Новые и старые войны. Организованное насилие в глобальную эпоху - Мэри Калдор

правосудия. В качестве аргументов против опеки или протектората используется риторика помощи себе собственными силами и понятие «культуры зависимости», однако людям очень сложно помочь самим себе, когда они во власти бандитов.

Прежде всего необходимо восстановление правопорядка, для того чтобы создать ситуацию, в которой сможет возобновиться нормальная жизнь, а беженцы и перемещенные лица смогут вернуться на родину. Эта задача включает разоружение, демобилизацию, защиту данной зоны, задержание военных преступников, осуществление полицейских функций и/или создание и подготовку местных полицейских сил и восстановление судебной системы.

Несмотря на значительно возросшие усилия по достижению разоружения и демобилизации, результат неоднозначен [227]. Силам ООН очень трудно добиться чего-то большего, чем частичное разоружение, а такие методы, как программы «выкупа» оружия, как правило, приводят к сдаче некондиционного оружия, тогда как оружие высокого качества остается спрятанным. Кроме того, сейчас так много источников приобретения оружия, по крайней мере стрелкового, – как по причине большого числа производителей, так и по причине доступности излишков оружия, – что эта задача не имеет конца. Вполне может оказаться, что создание безопасной среды важнее разоружения. Обязательные условия безопасности – эффективное осуществление полицейских функций и задержание военных преступников, неважно, берутся ли за это международные силы совместно с чиновниками по делам гражданского населения или силы местной полиции под международным наблюдением; кроме того, местные власти могут взять эту ответственность на себя, может быть с некоторой внешней поддержкой, как это происходит в наиболее прочно утвердившихся ареалах цивилизованности.

Правопорядок нуждается не только в разоружении и осуществлении полицейских функций, но и – не в меньшей степени – в независимой и заслуживающей доверия судебной системе и активном гражданском обществе, то есть в создании относительно свободного публичного пространства. По этой причине, чтобы прекратить неослабевающую партикуляристскую пропаганду и покончить не просто с физическим, но и психологическим запугиванием, существенное значение имеют инвестиции в образование и свободные СМИ. Эти условия гораздо важнее формальных процедур демократии. Внешние наблюдатели часто настаивают на выборах как способе обеспечить план и конечный срок их [процедур демократии] установления. Но в отсутствие предварительных условий безопасности, публичного пространства, примирения и открытого диалога, выборы могут окончиться легитимацией воюющих партий, как это, например, было в Боснии после Дейтона, и даже более того – провоцированием еще большего насилия, как в Ираке и Афганистане.

Для создания самодостаточного ареала цивилизованности, чтобы можно было финансировать поддержание правопорядка, образование и СМИ, чтобы солдаты находили работу и образование и чтобы уплачивались налоги, должна быть восстановлена местная экономика. Демобилизация не менее трудное дело, чем разоружение, и не только в контексте сохраняющихся угроз безопасности. Более того, самая большая слабость программ РДР (разоружение, демобилизация и реинтеграция) на данный момент – реинтеграция. Многим солдатам хотелось бы бросить бандитизм и найти постоянную работу или – в случае детей и молодежи – получить образование. Однако программы реинтеграции были не очень успешны по причине безработицы, дефицита кадров и плачевного состояния образовательных услуг.

Приоритетны базовые виды услуг и местное производство. Необходимо восстановление инфраструктуры (водо- и электроснабжения, транспорта, почты и телекоммуникаций) как на локальном, так и на региональном уровне. Инфраструктура необходима не только сама по себе, в не меньшей мере она жизненно важна для восстановления нормальных торговых связей; она может быть предметом переговоров, даже когда нет согласия в других областях. Даже в разгар войны порой можно достичь согласия по этим конкретным проблемам, особенно там, где есть некий взаимный интерес. Например, поставки газа в Сараево обеспечивались почти всю войну. Другая сфера – это поддержка локального производства базовых товаров первой необходимости, с тем чтобы сократить потребность в гуманитарной помощи, особенно в продовольствии, одежде, строительных материалах и т. д. Это хороший способ, наряду с коммунальными службами, стимулировать локальную занятость.

Поскольку реконструкция – это стратегия, ориентированная на мирное устройство, она должна давать экономическую безопасность и надежду на будущее, чтобы изгнать атмосферу страха, в которой живут люди, и предложить, в особенности молодежи, альтернативные способы обеспечить свою жизнь, отличные от армии или мафии. Какие именно действия необходимы, зависит от специфики каждой отдельной ситуации, однако определенные принципы можно конкретизировать.

Первое. Все проекты по оказанию помощи следует основывать на принципах открытости и интеграции. Часто есть соблазн принять – в интересах восстановления служб – размежевания и разделы, сложившиеся благодаря войне, и тем самым легитимировать статус-кво, в то время как нужно помогать его изменить. Например, предполагалось, что в Мостаре администрация ЕС реинтегрирует город, который был поделен на хорватскую и мусульманскую половины. Хотя в ограниченном ряде случаев, например с водоснабжением, ЕС справился с тем, чтобы договориться об общих проектах, в большинстве случаев оказалось, что ему легче вводить отдельные проекты в каждой половине города, тем самым он явно следовал стратегии отдельного развития. Ввиду отсутствия безопасной среды и поскольку ЕС опасался принять ту или иную сторону, договариваться обо всем пришлось националистическим лидерам. Открытость и интеграция подразумевают, что любой человек должен иметь возможность получить пользу от этих проектов и что проекты явным образом направлены на сближение людей, например, посредством трудоустройства беженцев, перемещенных лиц или демобилизованных солдат или включения элемента совместного пользования. Необходимо, чтобы открытость и интеграция стимулировались не только на локальном, но и на национальном и региональном уровнях.

Второе. Необходимо, чтобы помощь была децентрализована и чтобы она поощряла локальные инициативы. Через расширение круга реципиентов участниками программы становится больше людей, появляется больше возможностей для эксперимента и меньше риска того, что с помощи будут «сниматься сливки» или ее первоначальный облик будет искажен политическими компромиссами. Там, где уже идет процесс демобилизации, наиболее успешными, по-видимому, стали ориентированные на локальные сообщества программы, зачастую организованные самими ветеранами, – например, Советом ветеранов Уганды или Национальной комиссией по демобилизации в Сомалиленде, вместе с организацией ветеранов SOYAAL разработавшей программу демобилизации и реинтеграции. Ветераны объясняли это так:

Устали сами парни на «техничках» (пикапы с установленными на них пулеметами или противотанковыми орудиями). Никаких выгод они не видят, только смерть. Из «техничек» они вылезают сами. Среди тех, кто теперь трудится на мирной работе, есть такие, которые были законченными бандитами. Двести долларов на постоянной работе они предпочитают миллионам, которые они получали бы, будучи бандитами [228].

В Сьерра-Леоне относительно успешна программа «развитие в обмен на оружие», по которой местные сообщества сами разоружаются с помощью полиции и после объявления их «свободными от оружия» получают награду в виде проекта развития по их выбору [229].

Третье. Очень важно использовать потенциал местных специалистов и поощрять в местном сообществе охватывающие широкую аудиторию дебаты о том, каким