Опасные иллюзии - Марина Эльденберт

И долго не мог понять, с какой радости рядом надрывается Милен Фармер. Риган спал на животе, уткнувшись лицом в подушку и свесив руку вдоль кровати, но певица орала в самое ухо. С трудом разлепив веки, он обнаружил ездящий по тумбочке мобильный. Рядом заворочалась Агнесса, Риган мысленно выругался и быстро схватил телефон.

— Кло! — хриплым со сна шепотом рыкнул он. — Чего тебе?!

— Семь сорок, Риган. — Ласковый тон Клотильды не вязался с ее словами. — У тебя двадцать минут. Если опоздаешь, я расстроюсь и сделаю подготовку невыносимой. До встречи.

Двадцать минут?! Он успел бы только в том случае, если бы телепортировался. Интересно, эти способности не прилагаются в довесок к иллюзиям? Все по сути своей энергия, и мгновенное перемещение между двумя точками пространства никакое не волшебство.

— Тебе пора?

— Семь сорок. Кажется, я опоздал.

Он взъерошил волосы руками, пытаясь проснуться окончательно. Мышцы почти не болели, и этим он был обязан Агнессе.

— У меня по плану пробежка, а потом завтрак, — виновато улыбнулась она. — Ох, я тебе даже завидую немного — не приходится скучать.

Уварова поцеловала его в щеку и свернулась калачиком в ворохе одеял. Сонная, солнечная, счастливая и отчаянно красивая. Раньше она вскакивала ни свет ни заря, но сегодня особо не торопилась.

— О да, — Риган невольно улыбнулся уголком губ, — я сам себе завидую. Не сиди дома, гуляй и наслаждайся свободой. И ни в чем себе не отказывай.

Вышло слишком уютно и по-семейному. Он уловил смущение и вопрос в ее глазах, тряхнул головой, отгоняя наваждение.

— Мне правда пора. Удачного тебе дня.

Прыгая перед шкафом на одной ноге, чтобы стянуть брюки, Риган тщетно пытался обнаружить чистые джинсы в куче одежды. Если бы Кло разрешила тренироваться самому, можно было отправиться на пробежку вместе с Агнессой. На такой опасной мысли Риган ощутимо щелкнул себя по носу и задумался о предстоящей пытке. Ему хватило вчерашнего марафона, при одном упоминании о новом мышцы начинали болезненно ныть.

Он на ходу запихнул в себя сэндвич с пармской ветчиной — кажется, этого не было в меню Клотильды, — запил стаканом свежевыжатого апельсинового сока — это было, — а второй бутерброд взял с собой в машину. Утро было солнечным, а настроение не очень. И не зря. Он опоздал, и наставница отыгралась на нем по полной. Перерывы стали короче, их было меньше, даже медитации, во время которых Риган вчера на стенку лез от скуки, сейчас воспринимались как высшее благо. Освободился он сегодня после десяти, и когда вернулся, Агнесса уже заснула.

Она ждала его: кровать была не разобрана, рядом мерцал огоньком спящего режима открытый ноутбук. Осторожно, чтобы не разбудить, он накрыл ее пледом, выключил компьютер и отправился к себе в комнату. Сил хватило только на то, чтобы упасть на кровать. Риган вспомнил, что забыл поставить будильник, но решил позволить себе полежать совсем «чуть-чуть». И снова проснулся под Милен Фармер и обещания всего наилучшего.

Утром он заглянул к Агнессе, чтобы попрощаться, но она еще спала. Риган оставил записку с пожеланием хорошего дня под вазой с цветами, сорванными с деревца во дворе: множество лиловых соцветий, вплетенных в зелень листвы, с яркими белыми сердцевинами на тонкой ножке. Кажется, Лорин называла их бугенвиллеями.

Этим же утром Риган осознал, что пришло время постановки «Ваша цель — выжить». Шутка про то, что он сдохнет раньше, чем сделает хотя бы одну мало-мальски полноценную иллюзию, уже не казалась смешной. Клотильде стоило бы устроиться тренером в фитнес-центр — из-под ее тяжелой руки сдобные пышечки выходили бы упругими булочками.

