Деревянная книга - Юлия Гнатюк

Их, и правда, было немало, потому что люди шли, подвергаясь многим опасностям, и не всегда удавалось остаться незамеченными. Тогда только луки, мечи и топоры могли защитить их от мелких вооруженных отрядов и просто лихих людей, промышляющих грабежом и разбоем на больших дорогах.

Кочевая жизнь гонимых нуждой людей быстро преображала их быт, привычки и поведение. Отсутствие жилищ, хлевов для скотины, постоянная угроза спокойствию и самой жизни, делали людей осторожными и внимательными к любым, самым незначительным изменениям обстановки. Устав от долгого и тяжкого перехода, люди уже не нуждались в мягкой теплой постели, они могли засыпать сразу и в любом положении. И сон их был глубоким и чутким одновременно, как сон диких зверей, который в случае опасности исчезал сразу. Человек без долгих потягиваний и зевоты был готов к немедленному действию – бежать, спасаться, сражаться, либо затаиться и ничем не выдавать своего присутствия. Непогода – проливные дожди, палящее солнце и холодные ночи – теперь вплотную приблизилась к каждому, и приходилось вспоминать опыт далеких кочевых предков: как быстро добыть и запасти пропитание, чем лечить заболевших, где найти место для ночлега и развести костер, чтобы его не погасил внезапный дождь и не заметили чужие глаза.

Старый Велимир советом, прямым наказом либо очередной поучительной байкой про далекую старину очень помогал людям в этом суровом походе. Не все выдерживали испытания: кого-то теряли в пути, кто-то, истерзавшись злоключениями, отступался сам и уходил назад со словами: «Будь, что будет!» Вместо ушедших приходили другие, кто не хотел мириться с насилием и мечтал найти тихое место, где можно будет жить так, как жили отцы и деды.

Беглецы продвигались к полуночи. Так случалось всегда, когда приходили враги: готы ли, гунны, хазары или ромы с ромеями – во все времена суровые полуночные края, глухие непроходимые леса и болота спасали славян, давали им передышку, возможность собраться с силами, чтобы вернуться и отбить у неприятеля свои исконные благодатные земли.

Теперь они вновь искали спасения, но, впервые, не от чужеземных врагов, а от своих же, перешедших в греческую веру соплеменников. И большинство беглецов не знали, смогут ли они когда-нибудь вернуться в отчий край, увидеть широкую Непру-реку с заводями и верболозами, услышать песни жаворонка и соловья, повеселиться от души на русалиях в Яров день и вознести молитву богам в ночь священного волхвования на Лысой горе.

Беглецы шли степями, но держались у края леса, где пролегал шлях. Прямо через степь ехать было невозможно: высокая трава наматывалась на колеса телег, и в ее зарослях порой не видно было ни людей, ни скотины.

Светозар с Ивицей, когда не были заняты делами, подсаживались к отцу Велимиру на повозку и слушали его неторопливые рассказы про всякие травы, которые вроде самые обычные на каждом шагу растут, а в них великая сила скрывается.

– Вон синеют Перуновы Батоги, – указывал старец, – они обычно после грозы расцветают. На голом зеленом стебле, до сих пор неприметном в степи, вдруг вспыхивают голубые цветы, будто искры от ударившей в землю молнии. Это, когда наш Громовержец по небу скачет и посылает вниз огненные перуны, там, куда они падают, вырастают Перуновы Батоги. А еще корень у них длинный, как кнут, и силу целебную имеет. Выкапывают его опять же после дождя, сушат, осторожно поджаривают и толкут на муку. А потом, когда надо, водой горячей запаривают и пьют отвар для бодрости и укрепления сил.

– Это, я знаю, дикий чеснок! – отозвалась Ивица, указывая на фиолетовые шары, качающиеся на высоких стеблях. – Мы с бабой Ганной, коструней, его в борщ добавляем.

