Невеста для пилигрима - Рута Даниярова

все, парни, — велел он стоявшим за ним мужчинам. Те разошлись вдоль дороги.

Сторд запнулся за большой серый камень, лежащий рядом с кучей таких же, неподалеку от мертвеца и громко выругался.

Брент недовольно обернулся, но затем задумчиво сказал:

— После лавины камни не лягут так. Давайте-ка разгребать.

Мужчины споро стали отодвигать камни в сторону, и вскоре из-под завала показалась почерневшая рука. Они нашли еще одного мертвого стражника.

— Этот зарублен, упокой, светлая богиня, его душу, — сказал кто-то, и многие подняли ладонь вверх.

Брент, переговорив с купцом Яхниром, велел запрягать лошадей и выезжать в путь. Никто не посмел возразить, хотя мужчины не завтракали.

Лагерь пришел в движение, и вскоре подводы тронулись в путь. Крутая извилистая дорога в этом месте стала совсем узкой, и два фургона не разминулись бы на ней.

К концу дня обоз остановился на небольшой площадке, усыпанной мелкими черными камнями. Подводы опять поставили полукругом. Женщины привычно занялись ужином. Брент приказал выставить ночью усиленный караул.

Виола весь день была подавлена, она никак не могла прийти в себя после страшной находки. Вечером она забралась в свой фургон. Но заснуть девушка не могла, перед глазами то и дело вставало лицо мертвого стражника.

К тому же сегодня ребенок Тальды часто вскрикивал и принимался плакать во сне. Мать укачивала его, тихо напевая.

Виола поняла, что поспать ей не удастся, и выбралась из фургона, накинув плащ. Сквозь ночные облака пробивался холодный лунный свет.

Она направилась к догорающему костру, возле которого сидел мужчина. По чеканному профилю она узнала Амьера.

— Не спится, госпожа Виола? — спросил он, подвигаясь так, чтобы она смогла сесть рядом на бревно.

— Не могу заснуть, — тихо ответила она.

— А я тоже не сплю. Скоро должен в караул заступить, сменить Дайниса.

Послышался плач ребенка, вскоре стихший.

— У Тальды сын сегодня беспокойный, — сказала Виола.

— А у меня осталась дочь в Алтуэзии, — негромко отозвался Амьер.

У Виолы кольнуло сердце. Амьер женат, у него дочь.

— Она сейчас с матерью? — спросила она. — С вашей супругой?

Амьер покачал головой.

— Я вдовец, — ответил он, помолчав. — Мать моей дочери умерла.

— Вы…любили ее, вашу жену?

У Виолы сердце замерло. Она сама не верила, что осмелилась задать такой вопрос Амьеру.

— Она была хорошей матерью для нашей дочери, — ответил мужчина и добавил:

— Я женился на ней по настоянию отца и жрецов.

— Вы, наверно, из знатной семьи? — спросила Виола.

Она сердцем чувствовала, что этот мужчина скрывает какую-то тайну в своем прошлом.

— Почему вы так решили? — с любопытством спросил Амьер.

— Ну, раз отец велел вам жениться…Или вы женились, чтобы ребенок не родился во грехе?

У Виолы пылали щеки от вырвавшегося нескромного вопроса, и она радовалась ночной темноте.

— Вы говорите как храмовый жрец, — Амьер покачал головой. — Нет, так было нужно в интересах моей семьи. А разве вы пошли бы против воли отца, не одобри он вашего жениха… Эрдорта, кажется?

— Мой отец любит меня, — тихо сказал девушка.

— Вам очень повезло, госпожа Виола.

Сегодня они впервые разговаривали так откровенно. Кажется, между ними протягивалась тонкая ниточка доверия.

Девушка посмотрела на строгий профиль Амьера и спросила:

— А ваши родители живы?

Кривая усмешка исказила лицо мужчины. Он повернулся к ней.

— Моя мать давно умерла, а отец…он уже похоронил меня.

