Стальная роза - Елена Горелик

Прислушавшись, мастер различил шаги… а затем на окне показалась едва различимая тень, подсвеченная ущербной луной. Чья-то рука пару раз коснулась бумаги, нащупывая, где планочки.

Так. На шуточки это совсем не похоже.

Юншань осторожно толкнул жену.

– Тихо, – шепнул он ей прямо в ухо. – К нам лезут.

Хорошо, когда жена умная: никаких лишних вопросов. Вздрогнула, но сразу же молча кивнула и потянулась за висящим на стене кинжалом. Тем самым, булатным, откованным для испытания на мастерство.

Сам он едва успел коснуться рукояти одного из двух мечей, висевших на той же стене, как рама звонко треснула под ударом извне. На миг в окне показались звёзды, пахнуло острым холодом, а затем весь проём заслонила фигура человека, пытающегося быстро влезть в комнату. В спальне стало совсем темно. Теперь таиться было нечего: Юншань вскочил так быстро, как мог, мысленно проклиная свою хромоту и плохо гнущееся колено, и сорвал с крючка меч-дао. Ножны с грохотом отлетели под столик. Свистнул клинок. Незваный гость, уже почти влезший в комнату, отхватив мечом по ноге, истошно заорал и повалился на пол. Следующий удар пришёлся на правое предплечье: нож, поблёскивавший у него в руке, с точки зрения хозяина дома, был явно лишней деталью… Жена… Где жена?!!

Молодец. Не стала геройствовать, а, сорвав со стены кинжал в ножнах, забилась в промежуток между лежанкой и сундуком. Если бы второй «гость» сунулся… А, нет, не рискнул, бросился к забору. За ним, громко призывая караул, во двор выбежал Фэнь с мечом наголо. Юншань не стал ждать, чем там кончится дело. Тут с первым-то визитёром ещё не всё прояснилось.

– Янь, зажги светильник! – велел он.

Супруга выбралась из своего укрытия и, чиркнув кресалом, затеплила масляный огонёк.

Незваный гость уже не орал. Во-первых, первая, самая хлёсткая боль уже прошла, тело кое-как притерпелось. А во-вторых, с остриём меча у горла не очень-то поорёшь. Умирать не хочется никому, даже киданьскому воину.

Крики и топот, доносившиеся с улицы, подсказывали, что времени на приватный допрос оставалось совсем немного.

– Кто ты такой и зачем полез в мой дом? – Юншань не стал его терять. – Отвечай.

– Мы с братом из аймака Гуйчэнчжоу, – кидань, хоть и подраненный, не скрывал своего презрения к какому-то там ханьцу. – Нам было велено убить твою жену. Больше я ничего не скажу.

– Сотнику скажешь, – сказал Юншань, мрачнея.

– Не только ему, – неожиданно холодным голосом проговорила супруга.

Один взгляд в её сторону – и мастер не узнал свою жену. Любящая женщина скрылась под пугающей ледяной маской отрешённости и… надменного превосходства. Где-то он уже видел эту маску… Янь подняла с пола оброненный киданем нож и открыла ставенку светильника.

– Я уверена, воин достаточно разумен, чтобы понять безнадёжность попытки промолчать, – супруга поднесла кончик ножа к язычку пламени. – Он нам расскажет, и кто его послал, и почему убить требовалось именно меня. Воин ведь не желает остаться сперва без одного глаза, затем без другого, а потом и без… иных частей тела? Кому он такой будет нужен, верно?

По мере того как накалялся кончик ножа, кидань становился изжелта-бледным, покрывался испариной и пытался вжаться в циновку, устилавшую земляной пол, – меч Юншаня не оставлял шансов вскочить и сделать попытку сбежать через окно, невзирая даже на раны. А когда женщина встала на одно колено и поднесла раскалённый нож к его лицу, по комнате пополз подозрительный запашок.

– Фу, – фыркнул Юншань, презрительно морщась при виде мокрого пятна на штанах незадачливого убийцы. – Он обоссался.

– Только-то? – ледяным тоном проговорила жена. – Ничего, дорогой. Воин понимает, что это только начало. Дальше будет хуже, и намного.

– Дорога! – выкрикнул степняк, пытаясь решить неразрешимую задачу – как убраться подальше от женщины с таким жутким лицом, с очень хорошо знакомым ему выражением, и одновременно не напороться горлом на меч её мужа. – Я был там, когда ты убила… гостя нашего хана!

– Продолжай, воин, – Янь снова принялась калить нож на коптящем масляном огоньке. – Я тебя внимательно слушаю.

– Он ещё тогда велел тебя убить, неважно, отдашь ты ему вещь, за которой он пришёл, или нет. И всех в обозе тоже, – выдал кидань, переводя испуганный взгляд с каменного лица женщины на собственный нож в её руке. – Хан не смел ослушаться. И мы не смели. Он был колдун. Очень сильный. Мы видели, что он делал с теми, кто противился его воле… После смерти хана мы ушли под руку его двоюродного брата.

– Ванчжуна, – Янь не спрашивала – утверждала.

– Да, – подтвердил кидань.

– И вы так боялись гостя вашего покойного хана, что готовы были исполнить его приказ даже сейчас? Или этот приказ прозвучал снова?

– Гость хана говорил, что ты ведьма, которая хочет погубить народ киданей. Хан Ванчжун сказал то же самое.

– Давно он это сказал?

– После того, как ханьцы напустили на наше войско огненных демонов. Он сказал, что заклинание для их подчинения дала ханьцам ты.

– Спасибо за откровенность, воин, – женщина растянула губы в искусственной улыбке. – Надеюсь, господину сотнику ты всё это повторишь уже без принуждения. В противном случае…

Шум и гам за окном, на некоторое время отодвинувшиеся в сторону пустыря, снова усилились. Заметались языки пламени от факелов патруля, звякало железо, звучали тяжёлые шаги солдат. В окне показался силуэт воина в ханьском шлеме.

– Эй, все целы? – окликнул солдат, и мастер Ли узнал по голосу десятника Вэя.

– Не совсем, – отозвался он. – Прошу вас, господин десятник, заберите пленного, пока он нам весь пол кровью не залил.

– А, так тут живой лазутчик! – обрадовался Вэй. – Второго-то мы пристрелили… Эй! Пленного в башню!

Двое солдат, которых впустили через дверь, подхватили шипящего от боли киданя под руки и поволокли на улицу.

– Уфф… – жена с облегчённым вздохом села на лежанку. – Я боялась, что не получится.

– А я уж было подумал, что ты и вправду собралась выжечь ему глаза, – усмехнулся Юншань, тоже не скрывая облегчения. Ногой вытолкнул ножны из-под низкого столика, на котором стояли бронзовое зеркальце, шкатулка с косметикой и выкованная женой стальная роза на простенькой деревянной подставке. – Оденься. Холодно.

– Да, любимый, – супруга потянулась за домашним платьем. – Раньше я бы точно не смогла пытать человека. Сейчас – не знаю… Честное слово, не знаю.

И добавила что-то на родном языке. Вероятно, опять высказывание кого-то из мудрецов её мира.

– Жестокий век, жестокие сердца… – не только муж, но и она сама была не рада внезапно проявившейся новой грани своей личности. Яна накинула домашнее платье, запахнулась, опоясалась и протянула Юншаню, устраивавшему меч обратно на крючок, его собственные штаны с верхней рубашкой. – И ты оденься, любимый. Спать нам сегодня уже не придётся.