Воин сновидений - Кирилл Кащеев

– Ургх-ух! – огонь заухал, и прямо в колеблющихся языках пламени один за другим начали раскрываться вспученные багровые глаза.

Шошонк извернулся, рванул что-то с шеи, размахнулся и бросил – яркая искорка ударила прямо в надвигающееся пламя.

Раздался глухой вопль – и огонь зашипел, точно на него плеснули водой. Багровые глаза враз захлопнулись, пламя отпрянуло назад – и втянулось обратно в проход. Мгновение – и оно исчезло.

– Похоже, благая Тефнут все-таки защищает тех, кто хочет вернуть ее влагу в долину Нила! – с трудом поднимаясь на ноги, пробормотал Амени.

– Угу, – с явной иронией буркнул Шошонк, и Амени показалось, что они вдруг поменялись местами – сам Амени стал искренним почитателем богов, а Шошонк… Додумать, что сталось с Шошонком, мальчишка не успел – длинный, как у ловящей муху жабы, язык пламени вылетел из бокового прохода и ударил в каменную кладку у них над головами.

– Бежим! – прохрипел Амени и, ухватив Шошонка, снова поволок его за собой.

Ленты пламени выскакивали то из одного прохода, то из другого – точно загоняя куда-то. Амени упорно старался сворачивать в другую сторону, но тварь, похоже, была терпелива – рык-смех звучал снова, и сотканный из огня хлыст подстегивал спотыкающийся бег.

А на очередном повороте сухие пальцы Шошонка вдруг вырвались у Амени из руки, послышался короткий шум… Амени обернулся… Единственное, что он успел увидеть – это брыкающиеся ноги друга, исчезающие за углом.

– Уходи отсюда, Амени, уходи! – хрипло, точно его душили, успел крикнуть Шошонк, и все смолкло.

Амени метнулся назад, повернул за угол – перед ним был совершенно прямой, без единого ответвления, ход. Пустой. Шошонк исчез.

Дверь, потайная дверь! – Амени заметался по проходу. Язык пламени ударил прямо сквозь кладку потолка. Огонь хлынул сверху, неумолимо гоня мальчишку прочь. Амени отступил, попятился, потом не выдержал – побежал. Он снова мчался, чувствуя нарастающее гудение пламени.

Очередной поворот… и каменный коридор уперся в глухую стену. Тупик. Бегущий мальчишка распластался по камню, чувствуя, как в горле скребутся сухие, безнадежные рыдания. Ведь он хотел как лучше! Он только хотел всем помочь!

Сзади послышался сухой, издевательский смешок. Амени даже не надо было оглядываться, чтоб узнать, кто там дышит ему в спину раскаленным дыханием. Но он так просто не сдастся! Руки мальчишки заметались, нажимая то на один камень, то на другой. Никто не строит ходов в тупик! Он сам обязательно сделал бы здесь потайную дверь. Амени все жал и жал на камни, задыхаясь от накатывающей безнадежности…

Двенадцать круглых багровых пятен света замерцали на каменной кладке, озаряя копошащегося у стены мальчишку. А потом за спиной взвился гул разъяренного огня – и жар ринулся прямо на него… В этот миг камень под рукой наконец поддался, уходя в глубь стены, и потайная дверь повернулась, швыряя Амени в дышащий прохладой полумрак. Позади глухо щелкнуло – дверь закрылась, оставляя ревущую от бешенства тварь в лабиринте древних переходов.

Тяжело дышащий Амени распростерся на холодном каменном полу. Вокруг стояла тишина. Опираясь на дрожащие руки, мальчишка медленно поднялся, шипя от боли в обожженной спине и плечах. И застыл. Светильники вдоль стен выхватывали из мрака огромный каменный зал. В нише, улыбаясь едва заметной, в самых уголках губ, милостивой улыбкой, стояла раскрашенная статуя… благой Тефнут!