– Так, детка, так! – подтверждал довольный отец Велимир. – Чеснок – незаменимое средство для борщей, добрая приправа к туку и первейшее средство от черной немочи, как и лук, он пониже растет, почти с такими же цветами, только мельче и синее. Лук завсегда в дальнюю дорогу с брашном и туком[21] пекут, потом водой ключевой разбавил – и сыт. Не один месяц на такой еде продержаться можно. Вот раздобудем где-нибудь брашна и сделаем для всех такую запеканку.

– Ух, добре сеном пахнет! – потянул носом воздух Светозар. – С чего это, тут же нет косарей?

– А это, милок, так буркун пахнет. Вишь, мелкие желтые цветочки в кисти собраны? Женщинам его отвар хорошо пить, чтоб больше было молока в груди для кормления дитяти. Тебе, как будущей матери, это пригодится знать, – обернулся он к Ивице. Та засмущалась, опустила глаза.

– Вон те мелкие белые и розовые корзинки, – показывал дальше ведун, – это деревей, его еще именуют «кровавником» или «порезником». Название само за себя говорит: раны им лечат, кровь останавливают. Во время коровьего мора скотину им натирают, еще зверобой варят, студят и пить дают. Пращуры наши толк в травах понимали, в древности ведь люди ни пашницы, ни проса с гречкой не знали. Собирали щавель в поле, катран брали, корень сладкий, желтых петушков лист зубчатый, капусту да бураки с репой, тем и жили. Какие горькие коренья – в золе пекли. Молоко пили, творог делали, масло били. Квасы медовые на солнце ставили. Великую силу Солнце людям давало, крепко почитали его наши Прадеды, молились ему, славили. Да и как не почитать Сварога, Даждьбога, Перуна, Яра, Хорса, Лада, Купалу и Световида, дарующих саму жизнь?

– Вот мы едем в край дальний, неведомый, – задумчиво продолжал отец Велимир, – и недовольны бродячей жизнью. Ждем, когда на место прибудем, определимся, хаты поставим, тынами огородим, очаги слепим. А ведь для Пращуров наших возы их домом были. Плетеные козыри на них ставили, войлоком обтягивали, внутрь сено укладывали, шкуры овечьи – и в путь, следом за своими стадами! Степи в те времена разными народами кишели, и пращуры ходили по самому их краю, ближе к лесу. А вечером отыскивали глубокий овраг, разводили костер, ставили котлы и варили вечерю. Потом гасили огни, лучше быть в холоде и во тьме, чем у костра жаркого, который врагам и недобрым людям приметен. Кутались в войлок, обкладывались бараньими шкурами и ложились спать, кто – на телегах, а кто – прямо на земле. Скотину на ночь у воды пастись оставляли, а снаружи возами отгораживали, вот как мы сейчас делаем. Непременно несколько человек шли в дозор, слушали степь и шлях, и, если примечали что подозрительное, тут же будили других. Оружие у всех и во сне рядом было. И кони их не ржали, и скотина не ревела, животные будто понимали, что тихо надо себя вести, иначе враг услышит, придет.

Песню кто громко затянет – старшие цыкают, потому как песня та может Лихо накликать. Потом опять с полудня на полночь двигались, по мере того, как усыхала трава, следили, чтоб скотине зеленотравье было сочное и вода студеная чистая.

Так всю весну и лето жаркое по степи наши Деды ездили. А к осени назад ворочались, в зимовья. Осенью, когда Трезуб[22] на небе выше поднимался, приезжали Греки, меняли у Дедов скотину, тук, шкуры на горшки, ножи-ложки, вино, соль-перец да еще серебром и золотом приплачивали. Греки завсегда хитрыми были, как лисы, так и глядели, как бы с товаром обмануть-обсчитать, а юношей наших украсть и в рабство продать. Скажут, бывало: «Пусть ваши юноши скот пригонят, мы заплатим добре». Сами их накормят, а еще больше напоят вином крепким, а то еще и маку зеленого подсыплют. Утром просыпаются, бедолаги, уже на кораблях греческих плывут в железо закованные. И не увидят они больше ни отца с матерью, ни родины своей, ни сторонушки милой…