Происшествие - Линвуд Баркли

— Привет, малышка, — сказал я.

Очевидно, что я сморозил глупость. Но эта фраза показалась мне вполне уместной, ведь я смотрел на вещи, принадлежавшие Шейле. В какой-то степени они были ближе к Шейле, чем я. Они находились с ней в последние минуты ее жизни.

Сережки-гвоздики с темно-красными камешками. Украшение на шею — алюминиевая подвеска на кожаном ремешке, потемневшем от крови. Я взял ее, поднес к лицу, прижал к щеке, затем осторожно положил обратно в коробку и стал рассматривать те предметы из сумочки, которые не были испачканы кровью. Зубная нить, очки для чтения в металлическом футляре, две заколки для волос, в каждой осталось по волосу Шейлы, какая-то штука от «Тайда», напоминавшая фломастер и предназначавшаяся для мгновенного выведения пятен. Шейла всегда была готова сразиться с последствиями фастфудовской катастрофы. Носовой платок. Маленькая упаковка бинтов. Полпачки лаймовой жвачки «Дентин бласт». Когда мы ехали в гости к друзьям или к ее матери, она всегда просила нагнуться к ней поближе и нюхала меня. «Пожуй-ка вот это, — говорила она. — И скорее. У тебя изо рта пахнет так, словно ты съел мертвую мышь». Еще там оказалось три чека из банкомата, из аптеки и продуктового магазина, стопка визитных карточек: одна из косметического магазина, парочка — после поездок на шопинг в Нью-Йорк. А также маленький пузырек со средством для дезинфекции рук, резинка для волос, которую она держала в сумочке для Келли, помада «Бобби Браун», глазные капли, зеркальце, четыре кусочка наждака, наушники, купленные в самолете больше года назад, когда она летала на праздники в Торонто. Засохшая конфета «Футбольный фанат», которую Шейла так и не съела в ресторане «Уэйн Гретски».[9]«Куда, черт возьми, подевался этот фанат?» — спрашивала она. «Сейчас он на кухне, — шутил я. — Готовит тебе сандвич».

С каждым предметом были связаны какие-то воспоминания. Но я не обнаружил ни одного чека из магазинов, торговавших спиртным. И никаких таблеток.

Я медленно перебирал все эти вещи, но одну из них мне особенно хотелось увидеть.

Мобильный телефон Шейлы.

Я вытащил его из коробки, открыл и нажал на кнопку. Ничего не произошло. Телефон не включился.

Тогда я выдвинул ящик стола, где хранил зарядное устройство для своего телефона — точно такого же, как у Шейлы, — вставил разъем в телефон, вилку — в розетку. Телефон ожил.

Я до сих пор не заблокировал ее номер. В свое время я приобрел его в одном «пакете» вместе со своим, а теперь включил в этот договор и номер Келли. Купив дочери телефон, я мог избавиться от номера Шейлы, но так и не сделал этого.

Теперь, когда мобильный заработал и начал заряжаться, я решил позвонить на него с домашнего телефона.

Набрав номер, который до сих пор помнил наизусть, я услышал звонок в трубке и стал наблюдать, как телефон зазвонил и завибрировал на столе. Я дождался седьмого звонка, после него включалась голосовая почта, и зазвучал голос жены:

— «Привет. Это Шейла. Вероятно, я разговариваю по телефону, либо где-то забыла его, либо нахожусь в дороге и не могу ответить. Пожалуйста, оставьте сообщение».

Потом еще один гудок.

— Я… я просто… — пробормотал я и отключил трубку. Моя рука дрожала.

Мне требовалось время, чтобы прийти в себя.

— Я лишь хотел сказать, — обратился я в пустоту, — после твоей смерти я много чего наговорил в твой адрес… я сердился на тебя. Сильно злился. За то, что ты сделала… что поступила так глупо. Но в последний день, не знаю… Прежде все случившееся казалось мне полным абсурдом, а теперь и того хуже. Но чем меньше смысла я вижу в происходящем, тем больше я удивляюсь… задаюсь вопросом, подозреваю, что могло случиться нечто иное… и, возможно, я был несправедлив к тебе и просто не понимал…

Я сел на стул и отдался во власть своим чувствам. Позволил себе на минуту расслабиться. Это равносильно снижению давления на клапан — иногда просто необходимо это сделать, совсем ненадолго, чтобы не произошел взрыв.

Наконец я перестал всхлипывать, взял пару платков, вытер глаза, высморкался и несколько раз глубоко вздохнул.

Затем вернулся к прерванному делу.

Просмотрел звонки. Артур Твейн сказал, что Шейла звонила этому Соммеру сразу после часу дня?

Я нашел номер в исходящих. В 13:02. Код Нью-Йорка.

Взяв со стола трубку, я набрал его. Первый же звонок сорвался, и автоответчик сообщил, что данный номер больше не обслуживается. Я положил трубку. Артур Твейн оказался прав.

Я отыскал ручку и лист бумаги и начал выписывать все номера, по которым Шейла звонила в день аварии, а также в предшествующие ей дни. Пять звонков на мой мобильный, три — ко мне на работу, три — нам домой. Я увидел номер Белинды. И телефон в Дариене, в котором узнал домашний номер Фионы, а еще мобильный Фионы.

Затем, подумав, я решил проверить входящие на телефоне Шейлы. Там значились номера телефонов, которые я ожидал увидеть. Девять звонков от меня — с домашнего, рабочего и мобильного. А также от Фионы и Белинды.

И семнадцать звонков с незнакомого мне номера. Звонили не из Нью-Йорка и не с телефона Соммера. И все они были помечены как «пропущенные». Это означало, что Шейла либо не услышала их, либо решила не отвечать.

Я выписал и этот номер.

С него звонили один раз в день смерти Шейлы, два раза — за день до этого и как минимум по два раза в день всю предшествующую ее гибели неделю.

Нужно было в этом разобраться.

И снова я позвонил с домашнего телефона. После трех звонков включилась голосовая почта.

— «Здравствуйте, вы позвонили Алану Баттерфилду. Оставьте сообщение».

Какой еще Алан? Шейла не знала человека с таким именем…

Стоп. Алан Баттерфилд. Преподаватель Шейлы по бухгалтерскому учету. Зачем он звонил ей так часто? И почему она не отвечала на его звонки?

Я бросил трубку на стол, не зная, что предпринять. Так много вопросов и так мало ответов.

Затем я продолжил поиски таблеток. Где Шейла доставала лекарства, которые выдавались только по рецептам? Как расплачивалась за них? И что она собиралась делать с…

Деньги.

Деньги, которые я откладывал!

Кроме меня единственным человеком, знавшим о спрятанной в стене наличности, была Шейла. Неужели она взяла деньги и купила на них лекарства, которые планировала перепродать?

Я открыл ящик стола и взял маленький нож для вскрытия писем. Обогнул стол и присел возле противоположной стены комнаты. Засунув нож в щель между деревянными панелями, я через пару секунд открыл в стене прямоугольное отверстие в семнадцать дюймов шириной, один фут высотой и глубиной примерно в три фута.

Знакомый сверток был на месте. Я хранил деньги в связках по пятьсот долларов. Быстро сосчитав их, я убедился: всего тридцать четыре тысячи.