Амени вскочил и завертелся на месте, как кот, гоняющийся за своим хвостом.

– Да это же наш храм, – наконец понял он. – Храм Тефнут!

– Тефнут… нут… нет… мет… – откликнулось эхо, отскакивая от одной стены к другой.

И тут же из-за статуи богини раздался сухой, рычащий смешок.

Двенадцать круглых багровых огней сияющим венцом вспыхнули над головой богини, закружились в сплошном хороводе, моргнули… Из-за статуи, мелко перебирая щупальцами, выползло багровоглазое чудище! Двенадцать конусов багрового света скрестились на застывшем в ужасе мальчишке.

– Но… Этого не может быть! – прошептал Амени. – «Убийца Сехмет» не может прятаться в храме Тефнут!

Из клубящегося тела чудища вырвался знакомый полурык-полусмех – и сноп огня ударил в лицо мальчишке!

Слепящее пламя охватило Амени со всех сторон, его подбросило, пронесло и с силой ударило о стену… Хлопая глазами и хватая воздух широко раскрытым ртом, мальчишка сполз на пол. От него валил пар – но он был жив, жив! Еще не веря, он провел рукой по плечам – пальцы наткнулись на окутывающую шею ткань…

– Заклятье последнего дня года! – прошептал он. – Спасибо тебе, Шошонк! – и он вскочил, вызывающе глянув в выпученные буркалы раскачивающейся на щупальцах твари. – Вот теперь-то мы с тобой потягаемся! – он завертел головой в поисках рычага своего водомета – поглядим, сможет ли тварь высушить всю воду подземных бассейнов храма…

Страшный удар обрушился на Амени сзади. Жуткая боль расколола голову пополам, огни – на сей раз не багровые, а цветные, заплясали перед глазами… На подгибающихся ногах Амени повернулся… Дергаясь, точно его фигура была всего лишь отражением во взбаламученном пруду, перед ним стоял Шошонк.

– Глупый, глупый Амени, – отбрасывая палку, пробормотал Шошонк, ловя падающего Амени под мышки. – Если б хоть немного задумывался над теми священными сказаниями, что тебя заставляли заучивать! Ты бы понял, что раз Тефнут, подательница влаги, в то же время – Сехмет, повелительница засухи, то каждый храм Тефнут – это и храм Сехмет! Где же еще прятаться слугам львиноголовой?

Стены храма плясали перед глазами Амени, ему казалось, что он бредит – старый лекарь Мериб, возникший невесть откуда, чтобы стянуть ему запястье веревкой, точно был дурным сном!

Храм вдруг запылал тысячами огней, и со всех сторон, накатывая медленно, словно волнами, зазвучал гимн:

– Когда ты гневаешься, исчезает рыба/Тогда ждут люди большую воду/Тогда богатый подобен бедняку/Нет никого, ночью слышавшего воду/И нет в речах желанной прохлады…

Перед глазами у мальчишки прояснилось, и он увидел жрецов, распростертых перед статуей Тефнут. А потом статуя дрогнула и медленно отплыла в сторону. В открывшейся позади нее дыре клубилась чернота. Оттуда пахло жаром, и огнем, и смрадом разлагающихся тел. Оттуда неслись крики, и стоны, и гудение пламени, и лязг оружия. И все перекрыл громовой рык – грандиозный, выворачивающий душу, жуткий клич охотящейся львицы.

Тьма дрогнула, и из нее медленно и величественно ступила женщина в черном покрывале, с лицом, мертвенно-бледным и усыпанным сочащимися черным гноем язвами. А следом за женщиной посыпали другие твари – лучше всего Амени запомнился трехголовый уродец с искаженными лютым голодом лицами. Последним из пульсирующей тьмы выступил гигантский скелет верхом на конском костяке. Неслышно ступая под гимн жрецов, «убийцы Сехмет» двинулись к потайной двери, исчезая один за другим в притихшем от надвигающегося ужаса пространстве.