Всадник для дракона - Александра Лисина

Окинув безнадежным взглядом царящую вокруг темноту, я снова тяжело вздохнула. Недавний боевой задор и мстительная радость куда-то испарились. Переполнявшие меня обида и разочарование постепенно отступили в тень. Их словно стерла из моей души невидимая, но властная рука. И только глухая тоска, которая остервенело грызла мое сердце, не пожелала никуда уходить.

Устав с ней бороться, я опустилась прямо на землю, или что там было вместо нее, и, подтянув колени к груди, обхватила их руками.

Куда идти, если меня нигде не ждут? Да и есть ли смысл бороться? За что? И ради кого, если тот, кому я всецело верила, меня предал, а тот, кого я считала врагом, оказался честнее и благороднее так называемого «друга»?

Впрочем, мне уже все равно, что будет дальше. И совсем не важно, выберусь я отсюда или нет. Ничего не хочу. Ничего мне больше не надо. Здесь хорошо. Спокойно. Тихо. Быть может, если попросить, на какое-то время я найду тут прибежище?

Правда, Рэн говорил, что безмятежная тишина Вечности двулика. Чем дольше слушаешь ее шепот, тем больше проникаешься ее равнодушием. И тем меньше помнишь о прошлом. Но я была готова отказаться. И очень хотела забыть. Вот только безумная тоска не давала этого сделать. Как дикий зверь, она терзала и терзала мою душу, отвлекая от бездумного созерцания Пустоты. Жадно теребила, царапала изнутри острыми когтями. Напоминала. Не давала уснуть. И усиливалась всякий раз, когда я вспоминала полный горечи взгляд брошенного на Атолле инкуба.

Что со мной сделала его магия? Почему мне так холодно без него? И почему так больно от мысли, что я могу его никогда не увидеть?

Очередной болезненный укол в сердце заставил меня сжаться.

Что будет с ним? И со мной? А с Рэном? Наверное, с моей стороны было малодушным оставить инкуба решать эту задачу в одиночестве. Это ведь я привела к нему дракона. Я помогла Рэну выбраться из плена. Непримиримые враги, которые на время заключили перемирие. Сколько времени они яростно боролись друг с другом? Сколько лет каждый из них отстаивал право быть самостоятельной личностью? Рэн когда-то не погнушался даже ударить в спину. Инкуб в отместку запер его в тюрьму. Дракон, накопив силы, ответил еще одной ментальной атакой, но у его противника в тот момент появилось новое преимущество, хотя и оно, как выяснилось, обернулось грандиозным обманом.

Я знаю, милорд очень сильный. И у него хватит стойкости удержать возомнившего себя невесть кем дракона. Лорд Эреной знает Рэна лучше всех. Он выстоит, он сумеет, я уверена. Но почему же тогда мне так плохо от мысли, что я оставила его одного? И почему, чем чаще я вспоминаю свой уход, тем больше он напоминает самое обычное бегство?

Смахнув с ресниц набежавшие слезы, я до крови прикусила губу.

Творец! До чего же вдруг стало обидно за себя! Сижу тут, как дура, рыдаю в три ручья, жалею сама себя, а о нем подумала только сейчас. Меня всего лишь предали — не в первый и, возможно, не в последний раз. А милорд рискует большим, чем просто жизнь. Если он проиграет, дракон заберет его личность, превратит в послушную марионетку, безмозглую куклу, которая станет выполнять любые приказы, — податливую, тупую. Для инкуба, ценящего свою независимость, нет ничего оскорбительнее.

Под натиском тревоги навалившаяся на меня апатия неохотно отступила. Недолгое оцепенение тоже отошло в тень. И в этот момент я неожиданно осознала, чем по-настоящему опасно это место. А осознав, вскочила на ноги и заозиралась в поисках выхода.

