Президент заказан. Действуйте! - Сергей Зверев

Хлопнула сдвоенная дверь. Ускоряющий вой обозначил движение состава.

– Станция метро «Ботанический сад», – донеслось из динамика. – Следующая станция – «Свиблово»...

Даже не взглянув на Чудина, адвокат «Лукоса» бочком подался к двери. Выйдя на платформу, он смешался с толпой, перешел на противоположную и удачно вскочил в вагон отходящего состава.

Спустя минут десять рубчатые ступени эскалатора вынесли его на станцию «ВДНХ».

Водитель, куривший рядом с машиной, тотчас же распахнул дверку.

– Что-то быстро вы сегодня управились, Дмитрий Антонович, – с известной долей фамильярности заметил он.

– За сколько надо, за столько и управился, – сказал, как отрезал, Логвинов; он не доверял шоферу, потому как подозревал в нем «засланного казачка». – Все, домой. У меня завтра тяжелый день.

Запершись в кабинете на два оборота ключа, адвокат развернул записку и, вооружившись лупой, изучил ее содержание со всей тщательностью.

– Так я и знал, – прошептал он. – Ничего... Мы еще повоюем!..

Нет ничего хуже пьяной женской истерики. Излишне нервного мужчину можно урезонить при помощи логических выкладок, отвлечь разговорами, предложить выпить и помириться, уложить спать, польстить ему, запугать, в конце концов – пару раз двинуть нервному по морде. Со склонной к истерике женщиной, а уж тем более – пьяной, подобные рецепты не действуют. Тут надо разве что запастись терпением и ожидать, когда закончится запал...

Приблизительно такие мысли бродили в голове Клима Бондарева, когда он бродил по своей гостиной, глядя на рыдающую Тамару. Слезы и вопли начались сразу, как только она пришла в себя после инъекции успокоительного.

От привлекательности Белкиной сейчас не осталось и следа – она, словно ацетиленовая горелка, извергала багрово-синие струи ненависти и злобы. Багровые пятна цвели на лбу и щеках. Косметика грязными струйками стекала из уголков глаз, но телеведущая не обращала на это внимания, и это красноречиво свидетельствовало: она явно не симулирует...

– Теперь я поняла, зачем тебе понадобилась! – кричала она на весь дом. – Ты использовал меня, как наживку! Ты насадил меня, как червяка на крючок! Из-за тебя я едва не погибла! Меня сто раз могли застрелить, сбить машиной, размазать по стенке, сбросить с крыши высотки и вообще...

Бондарев молча пошел на кухню и, вернувшись со стаканом холодной воды, накапал в него валерьянки, после чего невозмутимо протянул гостье.

– Тамара, я тебя очень прошу – успокойся. Ты же умная женщина. Давай я тебе попробую объяснить, почему все так получи...

Хлесткий удар наманикюренной руки выбил стакан из рук хозяина, и расплескавшаяся вода оставила на стене замысловатый темный узор.

– Негодяй! Подонок! Тебе нельзя доверять! Я не удивлюсь, если в воду ты подмешал стрихнина или синильной кислоты! Все, я ухожу! – тяжело поднявшись с тахты, Белкина неловко сунула ноги в босоножки, валявшиеся рядом.

Бондарев вздохнул и, подняв стакан, спокойно поставил его на высокую каминную полочку – так, чтобы гостья не смогла до него дотянуться. Ситуация явно выходила из-под контроля. В голове почему-то закрутились слова «смирительная рубашка» и «психбригада».

– Куда ты, на ночь глядя, пойдешь... – примирительно улыбнулся он. – Оставайся!

– Да куда угодно, туда и пойду! – заводила себя женщина. – Только бы не видеть твою гадкую гэбэшную рожу! Нет, вы только на него посмотрите!

– Коломенское – криминогенный район, – как бы между прочим заметил Клим, блокируя собой дверь. – В темное время суток ходить не рекомендуется. Особенно одиноким красивым женщинам. Особенно – если они выпившие и... немного не в себе. Ты лучше за окно посмотри. Дождь начинается, у меня запасного зонтика нет. И вообще – неужели тебе хочется куда-то идти?!

За темными окнами влажно шумели кроны деревьев. Редкие огоньки за темной полоской забора обозначали улицу. Где-то неподалеку орали и дрались коты, и их истошные крики действительно наводили на мысли о сексуально озабоченных личностях, кровавых разборках и прочих уголовно наказуемых делах.

– Вот и прекрасно! – качнувшись, Тамара успела-таки схватиться за угол камина. – Пусть на меня нападет самый злобный маньяк! Пусть меня убьет, расчленит... Нет, пусть лучше зверски изнасилует. И тогда виноватым будешь именно ты! И вообще: дай мне денег на такси.

– Если ты действительно чего-то боишься, тебе не стоит возвращаться домой, – с серьезным видом напомнил Бондарев, доставая из кармана бумажник. – Те, кто охотится за мной... и тобой, вполне могут дежурить в твоем подъезде. Впрочем, если тебе надо денег – мне не жаль.

– А кто тебе сказал, что я еду домой? – с вызовом хмыкнула Белкина и, схватив несколько купюр, попыталась проскочить под руку хозяина. – У меня есть любовник... И не один. Это – большие красивые мужики, наподобие твоего друга, которому ты денег дал.

Несомненно, Тамара врала: никаких больших и красивых любовников у нее не было, а уж тем более таких, к каким можно было запросто приехать в половине первого ночи.

Клим с трудом подавил в себе безотчетный вздох и, закрыв дверь на ключ, отворил форточку, надеясь, что свежий ночной ветерок немного освежит мозги Белкиной.

– Нет, что ни говори, а настоящий мужчина должен быть богатым бездельником! – с вызовом молвила телеведущая и, пересчитав взятые на такси деньги, продолжила с напором: – И ты смеешь давать мне эти копейки?

– На такси хватит. А на остальное пусть тебе любовники дают. Я не обязан тебя содержать, – с безулыбчивой простотой сообщил хозяин дома.

– Ага: ты обязан меня только подставлять. Нет, что ни говорите, а у современных мужиков на любовь к женщине не остается ни времени, ни сил... Ни средств. Все они задрочены своей паршивой работой, зарабатыванием денег, все ищут любви боссов, а не женщин... Или любви самого высокого начальства! – закончила она многозначительно, явно намекая на то, что у Бондарева несомненно были головокружительные связи на самом верху.

Бондарев понимал: гостья явно провоцирует его. Однако купиться на подобное было бы верхом неблагоразумия.

– Зато все мои любовники – люди богатые и независимые! – с пьяным вдохновением врала Белкина. – Это – настоящие мужчины, которые знают цену себе... и мне. Не то, что некоторые, которые даже в гостинице на женщин внимания не обращают! Я уже не говорю о том, что они никогда не используют меня в своих мерзких целях!

– Может, выпить хочешь? – без особого энтузиазма предложил Бондарев, кивнув на бар, где стояло еще немало бутылок.

– Хочу! – оживилась Тамара.

– Вот-вот, – поддержал Клим. – У тебя был слишком тяжелый день. Выпей, сними стресс... Расслабься. Ты же еще по дороге с телецентра у сумермаркета меня остановить хотела!

Через несколько минут столик был безукоризненно сервирован. Оценив содержимое бара, Клим выставил рядом с хрустальными рюмками литровую бутыль шестидесятиградусной чачи – виноградного спирта, привезенного из Абхазии. Этот замечательный напиток обладает весьма коварным качеством: голова пьющего остается относительно свежей, а вот ноги не слушаются его совершенно. К тому же чача не провоцирует пьющего на агрессию и скандальность.