауза. Молчание нарушил Зайцев:

– О чем он вас расспрашивал, Марина?

– О долгах.

– Надька проболталась о растрате. Я сказала, что расплатилась. Бабушкины побрякушки, мол, продала и расплатилась. Так он уставился на мое кольцо и лыбится. Ты подумай, умный какой! Я сказала: это бижутерия.

Зайцев тоже посмотрел на кольцо. Бриллианты настоящие.

– Я бы и в самом деле их продала, – начала оправдываться Марина. – Да кому нужно? По своей цене не уйдут, только в ломбард. А там много ли выручишь? Приходится у вас деньги брать! – с вызовом сказала она.

Намек он понял. Спросил:

– Сколько вы хотите за сотрудничество?

– Ну, сколько-нибудь подбросьте.

– Давайте сначала посмотрим, что вы знаете.

– А, – беспечно махнула она рукой. – Хоть накормите! В ресторанах-то я не часто бываю.

И она осмотрелась:

– Красиво тут. Чистенько.

– Кстати, версия для подруг: я за вами ухаживаю. Познакомились в санатории, в тот роковой день. Я взял у вас телефон.

– А мне здесь нравится. Уютно. И кормят хорошо. – Она вздохнула. – Еще он спрашивал про Сашку. Мол, злилась ли я за то, что он меня бросил.

– Тоже подруга проболталась?

– А кто ж еще? На то они и подруги, чтобы сплетничать. Я на Надьку не обижаюсь. Я сказала все, как вы велели. Его, мол, любовница застрелила. Она раньше со следователем крутила, вот откуда у нее пистолет.

Он говорил не так, но возражать не стал. Спросил:

– О следователе кто вам сказал?

– Сашка. Он меня как-то подвозил и предупредил: ты с новенькой не связывайся, у нее в любовниках одни менты. И даже следователь. Это в тот день, когда он меня до слез довел. Да вы небось помните, я рассказывала. Но теперь уж он больше никому не напакостит, – с удовлетворением сказала Марина.

– Значит, Нахрапьев знал о следователе Мукаеве, – задумчиво произнес он.

– Как-как?

– Мысли вслух. Сейчас вам принесут десерт. О чем еще спрашивал капитан?

– Рыжий? Ничего. Да! – спохватилась Марина. – Он сказал, что ее любовник пропал! Тимофеевой! Следователь! Его, мол, похитили, где-то держали больше месяца, а потом убили.

– Как-как?

– Тело, мол, изуродовали, чтобы опознать было невозможно. Вот они его и не могут найти. Полиция.

– Вот оно что…

Знает ли Свистунов, кто похитил его друга? О брате-близнеце? Может и не знать. Самойлова сказала, что рыжеволосый капитан к ней не приходил. Приходил некий неприятный гражданин, худой, зубы желтые. Ей незнакомый. Потом приходил сам следователь Мукаев. Причем дважды. Самойлова думает, что это были два разных человека. Выходит, оба брата у нее побывали. А Свистунова не было. Неужели он не знает?

– Вы о чем задумались?

– О своем, Марина. О своем.

– А что вам Сашка сделал? Вы так и не сказали.

– Это денежные дела.

– Да уж. До денег он был жадный. Все квартиру в Москве мечтал купить. Прописаться здесь. «Хочу, – говорит, – стать москвичом». Да кто ж не хочет? Не все только могут. Цены-то на жилье о-го-го!

Она вздохнула. Он улыбнулся:

– Я понял. Я заплачу вам за информацию. Немного, но заплачу. Триста долларов. Но при условии, что, во-первых, вы будете звонить мне и дальше. Информировать. Как идет следствие, кто приезжает из Р-ска, о чем или о ком расспрашивают. И, во-вторых, что вы при необходимости измените показания. Тогда я заплачу еще. О цене договоримся.

– Хорошо, – кивнула Марина. – Я вам что хошь подпишу. Любую бумагу.

– Вот и отлично.

Он достал деньги. Подошел официант, поняв его жест по-своему. Петр попросил счет, подумав: «Рассеянным ты стал, Зайцев. И торопишься. Но тебя время поджимает. И человек, который тоже идет по следу. И хорошо идет. Четко. Они ищут одно и то же, вот в чем проблема! Но зачем это капитану Свистунову? Честь мундира? В память о друге? Идеалист. С идеалистами труднее всего. Их нельзя купить. Приходится искать варианты. Это и труднее, и проще. На чувствах надо играть. Та же честь мундира – подходящее чувство. Дружба лучше. Но еще лучше любовь…»