Крылатый - Анна Тьма

Ватное тело начинало повиноваться несколько лучше, и золотисто-зеленые лужи немного рассеялись. Тогда я снова встал на ноги и принялся нарезать круги по моим «роскошным апартаментам». Мутить стало поменьше, и я ослабил «призрачную блокаду». Мысли опять потекли в голове привычным бардаком.

Интересно, сколько я здесь уже сижу? Что-то у моих внутренних часов настройка сбилась!

Странное дело, но мою влюбленность как рукой сняло. У меня, конечно, стойкая нервная система, не в первый раз предали те, кому я поверил, но если в прошлый раз было горько, то сейчас ничего внутри даже не трепыхнулось. Да и была ли та влюбленность? Прихожу к выводу, что нет, а были последствия сотрясения головы. Интересно, что у меня там вместо мозга? Опилки напополам с тараканами?

Я поймал себя на том, что напеваю под нос песенку из детского мультика. «В голове моей опилки — не беда!» — ну, это кому как… Мне так ничего, а окружающим придется несладко!

Дверь с едва слышным скрипом выдвинулась из комнаты наружу и отъехала в сторону. Странный у них способ открывания дверей. Вошел Морган, зыркнул на меня исподлобья и попытался тряпкой стереть мякоть с глазка камеры. Эй, я так не играю!

— Эй, рожа паскудная! — Зеленое яблоко (все равно их не люблю, они невкусные) смачно врезалось в лоб обернувшегося на мой окрик врага. В десятку! — Личная жизнь Крылатого священна и запрещена к подглядыванию!

Морган, чертыхнувшись, с досадой потер лоб с набухающей шишкой и взглянул на меня так, что возникло двоякое желание — придушить эту тварь на месте и срочно забиться в самый дальний темный угол, где он не смог бы до меня дотянуться. Но я буду не я, если не запущу в него еще одним яблоком! Вот бы сейчас обратиться, порвать цепи да посмотреть, как наделает в штаны это человеческое отродье! Эх, где моя боевая ипостась?! Даже клыки удлинить не удается, как ни пытаюсь. Чем же они меня отравили, а?

Парень сделал шаг в сторону, резко опустил рычаг, укорачивавший мои цепи. Я так не согласен! Быстро намотав толстую цепь на шею выше ошейника, рявкнул:

— Только попробуй! Я нужен вам живым! Цепь меня задушит, и до ритуала я не доживу! — Что, съел, сволочь?!

Но этот мерзкий тип остановил цепь только тогда, когда мой затылок треснулся о стену. И заклинил рычаг так, чтобы цепь и не втягивалась больше, и не разматывалась обратно. С-скотина! Протерев глазок камеры, он вышел, так и не сказав мне ни слова. Еще и основной свет вырубил, оставив только тускло-красную лампу возле двери. Эй! А меня отпустить?! Ах, ты ж!..

Кое-как освободив от лишних оков шею, я долго и обстоятельно высказывал не только словами, но и жестами все, что думаю. Дери тебя твари Хаоса, даже руки вместе не свести! Пятьдесят сантиметров от стены, и куда ни рыпнись, ни докуда не дойдешь, и не сесть толком! Я тебе лично кадык вырву голыми руками, Морган!

Боль была такая резкая, словно меня огрели по башке кувалдой. Дернувшись, я сполз по стене, повиснув на своих оковах. Привычные уже золотые лужи поплыли перед глазами, перекрывая закружившуюся комнату, меня опять затошнило. Ну уж нет! Шоколадку не отдам! Желудок, не бунтовать! Закрыв глаза и сжав зубы, я в отчаянии подумал о светлом моем брате, прежде чем скользнуть в спасительную ласковую тьму…

…Теплые ладошки ловко пробрались под расстегнутую рубашку, чьи-то мягкие волосы скользнули по моему лицу, я почувствовал, как губы целуют мою шею…

— Мр-р-р… какой беззащитный… — Тихий шепот в темноте. — Не могу удержаться…

Тьма! Какого демона?!

