Хроники мертвых - Глен Купер

Однако события сыграли не в пользу Майерса. «Международные консультанты» поставили на падение йены. Кто мог подумать, что министр финансов Японии все испортит, выступив с благоприятным прогнозом относительно денежной политики страны?

В первом квартале инвестиции уменьшились на четырнадцать процентов. «Международные консультанты» уверяли, что это случайность и их стратегия в целом надежна. Майерсу нужно лишь подождать, и прибыль пойдет вверх.

Элдер решил встретиться с Питером Бенедиктом в воскресенье утром, чтобы не привлекать лишнего внимания, и, естественно, где-нибудь за пределами офиса. Коллеги и друзья Элдера вряд ли заглядывают во второсортное кафе, где подают вафли, на севере Лас-Вегаса. Внутри пахло кленовым сиропом. Элдер в белых поплиновых брюках для гольфа и тонком оранжевом кашемировом свитере устроился в кабинке. Он сомневался, что узнает Питера, поэтому внимательно разглядывал каждого входившего в кафе.

Марк на несколько минут опоздал. Скромные джинсы, неизменная бейсболка, в руках коричневый конверт. Марк первым заметил Элдера и подошел к кабинке. Привстав, страховщик протянул ему руку:

— Здравствуйте, Питер! Рад встрече.

Марк смутился. Воспитанность Элдера подсказывала, что вначале нужно поговорить на общие темы. Марку было не по себе. Единственное, что их до сих пор объединяло, — блэкджек. Элдер завел разговор о картах, потом настоял на завтраке. Марка беспокоило учащенное биение сердца. Вдруг это перерастет в патологию? Выпив холодной воды, он постарался успокоиться, но сердце не унималось. Может, встать и уйти?

Нет, слишком поздно.

Предписанный этикетом пустой разговор иссяк. Итак, условности соблюдены.

— Питер, почему вы решили, что у моей компании проблемы? — перешел к делу Элдер.

У Марка не было диплома экономического образования, но он научился разбирать финансовые отчеты, когда работал в Кремниевой долине. Сталкиваясь с бухгалтерскими тонкостями, которые не понимал, он прилежно изучал соответствующую литературу. Вскоре его знаниям мог позавидовать опытный финансист. Вычислительные возможности его мозга позволяли вскрывать логическую и математическую суть бухгалтерских операций.

Срывающимся голосом Марк принялся объяснять мельчайшие отклонения от нормы в последнем квартальном отчете «Достойной жизни». Он обнаружил слабые следы мошенничества, на которые никто с Уолл-стрит не обратил внимания. Стало ясно, что в поисках высоких доходов компания зашла в запретные воды.

Элдер слушал с мучительным изумлением.

Когда Марк замолчал, Элдер отрезал кусочек вафли, отправил его в рот и начал задумчиво жевать.

— Не буду утверждать, что вы правы или не правы. Допустим, вы можете помочь «Достойной жизни». Объясните как.

Марк молча положил на стол коричневый конверт, который до сих пор держал на коленях. Внутри оказались газетные вырезки.

Все о деле «Судный день».

— Что это значит, черт возьми?!

— Вот как можно спасти вашу компанию, — прошептал Марк. Его пьянило ощущение, что теперь только он контролирует ситуацию.

— Да вы больны! К вашему сведению, я знал одного из убитых! — Элдер как ошпаренный вскочил со стула.

— Кого? — хрипло спросил Марк.

— Дэвида Свишера. — Элдер достал кошелек, собираясь расплатиться за завтрак.

Марк собрался с духом.

— Сядьте, пожалуйста. Он не был жертвой серийного убийцы.

— Что?!

— Пожалуйста, выслушайте меня.

Элдер сдался.

— Только имейте в виду, мне не нравится, куда зашел наш разговор. У вас минута на объяснение. Ясно?

— Хорошо. Дэвида Свишера убили. Но это сделал не убийца Судного дня.

— Откуда вы знаете?

— Просто такого убийцы не существует.

Аббат Иосиф увидел свое отражение, в длинном окне здания капитула. На улице было темно, свечи в комнате еще не затушили, поэтому окно казалось зеркальной поверхностью. Живот у аббата выпирал, толстые щеки обвисли. Иосифу единственному из всей братии не приходилось выбривать тонзуру — у него и так не осталось на голове ни одного волоса.

В дверь, постучавшись, вошел молодой монах-ибер с темной бородкой и волосами, жесткими и густыми, как медвежья шерсть. В руке у него были щипцы для снятия нагара со свечей.

— Добрый вечер, отец! — Почтительно поклонившись, он принялся за дело.

— Добрый вечер, Хосе! — Иосиф выделял молодого ибера среди других братьев за ум, умение рисовать и неунывающий нрав. Звонкий смех Хосе напоминал Иосифу смех его старого друга, кузнеца Матфея, отлившего монастырский колокол.

— Как сегодня воздух? — спросил аббат.

— Наполнен благоуханием цветов и стрекотом сверчков.

Здание капитула погрузилось в темноту. Хосе оставил зажженными только две свечи в келье аббата — одну на письменном столе, вторую — у кровати, и, пожелав спокойного сна, ушел. Оставшись один, Иосиф встал на колени и прочитал молитву, которую неустанно повторял каждый день, с тех пор как стал аббатом.

— Отче наш, благослови скромного слугу своего, что чтит тебя каждый день. Дай мне силы быть пастырем монастыря сего и служить Тебе до конца дней. Благослови создание Свое, Октавия, что без устали выполняет божественную миссию Твою, ведь Ты направляешь руку его, как направляешь наши сердце и разум. Аминь!

Задув свечу, Иосиф лег спать.

Когда епископ Дорчестерский спросил нового аббата, кого бы тот выбрал настоятелем монастыря, Иосиф без колебаний предложил сестру Магдалину. Среди монахов не было равных сестре по организаторским способностям и обязательности. Впрочем, Иосиф руководствовался и другим мотивом: он хотел завоевать расположение Магдалины, чтобы Октавий смог беспрепятственно выполнять миссию, для которой, по твердому убеждению Иосифа, родился на свет.

Сестра Магдалина стала первой настоятельницей на Вектисе. Она страстно молилась о прощении за гордыню, которую испытывала постоянно. Иосиф передал ей все дела, которыми сам занимался при Освине. Он терпеливо выслушивал ее ежедневные отчеты о нарушениях и проступках, которые не укрывались от ее всевидящего ока. Порядка в Вектисском монастыре стало больше. Больше стало и невысказанного недовольства, но Иосиф вмешивался, лишь когда действия Магдалины выходили за пределы здравого смысла или были попросту жестоки.

Все свое внимание он сосредоточил на молитвах, на завершении строительства монастыря и на Октавии.

После смерти Освина Иосиф заново пересмотрел планы расширения скриптория и решил сделать его еще больше, чем задумывалось вначале: он горячо верил, что священные книги, переписанные на Вектисе, служат ко благу всего рода людского. Аббат надеялся, что в будущем здесь будет работать еще больше писцов, принося монастырю заслуженную славу.