Королева эльфов. Зловещее пророчество - Бернхард Хеннен

Он пожалел, что сейчас не может быть рядом с ней. Ему так хотелось коснуться ее нежной, словно лепестки цветов, кожи.

Проснуться рядом с ней после страстной ночи любви. И зачем он только ушел? Неужели он не создан для жизни в мире?

Лейлин заметила, что он становился все более и более беспокойным. Она поддержала его в желании навестить сестру.

И вместо того, чтобы трезво подумать о том, насколько успешной может быть попытка противостоять полководцу Оргриму и его герцогству, они с Кадлин подстрекали друг друга до тех пор, пока оба не оказались убеждены в безусловном успехе предприятия.

Может быть, он еще выберется отсюда. Интересно, попыталась бы Лейлин сподвигнуть его на это, если бы была здесь?

Наверняка нет. Оставить младшую сестру троллям было бы бесчестно. С таким позором он не смог бы жить дальше. Но смог бы держаться за лапы Тученыря.

Он посмотрел на небо. Серые тучи, тяжелые от снега, который несли в себе, проплывали над его головой, почти задевая горы. Если начнется буря, он сумеет уйти от троллей.

Но Кадлин — нет. Она настолько ослабла, что такая попытка означала бы для нее верную смерть.

Что происходит у троллей? Почему они не сдержали слово?

Мелвин посмотрел на сестру. Она свернулась калачиком, словно ребенок, положив руки на плечи. Он укрыл ее, насколько это было возможно. Лицо ее горело от жара. Или красный цвет ее лбу, носу и щекам придавало обморожение?

Дыхание было ровным. Полуэльф осмотрел ее руки. Обмороженные места стали темнее. Выглядели они нехорошо. Он вздохнул.

Подавленный, Мелвин вышел из укрытия в скале. На склоне перед ним собралось намного больше сотни троллей, и с каждым ударом сердца они прибывали. Сто троллей — более чем достаточно, чтобы сравнять Фирнстайн с землей!

От темной линии отделился отряд со щитами размером с дверь. Они бежали вниз по склону так, что снег летел во все стороны.

Мелвин оглянулся. Немного в стороне находилась отвесная скала. Если прижаться к ней спиной, он продержится дольше.

Полуэльф глубоко вздохнул, расслабил плечи и приготовился к своему последнему сражению.

Облон выбежал из комнаты предков в умирающую ночь. Что делать? Великан отомстит! Это неизбежно после того, что он с ним сделал. А ведь кобольд хотел как лучше для всех. Для себя, для деревни, для великанши, которая получила бы обратно своего возлюбленного. Для одержимого, который наконец стал бы снова хозяином своего тела.

Он остановился у колючего заграждения и оглянулся на свою хижину. Существовали старые предания о том, как шаман приносил в жертву свою перворожденную дочь, чтобы настроить на миролюбивый лад драконов, которые посылали дожди, чтобы спасти урожай или прогнать врага. Дочери у него не было. Поможет ли, если он принесет в жертву свою жену, Фиранди? Наверное, нет. Может быть, нужно предложить в залог собственную жизнь, чтобы отвратить несчастье. Может быть, великан удовлетворится тем, что разрубит его на куски.

Торчавшие из выхода комнаты предков ноги зашевелились.

Скоро Фальрах выберется. До тех пор нужно принять решение, подумал Облон.

Глухой звук ракушечного рога пронесся над рекой. Не сейчас! Неужели все сговорились против него? Он посмотрел вниз. На другой стороне реки стояла одна-единственная фигура. Она была слишком велика для кобольда. Это было видно даже издалека. Пришли тролли!

— Вставайте! — изо всех сил закричал Облон. — Тролли!

Существо перешло реку. Оно перепрыгивало с камня на камень. Выйдя на берег, оно снова поднесло к губам ракушечный рог.

Шаман пытался обнаружить остальных. Наверняка где-то таятся тролли. Предрассветные сумерки превратили землю в царство серого света и глубоких теней.

Деревня пробуждалась. Можно было и не кричать. Один только ракушечный рог возвещал о том, какую беду несет день. Фиранди вцепилась в руку мужа.

— Ты рассердил духов? Нельзя было ломать стену. Теперь они перестали защищать нас.

— Тролли все равно пришли бы, — ответил Облон.

— Где великанша? — спросил один из его двоюродных братьев. — Мы ведь кормили их все это время, чтобы они нам помогли. Где она? И что с тем парнем?

Облону пришла в голову идея.

— Принесите меч великана!

К счастью, никто не спрашивал зачем. Просто послушались.

Тролль пер прямо на деревню, никуда не сворачивая. Один.

Так, словно он непобедим. Выглядел он внушительно. Булава, будто коготь вцепившаяся в тяжелый камень, небрежно лежала у него на плече. Он был хорошо откормлен, носил набедренную повязку и скрещенные вязанки раковин на груди.

Он источал силу и уверенность.

В десяти шагах от колючей ограды он остановился.

— Я Доуар, Голос Серокожих. Я пришел, чтобы наказать вас за святотатство. Вы не уплатили дань. Думаете, что достаточно сильны, чтобы бросать вызов народу троллей? Мы растопчем вас, как надоедливых червей!

Братья и сестры шамана, стоявшие вокруг, отпрянули.

Остался только Облон. Доуар производил внушительное впечатление. Он был значительно выше кобольдов, больше чем на голову. Но шаман думал только о великанах.

— Время серокожих прошло. Скажи это своему народу, Голос. Уходи и никогда больше не возвращайся, тогда тебя и твой народ пощадят.

Доуар снял с плеча дубину и подошел на шаг ближе.

— Должно быть, ты Облон. Мне рассказывали о тебе, шаман. Говорят, ты слишком часто беседуешь с духами. Ты уже не совсем от мира сего. — Он обернулся к остальным. — Подарите мне его голову, и я забуду его слова. Я требую пятьдесят кувшинов, полных початков кукурузы. Сушеного мяса, чтобы прокормить тридцать воинов на протяжении тридцати дней.

Двадцать тыквенных бутылок с водкой и трех женщин, которые будут нашими служанками. Дайте мне все это, и я не стану призывать на вас гнев серокожих. Никто не побеждает нас, троллей.

Облон отошел в сторону и указал на меч, лежавший посреди дороги в деревне. Там, где бросили его кобольды, испугавшись гнева троллей.

— Видишь это оружие, Доуар? Уходи! Последний раз приказываю. Иначе великан, владеющий этим мечом, обрушит мой гнев на твой народ!

Доуар приподнялся на цыпочки, чтобы лучше разглядеть оружие. Похоже, несколько ударов сердца он колебался, не зная, что делать. Затем покачал головой и наконец негромко рассмеялся.

— Нет в Альвенмарке создания, способного поднять такой меч.

— Подумай как следует, что говоришь!

Облон повернулся и жестом велел своим отойти в сторону, чтобы тролль увидел ноги Фальраха. Но, похоже, они не поняли. От страха соплеменники словно окаменели.