Влюблена и очень опасна, или Кто подставил пушистую зайку - Полина Раевская

Не веря своим ушам, уставилась я на женщину. Я-то считала Гелину версию не более чем результатом разгулявшейся фантазии, а оно вон как все получается. Кто бы мог подумать?

Видимо, нечто подобное промелькнуло в голове и моей подруги, так как, бросив на меня торжествующий взгляд, она поинтересовалась как бы между прочим:

– А папа у нее, значит, тоже доктором был, получается?

– Ну да, – согласилась Светлана Павловна, – а вы, собственно, кто и по какому вопросу? – в глазах женщины снова мелькнул испуг, а в голосе явственно слышалась тревога.

– Да вы не волнуйтесь, мы к вам с миром и добром. Вести наши хоть и печальные, но и радостные одновременно, – моя подруга принялась излагать «легенду», придуманную нами по дороге сюда, но закончить ей не удалось – во дворе «завыла» автомобильная сигнализация, и тут же тонкой трелью завибрировала Гелина сумочка. Чертыхнувшись, Ангелина извлекла из ридикюля миниатюрный брелок, звуковым сигналом сообщавший, что с машиной какой-то непорядок.

– Подождите секунду, – крикнула моя подруга и умчалась спасать транспортное средство от невидимой угрозы, – Соня, без меня ничего не рассказывай! – крикнула она уже с лестничной клетки, и мы остались с хозяйкой дома один на один.

– Что, собственно, происходит? – в голосе Светланы Павловны явственно слышалась тревога.

– Да вы не волнуйтесь, сейчас Ангелина Олеговна вернется и все вам объяснит. Ой, а это ваша дочка? – кивнув на стоящую на комоде фотографию, поинтересовалась я. – Надо же, какая красавица, – я говорила совершенно искренне.

– Да, это моя Юленька! Вы правы, очень красивая девочка, а уж умница какая.

«Надо же, как молодо выглядит», – подумала я. По нашим расчетам, внебрачной дочери Макарова должно быть не меньше тридцати лет, в то время как девушка на фото едва-едва тянула на двадцать пять. Хотя, может, просто фотография старая.

– Скажите, а где она сейчас? – как бы невзначай поинтересовалась я, презрев просьбу Гели не касаться без нее главного вопроса. В конце концов, надо же мне как-то поддерживать беседу.

– Так в область же уехала, к подруге. Уж недели две как, – ответила ничего не подозревающая женщина.

Вот это да! Инстинкт охотника погнал мою кровь по венам с бешеной скоростью, а мы ведь и впрямь на верном пути. Неужели Ангелина права?

Казалось, разгадка совсем близко, еще пара наводящих вопросов, и дело раскрыто. Ну, где же Геля? Мне не терпелось наконец-то узнать всю правду, и я уж было собралась нарушить обещание и приступить к допросу самостоятельно, как в квартиру ворвалась запыхавшаяся подруга.

– Представляете, – пояснила она, – моя машина какой-то вашей соседке помешала. Видите ли, она загораживает проезд грузовому транспорту. А вдруг пожар или там «Скорой» проехать нужно, – подражая старческому голосу, произнесла женщина, – никакие уговоры, что я тут ненадолго, не помогли, пришлось переставить.

– Так на чем мы остановились? – наконец вернулась она к сути дела. – Соня, ты не рассказала еще Светлане Павловне, зачем мы здесь?

– Нет, Ангелина Олеговна, вас ожидала, – мы заранее распределили роли в этой игре, и мне по традиции досталась роль младшего помощника нотариуса, которого, как нетрудно догадаться, и изображала усердно моя подруга.

Согласно легенде, мы являлись посланниками последней воли старика Макарова, который завещал внушительную часть якобы имевшегося у него состояния своей внебрачной дочери. Конечно, план с треском провалился бы, окажись наша визави в курсе дочкиных похождений, но, если нет, мы могли получить весьма ценную информацию как минимум о местонахождении милой дочурки. Кроме того, ничего лучше нам придумать не удалось, поэтому предпочли рассказать правду. Ну, почти правду.