Резко дернуться не получилось, тело успело изрядно занеметь. Открыв глаза, я разглядел незнакомую темноволосую девушку.

А… ы… Что это она делает?! Она меня что… соблазнить пытается?! Хм… девушка, остановитесь, что вы делаете?! Нет, Пожалуйста, не надо так делать… и так тоже… и во-от та-а-ак… Демоны меня раздери!!!

Мам!.. Нет, пожалуй, маме о таком не стоит знать!

П-папа! Дедушка! Че-чего?! Какая еще «мужская солидарность»?! Да засуньте ее себе!..

Б-братья! Шон! Ван!!! Что за ржач, гады?! Что значит: «Сам спасайся, совершеннолетний»?! Ах, вы ж!..

К-киса! Киса!!! Кисуня, я тебя обожаю!

— У меня девушка есть! — выпалил я на одном дыхании.

Незнакомка обиженно надула пухлые губки, но ладошки убирать не спешила.

— Да? И как ее зовут?

— Киса! — не раздумывая ответил я. — То есть Юля, но она все равно Киса…

— А ты в этом точно уверен?.. — жарко выдохнула девушка и…

Великое Небо меня спаси!.. Не-а… Н-не надо та-а-ак… П-проклятье, какие же у нее горячие губы!.. Того и гляди ожоги оставят…

— Уверен!.. — сумел кое-как выдавить я.

— И не сдашься? — вкрадчиво поинтересовалась она, и я отчаянно замотал головой. — Уверен, сладкий?

— Уверен, уверен!

— Жаль.

Она разочарованно вздохнула, прекратила свои действия, и не успел я перевести дух, как к шее прижался пневмошприц. Чтоб тебя демоны растерзали!..

Перед уходом девушка подняла рычаг, разматывая мои цепи. Я тут же пополз обниматься с унитазом. Тошнило еще хуже, чем в первый раз. Вырубиться рядом с «белым другом» почему-то совершенно не хотелось, и я заставил себя встать. Больше всего сейчас хотелось стереть с себя эти ласки и поцелуи.

Мыться немеющими руками холодной водой над раковиной, едва стоя на ватных ногах, было жутко неудобно. Но даже после ледяной воды все еще чувствовался жар везде, где незнакомка ко мне прикасалась. Сил на то, чтобы застегнуть накинутую на плечи рубашку, уже не осталось. Добираясь до лежанки, я упал два раза. Но терять сознание на ледяном полу не стоило, и я упрямо дополз туда, куда хотел.

…От удара по лицу золотые лужи окрасились красным, во рту четко образовался привкус крови.

Пока я был в очередной отключке, успели смениться декорации. Куда делись цепи с кандалами? Я к ним уже так привык! Быть жестко привязанным к какому-то железному подобию резного трона что-то мне совсем не нравится!

Новый удар по лицу заставил меня приподнять тяжелую голову и злобно оскалиться, зарычав. По-моему, вышло довольно жалко, а никак не грозно. По подбородку текла кровь.

— Я тебе кадык вырву, — прохрипел я в ухмыляющуюся морду Моргана.

— Я прямо боюсь, — издевательски ответил мне этот подонок.

Меня окружали человек двадцать. Никак не удавалось их толком разглядеть, в глазах плыло и мутилось.

— Открывайте, — послышался чей-то резкий приказ.

Метрах в трех впереди отодвинули плотную черную штору и открыли то ли стеклянную дверь, то ли широкое окно до самого пола. Лунный свет осветил всего меня, к самому распахнутому окну подходила лунная дорожка на черной воде. Когда ко мне потянулось что-то эфемерное туманно-белое, я подумал, что в глазах опять поплыла муть. И понял, что это не так, только когда гадость коснулась моих ног, обдавая запахом прелых водорослей.