Полутона - Сарина Боуэн

«Тогда почему бы тебе не вернуться?»

– Мне понравилась шляпа, – добавляет он.

– О, хорошо. – Я заметила, что он никогда не надевал шапку, даже в самые холодные дни в Нью-Гэмпшире. Нашла для него одну из шерсти марки Stetson, она выглядит круто и к тому же теплая. Я не могла дождаться, чтобы подарить ее ему, а теперь не могу вспомнить почему.

– Я позвоню тебе завтра, хорошо?

– Хорошо, – говорю шепотом и кладу трубку.

* * *

Я читаю старую биографию Эрика Клэптона, которую нашла у Фредерика в комнате, когда мой телефон звонит снова. Номер незнаком.

– Алло?

– Привет, Рейчел. Это Эрни.

– Привет.

Надеюсь, он не будет тоже извиняться. Неловких бесед мне уже хватит на несколько лет вперед.

– Занята?

Улыбаюсь.

– Нет. А что?

– Готова к небольшому приключению?

– Э-э… конечно. Какому?

– Фредерик оставил тебе подарок в шкафу. Открой его и возьми с собой. Я скоро приеду.

– Это очень загадочно, Эрни.

– Увидишь, – говорит он. – Буду через десять минут.

Я иду в комнату Фредерика и открываю дверцу шкафа. И точно, там лежит большая коробка, завернутая в упаковочную бумагу и перевязанная красивой лентой, но без открытки. Я присаживаюсь и развязываю ленту, а затем разрываю бумагу.

В коробке нахожу пару водонепроницаемых перчаток, шерстяной шарф-трубу и большую лыжную маску. А еще теплые штаны фирмы North Face, точно как у Авроры. На дне коробки лежит записка, написанная почерком Фредерика.

«Поехали со мной на Сноу Крик в эти выходные. Даже девочки из Орландо могут справиться с «горой» Миссури. Мигом научишься кататься на лыжах. Папа».

Обиженно откладываю записку. Затем беру коробку и бегу вниз, быстро нацепляю обувь. Когда я открываю входную дверь, то вижу «Бьюик», подъезжающий к дому, из его выхлопной трубы валит дым.

Я замедляюсь, распахиваю дверцу со стороны пассажирского сиденья и усаживаюсь внутрь.

– Ты шутишь.

Рука Эрни замерла на пути к рукоятке переключения скоростей.

– Почему? – На нем черные лыжные штаны, оранжевая парка и выражение легкого удивления, которое я часто вижу на его лице.

– Он отправил тебя кататься со мной на лыжах. И ты сказал: «Конечно, чувак, не проблема».

Эрни колеблется с ответом.

– Мне нравится кататься на лыжах.

– Не в этом дело! – Тон моего голоса вот-вот станет истеричным. – Он отправил тебя нянькаться со мной, решать его проблемы. Почему ты соглашаешься на это?

«И почему соглашаюсь я?»

Эрни ничего не говорит. Он просто ждет.

– Черт его побери, – ругаюсь я. – Я прям слышу его сейчас. «Как жаль, что я положил записку в коробку. Но ничего, Эрни за меня все сделает. Скажу Генри заплатить ему по цене репетиции за этот день».

Слышу смешок Эрни.

– Ты забавная, когда злишься.

– Тогда у меня очень забавная неделя. – Я ударяю рукой по приборной панели. Слезы выступают у меня на глазах.

– Все сложно, Рейчел, – говорит Эрни, поворачивая ключ, чтобы заглушить двигатель. – Мы с Фредериком помогаем друг другу уже очень давно.

– Правда? – продолжаю я. – Почему же ты написал столько песен с ним, но на всех альбомах только его имя? Ты его тень. – Я понимаю, что захожу слишком далеко. Но вчера я защищала Фредерика. Теперь мне хочется удариться головой о приборную панель.

– Теперь мы можем ехать кататься? – спрашивает он тихо. – Только сходи за пальто. Будет весело.

* * *

– Поворачивай, поворачивай, поворачивай! – кричит Эрни, когда я несусь в сторону деревьев.

В самый последний момент я смещаю вес на правую ногу и сгибаю колени. Чудом поворачиваю.

Однако мои лыжи пересекаются. И я падаю. Снова.

Двое ребятишек примерно пяти лет проносятся мимо меня, лежащей на снегу.

Эрни подъезжает, присыпая меня снегом.

– Было хорошо. Ты повернула три раза.

– Результат, – вздыхаю я.

– Давай сделаем еще парочку заходов, – говорит он. – Потом пойдем в домик и закажем всю еду, что у них есть.

– Договорились, – соглашаюсь я. – Но Фредерик платит.

Эрни поднимает подбородок к невероятно голубому небу и смеется.

– Прости, – говорю я Эрни через полчаса, когда мы окунаем картошку фри в соус барбекю.

– За что?

Удрученно смотрю на него.

– За то, что наговорила в машине. Не мое дело, кто пишет песни.

Он окунает свой ломтик картошки.

– Знаешь, не каждый хочет быть на виду.

– Наверное.

– Правда. Ты когда-нибудь думала, почему он такой одинокий?

– Что? – Я таращусь в его большие карие глаза.

– Он не завел ни одного хорошего друга за последние десять лет, – говорит Эрни, попивая колу. – Если ты Фредерик, тебе вечно приходится думать, чего хотят от тебя люди. Женщины хотят увидеть свое фото в US Weekly или же его денег. Фанаты хотят фотографию, чтобы опубликовать свой лучший статус на «Фейсбуке». Он не может доверять почти никому.

Я играю с соломинкой в своем напитке.

– Тогда почему он сейчас не здесь, с нами? Нам с тобой можно доверять.

– Рейчел, – говорит Эрни, усмехаясь и потирая лысину. – Ты не думала поступать на юриста? Думаю, тебя ждет большое будущее в зале суда.

* * *

Через несколько дней Элис возвращается на работу в университетскую библиотеку. И я остаюсь в тихой компании дедушки Фрэнка. Он преподает в медицинской школе, а там еще каникулы.

– Мне дали список продуктов, которые надо купить, – говорит он утром, когда мы остаемся вдвоем.

– Я помогу, – предлагаю я.

– И нам, думаю, нужно для начала зайти в книжный магазин, – кивает он. – Там делают вкусный горячий шоколад.

Я уже обожаю этого человека.

– Пойду возьму пальто.

В магазине я покупаю книгу по программе теории музыки, которая у меня будет в следующем семестре, и мы садимся за столик в кафе. Напротив меня дедушка листает страницы The Economist и отламывает кусочки от печенья, которое он купил на двоих. Оно размером с тарелку.

Потягивая латте, я открываю книгу. Новая страница, новое начало, новый урок. Чашка кофе и молчание моего дедушки. Эти две вещи помогают унять сердечную боль прошлой недели. На какое-то время я забываюсь, читая описание того, как человеческое ухо превращает звуковые волны в музыку.