Застеколье - Евгений Шалашов

– Ишь, какой молодец! – похвалил генерал «каналью государыни». – Не спился, руки не опустил.

– Мало того, он в ссылке десять с лишним лет пробыл, вернулся, когда царица уже умерла, в семьдесят с лишним лет по девкам бегал.

– Олег, а почему говорят, что вологодский конвой – самый злой? – поинтересовался Унгерн.

– Вологодский конвой шутить не любит – шаг вправо, шаг влево, считается побег! – налегая на букву «о» продекламировал майор Пономарев.

Постаравшись пропустить мимо ушей эту старую побасенку, которую я слышал, в своей жизни, раз сто, пояснил:

– В семнадцатом веке ссыльных и каторжников стали отправлять не Вологду, а в Сибирь. Но Вологодского края все равно было не миновать. Наш участок дороги был самым длинным, а конвоирами наряжали стрельцов. Арестантов по головам считали. Сколько принял – столько привел. Если кто–то терялся в дороге – один из стрельцов сам на каторгу шел. Станешь тут злым. Кому хочется в арестанты?

– А я у Солженицына читал, что это при Советской власти придумали, – хмыкнул Леонид, поглядывая на меня в зеркало.

– Так Советской власти много чего приписывают. И паспорта, и прописку. А это все гораздо раньше изобрели, – сказал Унгерн. Пояснил: – Я когда архивные документы смотрел, обратил внимание, что все жители должны регистрироваться в полицейском управлении.

Генерал хотел еще что–то добавить, но тут запищала рация. Нажав на прием, начальник обронил:

– Первый!

– Первый, я третий, нападение!

– Понял, – бросил в микрофон генерал. – Второй – выдвигаешься. Оценить обстановку, не торопиться. – Отключившись, приказал водителю: – Леонид, пропусти ребят.

Пономарев, с легкой грустинкой – наверное, майору хотелось повоевать, уступил дорогу тяжелой «газельке» (Унгерн говорил, что это какая–то другая машина, но я все равно не разбираюсь и все, что немного напоминает «газель», именую «газелью»).

Мы прижались к обочине. Унгерн запустил руку под сиденье и вытянул оттуда бронежилет.

– Сможешь надеть?

– Как–нибудь, – буркнул я, принимая тяжеленную штуку.

Просунуть голову в вырез, застегнуть «липы», ума много не надо. А еще – чуть было не забыл, что под мышкой у меня кобура и вначале нужно достать пистолет, а уж потом обряжаться в «доспехи».

Но на меня внимание никто не обращал. И генерал–майор и майор втискивались в «бронники», а потом выволокли еще и автоматы. Интересно, что у них еще понапихано?

– Товарищ генерал, разрешите «эрпэгэшку» достать? – деловито поинтересовался Пономарев.

– А у тебя есть? – удивился генерал.

– Взял, на всякий случай, – скромно сообщил Леонид.

– Тащи, – распорядился Унгерн, а когда майор выскочил открывать багажник, сказал, словно оправдываясь. – Танков не должно быть, но с гранатометом хуже не будет.

– А для меняавтомата нет? – поинтересовался я.

– Тебе не положено, – веско заявил генерал. Не удержался от подначки: – Собирался для тебя бумеранг заказать, но забыл. Или топорики метательные.

– Лучше шарики.

– Бильярдные подойдут? У нас на базе отдыха стол бильярдный сломался – все равно списывать, а шары без дела лежат.

– Лучше стальные, от подшипников. Но в крайнем случае, подойдут и такие. Правда, – вздохнул я, – бильярдным шаром черепушку не проломить.

– Олег, ты это серьезно? – изумился генерал.

– А что такое? – пожал я плечами. – Стальные тяжелее и места занимают меньше.

– М–да, – протянул Унгерн. – Все не привыкну, какого я монстра взрастил. Кто бы подумал, что школьный учитель будет всерьез рассуждать – чем лучше проламывать черепа.

Я не стал ничего отвечать. Да и наш водитель уже тащил «тяжелое» вооружение. Когда довольный Пономарев сунул в кабину две трубы, наложенные друг на друга и увесистую коробку, Унгерн покачал головой:

– Лень, а ты где «Баркас» откопал? У нас же старые модели были.

– Друга попросил, – признался майор, устраивая РПГ на соседнем сиденье так, чтобы труба не упиралась в ноги.

– И что это за друзья–то такие, если они новые разработки гранатометов раздают? – в раздумчивости изрек генерал. – Может, стоит ими заняться?

– Да вы что, товарищ генерал! – всполошился майор. – Все совершенно легально. Когда тридцать вторые «эрпэгэшки» на склад Минобороны поступили, часть в Иорданию отправили, часть в войска, остальные нам. Я десять штук для нашего управления выбил. Один у меня, остальные у ребят из спецгруппы. Вначале давать не хотели – мол, для «тарелочников» и двадцать второй сойдет, но я уперся. А тут как раз приятель подошел – он после ранения на складе служит. Помог.

– Тогда ладно, – махнул рукой генерал.

– Может, поедем потихонечку? – предложил Леонид.

Генерал покачал головой, достал рацию:

– Второй, что там у вас?

– Третий горит, – лаконично отозвался «второй». – Угроза справа.

– Поехали.

Когда мы повернули и выехали на грунтовку, от которой до полянки было уже рукой подать, увидели такую картину – впереди догорал «шевроле», выступавший в роли разведчика, спецгруппа, в бронежилетах, касках и ноктовизорах, готовилась к отражению атаки.

– Олег, сиди здесь, – приказал генерал.

Виктор Витальевич уже взялся за дверцу, как в нее что–то глухо бабахнуло, а машину тряхнуло. Потом еще и еще.

Судя по всему, нас кто–то обстреливал. Я, грешным делом, думал, что если наша машина бронированная, то можно смело сидеть в ней и дальше, но генерал считал иначе.

– На выход, быстро! – рявкнул Унгерн и я, открыв дверцу, не вылез даже, а выкатился.

Устроившись так, чтобы меня прикрывало колесо, посмотрел в ту сторону, откуда шла пальба. Слегка прищурившись, разглядел, что примерно в трехстах–четырехстах метрах копошатся фигуры. Насчитал целых пять штук. Они–то нас и обстреливали, а наши «спецы» огрызались в ответ короткими очередями, пытаясь бить по вспышкам.

– Эх, ни хрена не видно, – пожаловался Леонид, плюхнувшийся рядом со мной. – Мы–то у них как на ладони, в подсветке.

– А парни? У них же ноктовизоры?

– Да что в них увидишь с такого расстояния? – отозвался вместо майора генерал–майор.

А, вон как! Я же не подумал о том, что если я сам могу видеть в темноте, да на таком расстоянии, то остальные этого не могут. Надо помочь!

– Леня, ты дерево видишь? – спросил я, высмотрев, что у одного из деревьев приподнялся человек, положивший на плечо нечто похожее на чертежный тубус. – У него с правой стороны ветка торчит. А ты смотри слева от дерева… Да–да, там где кустик торчит.