Вечность оказалась коварной. Подкрадываясь исподволь, она потихоньку убаюкивала безмолвием, подкупала тишиной и лишала воли. В первый раз меня вел маяк, поэтому ловушку я даже не заметила. Во второй — сжигала искусственно созданная ненависть, которая не давала времени на раздумья. В третий — был страх, который вытеснил остальные чувства и мысли. А сегодня я оказалась опустошена. Разбита и растеряна свалившимися на меня бедами. И Вечность не упустила своего шанса. Стоило мне лишь на минуту задержаться, как она ловко оплела доверчивую жертву незримыми сетями, незаметно сковывая разум, превращая мысли в вязкий кисель. И внешне ничем не ограничивая мою свободу, едва не замуровала в этой идеальной темнице, не позволяя ни желать, ни мечтать, ни верить.

Открыть отсюда тропу оказалось намного легче, чем ожидалось, — хватило простого желания, чтобы передо мной заискрилось знакомое окно перехода, из которого пахнуло незабываемым запахом моря. Но как только я сделала первый шаг, Вечность неожиданно встрепенулась и нашла-таки достойный аргумент, чтобы меня задержать. А я, в свою очередь, запоздало сообразила, почему это место показалось мне таким знакомым.

Если отбросить фантазии и не обращать внимания на детали, междумирье оказалось почти точной копией той самой комнаты, в которой я в последнее время проводила один интересный эксперимент. Лорд Эреной тогда велел мне всмотреться в себя, и я послушно всматривалась. И дракона своего рисовала здесь же. В точно такой же тьме, посреди таких же бесформенных облаков. И с точно таким же неприятным чувством, что из глубины этого бесформенного нечто за мной то и дело внимательно наблюдают.

Отличие заключалось лишь в том, что там я чувствовала стены, ощущая себя привязанной к строго обозначенной точке. Там у меня не было возможности идти дальше. А здесь царил безграничный простор. Никаких ограничений, можно безнаказанно использовать все доступное пространство, не боясь, что нарисованный дракон не поместится.

Замерев на середине шага, я медленно повернулась и, словно кто подтолкнул, представила свой неоконченный рисунок. Четыре огромных лапы, обозначенных скупыми серебристыми мазками, свитый в полукольцо чешуйчатый хвост, гигантские когти, гладкие бока, безнадежно теряющиеся в темноте… Каждая недоделанная чешуйка — как безмолвный укор. Каждый изгиб — как молчаливая просьба продолжить. Тот самый дракон… Господи, неужели все так просто?

Я пораженно покачала головой, до последнего боясь поверить во внезапное озарение, но рисунок смотрелся настолько естественно, что не оставалось сомнений — это именно то, чего от меня ждали. И лорд Эреной и особенно Рэн. Мой коварный дракон, так и не рискнувший сказать, зачем ему это нужно.

Судорожно вздохнув, я подошла ближе и, запрокинув голову, взглянула на вьющиеся над обрезанными на высоте моего роста лапами клубы тумана. Тьма ласкала оборванные линии своими мягкими пальцами, с нежностью гладила, беззвучно что-то шептала, легонько колыхаясь над моей головой, как огромное шелковое покрывало. И там, где она чуть приоткрывала рисунок, можно было без труда угадать продолжающиеся в темноте линии, естественные изгибы туловища, покатую спину, торчащие ввысь костяные иглы на хребте… Нужно было лишь пройтись по ним карандашом, чтобы они стали явью. Или же освободить их иначе. Быстрее и, наверное, даже проще.

Завороженная невероятным зрелищем, я ухватилась за край «покрывала» и потянула вниз. Тьма, что удивительно, не противилась. Наоборот, слетела с чешуйчатого бока с такой скоростью, будто только того и ждала. Открывая моему взору хищные обводы воистину совершенного тела, сложенные на спине могучие крылья, изящную шею и массивную, покоящуюся на передних лапах, увенчанную короной из острейших шипов голову, при виде которой я невольно отступила на шаг.