— Разве можно похоронить живого?

— Иногда человека проще считать мертвым. Я не хочу говорить об этом, — отозвался Амьер.

Отблески костра падали на лицомужчины, высвечивая неровные шрамы.

Наконец он спросил:

— О чем вы еще хотите спросить, Виола?

Девушка, помолчав, заговорила:

— Ваш друг Дайнис. Он относится к вам не просто как к другу…

— Как же? — с любопытством спросил Амьер.

— Ну, как будто вы были его командиром. Он подчиняется вам и оберегает вас.

— Вы очень наблюдательны, госпожа Виола, — улыбнулся мужчина.

— Дайнис действительно служил моему отцу. И он лучший друг моего брата.

Он поворошил палкой угли догорающего костра, и от шипящих потрескивающих угольков полетели золотистые искры.

Помолчав, Амьер тихо сказал:

— Вы чудесная девушка, Виола. Я желаю, чтобы вам повезло в храме Эри и вы вернулись к тем, кто вас ждет. Идите спать, скоро утро.

Он легко вскочил на ноги и подал девушке руку.

Виола осторожно вложила пальцы в ладонь Амьера. Его рука была горячей.

Мужчина проводил ее до фургона и шепнул:

— Доброй ночи.

Виола еще долго ворочалась в темноте, прижимая ладони к горящим щекам. Кажется, сердце у нее стучало так громко, что его могла услышать Тальда.

Амьер назвал ее «чудесной». Что это — сочувствие или что-то большее? Неужели она действительно нравится этому загадочному мужчине?

* * *

Утром Тальда сварила пшенную кашу с зажаренными шкварками.

Виола разрезала последнюю головку сыра, взятую в дорогу, и разложила куски на вчерашние лепешки по количеству мужчин.

Тальда длинным половником ловко накладывала кашу в деревянные миски, которые подставляли проголодавшиеся охранники.

— Вкусное варево, Тальда, — похвалил усатый степенный мужик лет сорока, вытирая деревянную ложку о штаны.

Виола уже знала, что его зовут Этан.

— Кабы не был женат, непременно бы женился на тебе, — Этан весело подмигнул и уселся на бревно, где уже работали ложками охранники.

Равьер и Дайнис присели неподалеку на телегу с мешками и начали есть горячую кашу.

Мимо прошел Рамис. Он вытер ложку о штаны, а затем высморкался.

Равьер поморщился, Рамис перехватил его взгляд и нахмурился.

— А ты что, урод, брезгуешь что ли, с нами сидеть? Тоже мне, герцог нашелся.

Равьер тут же вскочил со своего места, кровь ударила ему в голову.

Вперед тут же вышел Дайнис и оттеснил Равьера.

— Иди своей дорогой, — спокойно сказал он Рамису.

— А что ты впрягаешься за своего дружка калечного, или у него на пожаре и яйца подгорели? — ощерился Рамис.

Равьер мгновенно набросился на обидчика, и они, сцепившись, покатились по земле, усыпанной мелкими камнями. Равьер подмял под себя наглеца и нанес, не разбирая, несколько ударов по нему, но внезапно услышал тяжелый свист в воздухе.

Спину обожгла острая боль. Он повернул голову и увидел Брента, снова взмахивающего кнутом.

— А ну оба прекратили! — прорычал тот, и кнут, просвистев, снова опустился на спину Рамиса. — Встали оба!

Равьер поднялся, тяжело дыша, и стал отряхивать одежду.

— Я предупреждал тебя, чтобы ты не ссорился с моими людьми! — заорал Брент, и кнут опять взвился в воздухе.

Дайнис успел оттолкнуть Равьера, и кнут не задел его.

— А ты, видно, тоже захотел попробовать моего угощения, — зло сказал Брент Сторду.

Начальник охраны повысил голос и обвел взглядом сгрудившихся мужчин.

— Говорю всем в последний