Талисман, или Ричард Львиное сердце в Палестине - Вальтер Скотт

– Вы вольны не верить мне, государь, но я добавлю со своей стороны только одно: неужели вы скорее согласитесь, чтобы талисман утратил свою чудодейственную силу, чем даруете помилование несчастному преступнику? Государь, вы можете приказать отрубить головы тысяче преступников, но ни одного больного вы не сумеете исцелить. Зачем же своим упрямством вы хотите лишить человечество благодеяния, заключенного в моем талисмане? Вы прикажете отрубить голову, а никого не излечите от зубной боли.

– Ты слишком дерзок, мой друг! – вдруг снова рассердился Ричард. – Мы взяли тебя в лекари, а не в наши советники и духовники.

– Да, только такой награды я и ждал от могущественного повелителя Англии, – сказал хаким, из смиренного и почтительного делаясь грозным. – Так знай же, государь, что всюду, куда только я ни попаду, я расскажу, как ты вознаграждаешь людей за благодеяния.

– Гнусный мусульманин, ты еще осмеливаешься угрожать мне! – воскликнул с яростью Ричард. – Тебе, верно, жизнь надоела?

– Ну, что же, убей! По крайней мере, твои дела лучше охарактеризуют тебя, чем мои слова.

Ричард в волнении ходил по комнате, низко опустив свою гордую голову.

– Ты говоришь, ни благодарности, ни великодушия! Нет, лучше быть трусом, чем таким, каким ты меня называешь. Мне тяжело исполнить твою просьбу, хаким, но я отдаю тебе шотландца. Сейчас я вручу тебе приказ, по которому выдадут рыцаря.

Ричард быстро написал несколько слов и подал восточному лекарю.

– Пусть он будет твоим рабом, делай с ним, что хочешь, – сказал король, – но не забудь передать ему, чтобы он не попадался мне на глаза. Я никогда не прощу ему того, что он, дерзкий, осмелился иметь виды на нашу родственницу.

– Государь, я ваш преданный слуга, – отвечал хаким, снова принимая прежний подобострастный вид, – и в точности исполню вашу волю. Я слышал ваше приказание, а выслушать – значит повиноваться.

– Ну, довольно! Так смотри, передай ему: я не хочу его видеть. Не хочешь ли ты еще чего-нибудь попросить у меня? Говори!

– Я так благодарен Вашему Величеству за вашу милость, что других чувств и желаний нет в моей умиленной душе. Вы так же щедро одарили меня, как некогда обильно потекла вода из скалы, по которой Моисей ударил своим жезлом.

– Да, – сказал улыбаясь король, – твой удар по силе, вероятно, был похож на удар Моисея, извлекший из недр скалы живительную влагу. Мне хотелось бы сделать тебе что-нибудь приятное, но уже не насилуя себя.

– Позвольте мне прикоснуться к вашей руке, государь, в знак того, что вы разрешаете хакиму смело обращаться к вам при случае с какой-нибудь просьбой.

– Даю тебе мою руку и перчатку, – сказал Ричард, – только помни одну маленькую деталь: если тебе снова не будет хватать до нужного числа исцеленных тобой людей, то не требуй от меня, чтобы я отпускал на волю заслуженно осужденных.

– Да продлятся светлые дни вашей жизни на долгие годы, – с глубоким поклоном присовокупил хаким, удаляясь из шатра.

– Как странно судьба благоволит к шотландскому рыцарю, – проговорил с досадой король. – Ну, да теперь нечего об этом думать, пусть пополняет собой число храбрецов. Пора приняться за австрийского эрцгерцога. Эй, кто там? Пошлите ко мне исландского шута, барона де Во!

Сэр де Во пришел к Ричарду и встал у двери, через которую следом за ним проскользнул энгаддийский пустынник.

Ричард, не обращая внимания на присутствие последнего, обратился к де Во:

– Барон Гилсленд, возьмите сейчас трубача и герольда и отправьтесь в шатер австрийского эрцгерцога. В присутствии рыцарей и окружающей его свиты вы передадите ему от моего имени, что я обвиняю его в похищении нашего национального знамени. Не забудьте прибавить, что я требую, чтобы знамя было поставлено на прежнее место через час. Я хочу, чтобы он сам нес знамя в сопровождении своей блестящей свиты. Рядом с нашим знаменем он должен положить опрокинутое австрийское знамя и отрубленную голову того, кто первый посоветовал ему подшутить надо мной. Если он в точности исполнит мое приказание, то я прощу ему его вину.

– А если австрийский эрцгерцог ответит мне, что знамя похищено не по его указанию? – спросил сэр барон де Во.

– Тогда вы скажете ему, что король Ричард сумеет доказать, что он лжет. Я добьюсь своего!

– Государь, подумайте сначала, – сказал де Во. – Ведь вы дали слово свято соблюдать мир во время Крестового похода, ваши слова, несомненно, вызовут раздоры.

– А ты подумай о том, что тебе давно пора научиться немедленно исполнять приказания твоего государя, а не постоянно с ним спорить, – нетерпеливо проговорил Ричард. – И ты толкуешь о церковном мире! Да кто же теперь заботится о сохранении его? Мы все пришли сюда для чести и славы! Пропажа знамени позорит мою честь! Ступай, да поскорее!

Де Во пожал плечами и хотел уже выйти из палатки, как кармелитский монах сделал ему повелительный знак рукой, чтобы он не уходил. Он подошел к королю, одежда спустилась с его плеч, обнажив широкие рубцы на теле, его глаза горели вдохновенным пророческим блеском. Он стоял, протянув вперед правую руку, словно великий пророк древних времен.

Ричард, хотя и был сердит, но всегда с известной долей уважения относился к людям священного сана, поэтому он первый поклонился ему и приготовился выслушать его речь.

Пустынник еще раз показал знаком сэру де Во, чтобы тот не уходил, затем быстро подошел к королю и стал перед ним на колени. Это сильно смутило Ричарда.

– Встань, встань, – старался он поднять его. – Тебе не подобает преклонять передо мной колени, служитель Всевышнего! Говори смело, что тебе нужно от меня? Или тебе грозит какая-то опасность?

– Сегодня ночью, государь, я долго следил за небесными звездами. Мне тяжело сообщать тебе неприятные известия, но это мой долг, так слушай: вблизи тебя есть враг, который хочет посягнуть на твою жизнь. Если ты не сломишь хоть немного свою гордыню, то, как вещает Сатурн, смерть поразит тебя немедленно.

– Замолчи наконец, безумный старик. Ты ведь христианин, монах, а занимаешься богопротивными делами, мудрые люди не верят в эту науку!

– К сожалению, я еще не сошел с ума, хотя и желал бы подчас этого. Я сознаю, что во мне еще не совсем угасла искра рассудка, я могу заботиться не о себе, а о церкви и людях. Если ты меня спросишь, в чем заключается благо христианства и Крестовых походов, то мои ответы, наверное, покажутся тебе мудрыми. Если же ты заговоришь со мной о моем личном «я», то сочтешь меня безумцем.

– Слушай, я не хочу расторгать священного союза, – сказал, смягчившись, Ричард, – но ведь они оскорбили меня и должны загладить свою вину.

– Я и пришел к вам, государь, от имени верховного Совета, который был созван Филиппом Французским для обсуждения этого постыдного дела. Все члены Совета единодушно решили, чтобы знамя снова было водворено на холм Святого Георгия и во что бы то ни стало был найден и казнен преступник.