Дыхание дьявола - Грег Ф. Гифьюн

Человек, вынырнувший из прибоя, словно рожденный им, неуверенно шел к берегу.

Боковая часть его головы отсутствовала, ее снесло. И тогда я понял, кто он.

Когда он был жив.

Он посмотрел на меня, открыл рот, чтобы заговорить, но вместо этого его вырвало густой черной кровью, которая хлынула на губы и вниз.

Огромная волна обрушилась на берег, и мужчина исчез в ней. Когда волна исчезла, исчез и он.

Но женщина осталась.

Она побежала в темноту.

Я последовал за ней.

19

В темноте и под дождем я видел только ее белую спину, движущуюся в ночи передо мной. При более нормальных обстоятельствах это могло бы показаться комичным или даже эротичным, но в эту ночь это был еще один пример сошедшего с ума мира, в котором ничто не имеет смысла и не является тем, чем кажется.

К тому времени как женщина пробежала мимо таблички на песке, объявлявшей пляж за этой точкой частной собственностью, мои легкие горели, а мышцы болели так сильно, что я едва мог стоять. Обессилев, я опустилась на колени в надежде перевести дух. Промокнув насквозь, я смахнул дождь с глаз, перечитал знак во второй раз, а затем посмотрел на тот участок пляжа, где меня ждала женщина. Над нами возвышалась горстка красивых домов, встроенных в холмы и скалы, возвышающиеся над песком. Мы зашли так далеко, что достигли самой богатой части Сансета. Я никогда не была здесь раньше.

С трудом поднявшись на ноги, я последовал за женщиной, пока не добрался до ряда ступеней, встроенных в склон холма, с перилами и факелами по обе стороны от них до самого особняка наверху. В грозу факелы не горели, но я представил себе, как они могли бы выглядеть в любую другую ночь, величественно пылая и указывая путь к предполагаемой Шангри-ла, которую создали те, кто там жил.

Слева от меня молния пронзила ночь гигантскими копьями, озарив все вокруг голубым светом, а затем вернула нас во тьму. В эту долю секунды я увидел, что женщина стоит на нижней ступеньке и улыбается мне.

Мои ноги ослабли, и я хотел только одного - снова упасть на колени, но вместо этого, пошатываясь, подошел к ней и остановился прямо на ступеньке. Она раскрыла руки и откинула назад голову, как будто смеялась, но не издавала ни звука.

Над нами, на вершине ступеней, были и другие. Теперь я видел их в темных мантиях с капюшонами, не более чем тени и силуэты, стоящие под дождем и наблюдающие за нами. А затем, в унисон, они подняли головы, открыв поразительные белые маски с прорезанными в них отверстиями для глаз, но в остальном гладкие, как фарфор.

Как части одного большого целого, подумал я, большого, полностью воплощенного организма.

Сквозь бурю я слышал слабые звуки песнопений, молитвы, которые бормотал ветер, когда облаченные в мантии фигуры двигались вместе, колыхаясь, как высокая трава вдоль дюн.

Движутся как единое целое, подумал я, прямо как пауки.

Светловолосая женщина внезапно бросилась ко мне и взяла мое лицо в свои маленькие холодные руки. "Мы не реагируем на то, что происходит в этом мире", - сказала она певучим голосом. "Этот мир реагирует на то, что происходит в нас. Рожденные в крови, вы умираете и возрождаетесь в огне. Это ваше горнило. Убивай за нас. Убивайте за него. Вы голодны. Позволь ему накормить тебя".

Кулак врезался в мою голову, задев висок и верхнюю часть уха. Удар вывел меня из равновесия и привел мир в состояние медленного вечного наклона. Падая то вбок, то вперед, я вскинул руки, пытаясь прервать падение, но уже оказался на земле и рухнул на песок подбородком вперед. Боль вырвалась из глаз и изо рта, когда я прикусил зубы, и они сошлись с противным лязгающим звуком.

В следующее мгновение я инстинктивно попытался встать, поднялся на четвереньки и огляделся, пытаясь сфокусироваться. Те, кто кружил вокруг меня, казались не более чем размытыми цветами, расплывчатыми фигурами, как и все остальное в поле моего зрения. Волна паники захлестнула меня, когда зрение медленно начало возвращаться в фокус. Я упал на задницу и почувствовал вкус крови. Хотя я быстро и многократно моргал, все вокруг оставалось размытым. Это было похоже на взгляд через линзу, намазанную вазелином.

Три фигуры приблизились ко мне, и мое зрение достаточно скорректировалось, чтобы я смог разглядеть, что это Брейдс, Тедди и еще один его лысый придурок.

Я попытался встать, но Брейдс уперся сапогом мне в грудь и толкнул меня назад, прижав к песку, его пронзительные голубые глаза смотрели на меня сверху вниз.

Когда я стал сопротивляться, он подставил ногу к моему горлу, и я схватил его за ногу обеими руками и изо всех сил ударил ногой. Попав в лодыжку, я выбил его ногу и отправил в полет.

Тедди закрыл меня, пока я поднимался на ноги. Как раз вовремя, я скрестил руки над лицом, блокируя его удар, а затем нанес ответный удар по печени, который свалил его. Попасть человеку в печень было то же самое, что выбить колено или ударить коленом по яичкам. Не имело значения, в какой форме ты находишься и насколько ты вынослив - если тебя ударили достаточно сильно, ты падаешь.

Пошатываясь, я перепрыгнул через Брейдса, который уже поднимался на ноги, и выхватил пистолет из кармана брюк. Но прежде чем я успел навести его, Брейдс замахнулся на меня, выбив пистолет из рук. Он отлетел в сторону, так как сила удара выбила из равновесия и меня. Я попятился назад, удержался на ногах и обрушил на него комбинацию из трех ударов.

С ловкостью опытного боксера он увернулся от первых двух. Третий задел его щеку, но лишь слегка, и он прошел прямо сквозь него, метя в мое нутро мощным апперкотом, который заставил меня выдохнуть весь воздух в едином порыве.

Когда я сложился вдвое, он схватил меня за воротник и, подобно вышибале, подбросил на несколько футов в воздух. Я приземлился и перекатился, как мог. Больной, запыхавшийся и все еще с легким головокружением, я сумел встать, прежде чем Брейдс добрался до меня, но он быстро приближался, и на его лице читалась твердая решимость. Я огляделся в поисках чего-нибудь, чем можно было бы от него отбиться.

Он ударил меня прежде, чем я успел увернуться. От удара я отлетел в сторону и упал на спину. С минуту я лежал, пытаясь отдышаться, а на меня лил