Сказать, что Павлову удивил наш рассказ, значит ничего не сказать. Но изумление очень быстро сменилось гневом. Побелев словно полотно, Светлана Павловна сжала кулаки и прошипела, едва сдерживаясь от ярости:

– Не знаю, кто вы и зачем на самом деле явились в мой дом, но это уже слишком. Я достаточно натерпелась от этой семьи, неужели им все мало? Не верю, что Дмитрий Иванович способен на подобное. Наверняка это его змея! Мало она мне крови попила, так теперь решила разворошить былую рану. А вы? Как вам не стыдно? Молодые, красивые, неужто нет иного способа заработать, кроме как… Я даже представить не могу, для чего вам всем понадобился этот спектакль. И гадать не буду! Вон из моего дома! Немедленно!

Ничего себе реакция на такую в целом нейтральную новость, если не сказать приятную! Допускаю, что известие о смерти Макарова могло расстроить его бывшую возлюбленную, но вызвать такую бурю негодования…

Но Светлана Павловна явно не собиралась нам что-либо объяснять. Да и не смогла бы – словно рыба хватала она ртом воздух, хватаясь рукой за сердце. Ангелина соображала значительно быстрее меня, поэтому опрометью метнулась на кухню и принялась открывать все шкафчики в поисках лекарства. Обнаружив таблетки, она быстро вскрыла флакон и сунула пилюлю под язык нашей хозяйке. Очень скоро та успокоилась, обмякла и задышала ровнее.

– Светлана Павловна, голубушка, что случилось? Простите, если чем обидели, но, право слово, и в мыслях не было.

Женщина недоверчиво взирала на нас со своего места.

– Вы что, действительно ничего не знаете? Ну, тогда я… Вообще ничего не понимаю. Странные у Ольги, однако, шуточки. Хотя она и раньше не отличалась душевной теплотой, а уж теперь, видимо, еще и возрастные изменения добавились. Разве вы не знаете, что Юленька умерла?

Настал наш черед изумляться.

– Как умерла? Вы же только что сказали, она у подруги.

Хозяйка дома быстро перекрестилась и затараторила, как будто боялась не успеть поведать нам самое главное:

– Что вы! Это не дочь Дмитрия Ивановича. Моя Юленька, эта Юленька, – женщина быстро кивнула на стоящую на комоде фотографию, – она родилась спустя пять лет после… И совсем от другого мужчины. Может, оно и к лучшему… Что бы я делала одна с ребенком на руках, как бы моя жизнь сложилась? Не знаю… Но только верите, ни дня не было, чтобы я не вспоминала свою первую дочь. Потерять любимого мужчину и ребенка одновременно… Как я тогда выжила… Но вот выжила, – горько усмехнулась Светлана, – и, как видите, даже вполне счастлива. Время лечит.

– Светлана Павловна, милая, ничего не понимаю, так вы хотите сказать… – Ангелина прижала руки к груди, демонстрируя открытость намерений.

– Да, именно это я и хочу сказать, – горько промолвила хозяйка, – мы очень ждали с Дмитрием Ивановичем ребенка. Имя придумали, договорились, если родится девочка, назовем ее Юлей, мальчика – Ваней, в честь его отца. А потом все рухнуло. В одночасье и сразу. Девочка родилась слабенькая, больная, дня три только и прожила. Дмитрий же Иванович и не пришел ни разу. Я тогда словно обезумела от горя. Хотя почему словно, – Светлана Павловна горько усмехнулась, – как меня только в психушку не упекли к моим же пациентам… Как бы то ни было, но от депрессии я очнулась только через год. Еще через два смогла вернуться к нормальной жизни, на мужчин смотреть стала, а потом и своего Сереженьку встретила. А девочку нашу назвала Юлей в честь того, первого ребенка. Виновата я перед ним сильно. Я ведь тогда в своем горе даже похоронить ее не удосужилась, даже могилки не оставила, куда цветы положить можно. Упокой господи душу ангелочка моего, – и женщина залилась слезами, оплакивая давно умершую дочь.