Влюблена и очень опасна, или Кто подставил пушистую зайку - Полина Раевская

Погрузившись в свои не слишком радостные мысли, я не сразу заметила, что мы покинули пределы города, и только когда за окном машины замелькали белоствольные березки, догадалась поинтересоваться у своего компаньона, куда мы едем.

– Навстречу приключениям, – весело воскликнула она, а я застонала, словно от зубной боли.

* * *

– Короче, слушай. Пока ты там в туалете отсиживалась, я времени даром не теряла. Сделала звоночек одному высокопоставленному субъекту из органов – о нашем с Вовой разрыве пока еще официально не объявлено, так что я по-прежнему жена весьма влиятельного человека. Дядька мой, как и положено, лишних вопросов задавать не стал, просьбу выполнил – навел справки о старике Макарове. А тот, я тебе скажу, личность простая, незасекреченная. Да и биография у него не так чтобы событиями насыщена. В общем, представляешь, до переезда в наш город он служил всего в одной больнице – здесь не так далеко. Так что если нам где и искать следы его романа, то только там. Я считаю, это хороший знак.

– Это да, – согласилась я, – интересно, что бы мы делали, если бы выяснилось, что для поиска таинственной наследницы нам нужно отправляться на Камчатку?

– Купили бы билет на самолет, – беспечно пожала плечами Ангелина.

Наградив ее восхищенно-удивленным взглядом, я отвернулась к окну, делая вид, будто интересуюсь окружающими красотами, а на самом деле снова погрузившись в свои не слишком радостные мысли.

Представшее нашему взору здание психиатрической больницы, подозреваю, и во времена своей юности не претендовало на звание архитектурного шедевра, теперь же и вовсе являло жалкое зрелище. Осыпающееся крыльцо, окна, чью измененную геометрию не скрывали даже ржавые решетки, разве что отвлекающие на себя внимание стороннего наблюдателя. С первого взгляда и не поймешь, что оконные створки держатся едва-едва и, скорее всего, закрываются с большим трудом, оставляя достаточно свободного пространства для доступа в помещение пыли, холоду и сквознякам. Не лучше выглядел и фасад – облезлый, серый и унылый. И в этом здании больных лечат от депрессии! Хотя, наверное, тут есть определенный смысл – достаточно постоять рядом с домом пять минут, чтобы осознать собственную удачливость. Помести же меня сюда на день, другой, а затем выпусти, думаю, счастью и радости не было бы предела. Разбитое сердце, маячащая впереди перспектива тюремного заключения, отсутствие работы и безденежье – все это сущая ерунда по сравнению с незавидной участью тех, кто вынужден проводить дни, недели, а то и годы в столь мрачном заведении.

Видимо, нечто подобное испытала и Ангелина, которая, поежившись словно от холодного ветра, произнесла:

– Да уж… Глядя на такое, отчетливо понимаешь, как же тебе в жизни повезло все-таки!

Возразить на это было нечего.

Высокопоставленный дядька из органов, как выяснилось, не только снабдил Ангелину необходимой информацией, но и оказал практическое содействие, договорившись о встрече с главврачом больницы, в которой некогда служил ныне покойный старик Макаров. Стоит ли говорить, насколько это облегчало нашу задачу? Правда, как выяснилось, скоро только сказка сказывается. Дело делается куда медленнее.

– Даже не знаю, чем могу вам помочь, – любезно принявший нас розовощекий гражданин больше походил на прожженного чиновника, чем на достойного представителя одной из самых интеллигентных и благородных профессий. Бегающие глазки, пухлые пальцы, будто созданные для приема мзды, подобострастность, сквозящая в каждом движении, – не так, ох, не так представляла я себе человека, возглавляющего столь печальное заведение. Мне казалось, что здесь можно работать исключительно по призванию, в то время как сидевший перед нами человек отнюдь не производил впечатления врача от Бога. По крайней мере, как я себе их представляю. Если кто и отличался здесь интеллигентностью, то разве что старые обои: дав единожды кому-то честное слово держаться на стенах, они из последних сил исполняли обещание. А вот потолок давно сдался в нелегкой борьбе со временем, перестав быть надлежащей преградой для дождевой воды – многочисленные подтеки свидетельствовали о том, что всякая непогода превращается для помещения в испытание. Легкое дуновение даже летнего ветерка вызывало у оконных створок недовольный стон. Представляю, какие «серенады» они пели осенью и зимой. Так что, если сидевший перед нами главврач со смешной фамилией Колобков и извлекал какую-то выгоду из своего положения, полагаю, догадаться о ней не смогли бы даже самые проницательные умы. Передо мной же такая задача не стояла вовсе, поэтому я предпочла не ломать голову о том, как такой человек оказался на подобном месте.

– А я думаю, что вы просто не можете нам не помочь, – тоном лисы Алисы, разводящей Буратино на пять золотых, промурлыкала Ангелина. Я с удивлением взглянула на подругу, которая, оказывается, может быть разной.

Колобков был явно польщен, о чем сообщил яркий румянец, разлившийся по щекам, и загоревшиеся похотливым огнем глазки. Фу, мерзость какая! Меня едва не стошнило при виде этого зрелища. А Геля ничего – держится молодцом. Кажется, мне следует присмотреться к подруге лучше, во всяком случае, она точно обладает определенными актерскими талантами. Осталось только выяснить, когда она играет, а когда – настоящая. Не подозревая о моих мыслях, женщина продолжила обольщение главврача, рассыпаясь в комплиментах и дифирамбах. Наконец, когда с церемониальными действиями было покончено, она перешла к сути, попросив у доктора доступ к личным делам служащих, работавших в больнице тридцать-сорок лет назад.

Эскулап заметно погрустнел и, покачав головой, был вынужден в удовлетворении просьбы отказать, сославшись на закон, запрещающий ему разглашать конфиденциальные сведения. Правда, позиция его тут же изменилась, стоило Ангелине жестом фокусника извлечь из кошелька розоватую хрустящую бумажку, являющуюся достойным представителем одной из самых твердых валют в мире. Просто поразительно, на какие чудеса способны эти прямоугольники. Уж какие только двери они не открывают, каких языков не развязывают.

Одним словом, очень скоро мы оказались в мрачном сером подвале с длинными рядами стеллажей, доверху заполненных картонными папками на завязках. Похоже, о таком достижении современного мира, как компьютеры, в этом царстве холода и мрака и не слышали. А жаль… Насколько было бы проще, щелкнув пару раз мышкой, получить ответы, если и не на все, то уж точно на многие свои вопросы.

А так нам пришлось убить добрых два часа на поиск мало-мальски подходящих кандидатур любовниц тогдашнего главврача, способных родить ему ребенка. Таких оказалось немного – всего трое. Внимательно изучив личные дела каждой из них, мы и вовсе остановили свой выбор на одной – той, что уволилась из больницы почти одновременно с Макаровым. Даже если это был и ошибочный выбор, начинать в любом случае с чего-то надо было, и Лебединская Анна Николаевна нам показалась самым лучшим вариантом. Во всяком случае, именно так мы решили, отправляясь по адресу, указанному в ее личном деле. Разумеется, спустя тридцать лет дамочка могла сменить место жительства как минимум не единожды, не говоря уже о возможности отправиться в мир иной, но мы верили в свою счастливую звезду, и, как выяснилось, не зря!