Дети Хурина. Нарн и Хин Хурин - Джон Рональд Руэл Толкин

Не ответил Хурин, и сел он под камнем, держа Морвен в объятиях, и более не вымолвили они ни слова. Солнце закатилось, Морвен вздохнула, сжала руку мужа – и застыла недвижно, и понял Хурин: она мертва.

Эти самостоятельные, хотя и взаимосвязанные, предания с самого начала выделялись на фоне долгой многоплановой истории Валар, эльфов и людей в Валиноре и в Великих землях. «Утраченные сказания» остались незавершенными, и в последующие годы отец отошел от прозы и начал работу над длинной поэмой под названием «Турин, сын Хурина, и Дракон Глорунд» – впоследствии в отредактированной версии заглавие было изменено на «Дети Хурина». Это произошло в начале 1920-х годов: в то время отец преподавал в Лидском университете. В поэме он использовал древнеанглийскую аллитерационную строку (стих «Беовульфа» и прочих памятников англосаксонской поэзии), воспроизводя средствами современного английского языка жесткие схемы ударений и аллитераций, или «начальных рифм», соблюдаемые поэтами давних времен. Этим искусством отец овладел в совершенстве, причем в самых разных формах – от драматического диалога в «Возвращении Беорхтнота» до плача о павших в битве на Пеленнорских полях. Аллитерационная поэма «Дети Хурина» оказалась гораздо длиннее всех прочих его произведений, написанных тем же стихом, и насчитывала больше двух тысяч строк. Однако отец задумывал поэму с таким небывалым размахом, что даже в том виде, как есть, на момент, когда работа была прервана, повествование дошло только до нападения Дракона на Нарготронд. Учитывая, сколько еще материала «Утраченных сказаний» предстояло вместить, при такой масштабности потребовалась бы не одна тысяча строк. Вторая версия, оборванная на более раннем эпизоде, почти вдвое длиннее соответствующего фрагмента первого варианта.

В той части легенды о детях Хурина, что пересказана в аллитерационной поэме, исходная история «Книги утраченных сказаний» была существенно расширена и обогатилась новыми подробностями. В частности, только теперь возникает огромный подземный город-крепость Нарготронд, а также и обширные земли, ему подвластные (один из ключевых элементов не только легенды о Турине и Ниэнор, но истории Древних Дней Средиземья в целом), вместе с описанием возделываемых нарготрондскими эльфами угодий. Такого рода упоминаний о «мирных занятиях» древнего мира в текстах содержится очень немного. Идя на юг вдоль реки Нарог, Турин и его спутник (в настоящей книге – Гвиндор) обнаруживают, что земли у входа в Нарготронд, по всей видимости, покинуты:

…Придя к владеньям, возделанным ревностно,

Затоны в цвету и тучные выгоны

Миновали, не видя вовсе жителей, —

И поле, и пашни, и пастбища Нарога,

Изобильные земли средь буйства зелени

Меж утесом и потоком. Мотыги забытые

В полях валялись; лестницы брошены

Средь спутанной поросли пышных садов.

Деревья украдкой кронами буйными

Качали, все примечая; чутко вслушивались

Высокие травы; солнце палило

И лист, и луг; но хлад пробирал их…

Так двое путников приходят к вратам Нарготронда в ущелье Нарога:

Грозных кряжей крепкие плечи

Нависли сверху над водами быстрыми;

Укрыта под кронами, терраса отвесная

Простерлась просторно, истертая гладко —

На лоне скалистых склонов изваяна.

Врата темные тусклой громадой

Прорублены ровно; прочные балки,

Столпы и своды, и сваи – из камня.

Эльфы берут чужаков в плен, уводят внутрь – и ворота за ними закрываются:

Со скрипом и скрежетом на крепких петлях

Врата тяжкие натужно стронулись,

Точно гром грянул – затворились с лязгом.

В переходах нехоженых глухое эхо

Отозвалось зловеще под сводом незримым.

Луч поблек. Повлекли их далее

Коридорами долгими сквозь пределы тьмы;

Направляли воины их неверную поступь,

Вот слабый блик пламенных факелов

Блеснул пред ними; невнятный гул —

Голоса бессчетные сонмов несметных —

Вдали послышался. Взнеслись ввысь своды.

За поворотом резким разом предстал им

Тайный чертог, застывший в безмолвии:

Сотни сошлись здесь в сумерках неохватных

Под куполом каменным, канувшим в тень,

Дожидаясь немо.

Однако в тексте «Детей Хурина», приведенном в данной книге (с. 160), нам сообщается лишь нижеследующее:

И поднялись они, и, покинув Эйтель Иврин, направились на юг вдоль берегов Нарога; там захватили их эльфы-дозорные и привели как пленников в потаенную крепость.

Так Турин пришел в Нарготронд.

Отчего же так вышло? Ниже я попытаюсь ответить на этот вопрос.

Все то, что написано о Турине аллитерационным стихом, практически наверняка создано в Лидсе; отец забросил работу над поэмой в конце 1924 года или в начале 1925-го, почему – неизвестно. На что он затем переключился, загадки не представляет: летом 1925 года он взялся за новую поэму под названием «Лэ о Лейтиан», «Избавление от оков», для которой выбрал совершенно иной стихотворный размер: восьмисложные парнорифмованные двустишия. Таким образом, отец принялся за второе из преданий, которое много лет спустя, в 1951 году, охарактеризовал как полно разработанное, самодостаточное – и, однако ж, связанное «с историей в целом»[27]: сюжетом для «Лэ о Лейтиан» послужила легенда о Берене и Лутиэн. Над второй длинной поэмой отец работал на протяжении шести лет и в свой черед забросил ее в сентябре 1931 года, написав более 4000 строк. Подобно своему предшественнику, аллитерационному «Лэ о детях Хурина», эта поэма знаменует собою существенный шаг вперед в эволюции легенды в сравнении с исходной историей Берена и Лутиэн в «Книге утраченных сказаний».