Изо дня в день ад начинался рано утром и продолжался даже после захода солнца, когда Риган только чудом не валился с ног. Практикой иллюзий они еще ни разу не занимались, равно как и тем, что было связано с управлением энергиями. Даже с массажем Клотильда умудрилась ему подгадить: вместо хорошенькой азиатки, которая была на второй день, нарисовался гнусавый волосатый грек Правда, дело свое он знал хорошо, но самого факта пакости это не отменяло.

Риган пока не определился, что его раздражает больше — изнурительные тренировки, после которых он амебой растекался по столу массажиста, медитации, когда нужно было сидеть истуканом и при этом еще ни о чем не думать, или же долгие часы в библиотеке Центра, за которыми следовали устные допросы. Если ответ оказывался неправильным, приходилось сидеть в библиотеке после занятий. Знаний было множество, временами довольно интересных — бери и пользуйся, но такой формат обучения здорово напрягал.

За все время занятий Риган ни разу не столкнулся с другими учениками или преподавателями. Создавалось ощущение, что в Центре нет никого, кроме них двоих и призраков прошлого. Яростно накручивая педали очередного тренажера, он смотрел на свою мучительницу, но та даже не поднимала головы, полностью увлеченная работой на планшете.

— Я тут единственный?

— Пока да.

— Повезло так повезло.

Клотильда наконец-то оторвалась от экрана и пристально посмотрела ему в глаза.

— Центр — единственное место, где пробужденные могут узнать все об истоках своей силы и научиться управлять ею. Со временем академий будет множество, но пока, чтобы сюда попасть, нужно обладать действительно незаурядным и ценным для нас талантом. Так что да, Риган. Тебе повезло.

— Предполагается, что после этого я должен устыдиться?

— Ты должен вспомнить, для чего я тебя готовлю. И перестать изображать великомученика.

Он пробурчал нечто маловразумительное, но педали почему-то стало легче крутить. Выдернуть себя из безделья и праздного времяпровождения оказалось нелегко, и еще сложнее было смириться с тем, что с Уваровой они виделись непростительно мало. Когда выдавалась свободная минута, Риган отчаянно скучал по ней: по улыбке и голосу, по смеху и прикосновениям — коротким и невинным или же интимным и откровенным. Мысли о последнем отзывались сладкой тяжестью в паху и жгучим желанием, будоражащим кровь. Увы, за все это время им удалось насладиться близостью лишь однажды.

Одним прекрасным утром она вышла из спальни сонная, взъерошенная, в шортах и майке, съехавшей с одного плеча, — как тогда, у дороги на Тенерифе. И Риган не смог удержаться. Они расколотили панорамную картину, а точнее, большую фотографию, висевшую на стене. В самый жаркий момент Агнесса уцепилась за нее рукой, нити не выдержали, и рама обрушилась прямо под ноги. Потом они, раскрасневшиеся и довольные, вместе собирали осколки, а еще чуть позже Риган снова жевал дежурный бутерброд в машине, идущей на полной скорости, запивал его недозволенной содовой и подпевал какой-то тонкоголосой певице.

Встречались они чаще всего по утрам. Агнесса просыпалась рано и, хотя могла спокойно валяться в постели, сколько душа пожелает, поднималась вместе с ним и готовила завтрак За те полчаса, что у них были, они болтали обо всем на свете. Вечерами он приезжал настолько поздно, что она уже спала. Либо на кровати рядом с ноутбуком, либо в плетеном кресле в гостиной. Тогда он просто брал ее на руки и нес в спальню, а она шептала: «Сейчас, еще пять минут», — и Риган всегда соглашался. А потом те самые пять минут смотрел, как Агнесса спит, и шел к себе. Все это было слишком буднично и непривычно, слишком по-человечески, но вместе с тем невероятно светло.