Зайка - Мона Авад

* * *

Ну что за дивная группа у нас в этом семестре, говорит Фоско. Хотя, судя по тому, как она избегает моего взгляда, меня она при этом в виду не имеет, только заек. Первый исключительно женский уорреновский литературный клуб. Наш талант так разнообразен и так непостижимо глубок. Наша коллективная энергия так осязаема, что ее ножом можно резать! Мы погрузились в глубины самих себя. Познали Опыт. Все мы, говорит она, скользя по комнате своим откровенно фальшивым, исполненным матриархальной магии и тепла взглядом и старательно обходя при этом меня. Снова.

– Урсула, – говорит Герцогиня, неожиданно взявшись за руки с Кексиком и Виньеткой, сидящими по бокам от нее, точно верные доберманши. – Я думаю, все согласятся, что это была огромная честь и привилегия – работать вместе с вами. Это кардинальным образом изменило наш подход к Работе. Мы все очень многому у вас научились.

И тут я вижу, как они протягивают ей фикус в горшке, повязанном большим красным бантом. Я не знала, что они собираются его купить. Мне не предлагали сброситься. К нему идет открытка с зайчиком в шапке Санта-Клауса – они все ее подписали. Мне не предлагали.

– Надо же. И когда вы все это организовали? – спрашиваю я.

Но мой вопрос тонет в коллективных ахах и охах. Фоско прижимает руки к своей шифоновой груди, всем своим видом показывая, как глубоко она тронута. Зайки повторяют этот жест, показывая, что тронуты тем, как она тронута. Или они все просто искренне тронуты? Я запуталась.

– О боже, – вздыхает она. – Право, не стоило. Зачем же тратить стипендии!

Мне так и хочется закричать: «Да у них и без стипендий куча денег, черт бы их побрал!» Но все равно по-прежнему молча сижу на месте с улыбкой, приклеенной к лицу так крепко, словно в нее с двух сторон всадили по иголке, и теперь она подрагивает под ними в судорогах.

– Мы хотели сделать вам приятно, – стелет Герцогиня.

Фоско так тронута и источает такие волны любви своей неискренней улыбкой, что даже ее шифоновый кокон как будто слегка колышется в них. Она снова желает нам как следует отдохнуть на каникулах и набраться сил. Потому что следующий семестр, последний перед выпуском, пролетит как одно мгновение, прямо как этот. И еще она очень надеется, что у нас сформировалось четкое представление о дипломе, потому что на этом наше коллективное путешествие окончено. И в следующем семестре мы будем обнажать свои раны самостоятельно. Они всепонимающе кивают, смиренно и покорно, они тоже так считают – все, кроме меня. Я считаю, что в эту комнату нужно повесить сраные часы. Их отсутствие сбивает с толку. Тяжело не знать, который час.

– У кого-нибудь есть часы? – спрашиваю я.

Они все поворачиваются ко мне с таким выражением, словно впервые заметили мое присутствие. На лицах шок.

– А ты спешишь куда-то, Саманта? – спрашивает Фоско.

– Нет. Просто хочу знать, который час.

– Ясно, – она смотрит на меня так, словно считает, что мне стоит всерьез поразмыслить над природой такого странного желания.

Разобрать его, изучить. Постичь его странную природу. Раскинуть карты таро, руны или погадать на горькой траве, сначала пожевать ее, выплюнуть, а потом изучить узор из пережеванного. Вот тогда станет понятнее.

– А я люблю теряться во времени и не знать, который час, – говорит Виньетка.

– Да, я тоже. Очень люблю, – кивает Жуткая Кукла.

– Так приятно иногда оставить реальный мир и ускользнуть в пространство, где нет его мерил, – добавляет Элеанор.

– О боже, я как раз хотела это сказать, – выкатывает глаза Кексик.

– А как по мне, это сбивает с толку, – говорю я.

Повисает тишина. Кто-то покашливает. А затем Фоско говорит, причем таким тоном, словно помешивает затейливое зелье.

– Сбиться с толку может оказаться очень полезным и плодотворным опытом для писателя, Саманта. Попробуйте поупражняться с этим на каникулах. Думаю, для вас это может оказаться очень поучительным, – а затем она поворачивается к остальной группе. – Дамы, обязательно пишите на каникулах. Но не забывайте и об отдыхе. Вы его заслужили. Вы все очень хорошо потрудились в этом году. А теперь давайте выпьем?

Они помогают ей разлить вино по пластиковым стаканчикам, но пьем только мы с Фоско. Я очень надеюсь, что вино меня согреет, потому что меня не оставляет странное чувство холода, охватившего меня после событий вчерашней ночи. Но на вкус вино оказывается прогорклым, холодным и вязким, как кровь. Я уже хочу встать и выйти из кабинета – ведь Мастерская закончена, не так ли? – как вдруг Герцогиня подает голос:

– А давайте отметим последний день небольшим творческим упражнением? – предлагает она.

Я чувствую, как моя кровь вскипает. Нет. Нет, Фоско, пожалуйста, нет. Но та уже пеной исходит от удовольствия. Прекрасное завершение семестра! Как прекрасно, что мы не желаем тратить впустую ни одной секунды Мастерской!

– Элеанор, что за прекрасная идея! Боюсь, я не планировала дополнительных тем, но если…

– О, ну что ж. Очень жаль, – вмешиваюсь я и уже тянусь забрать пальто, но тут понимаю, что не снимала его.

– У меня есть идея, какую тему мы могли бы повторить, если вы позволите, конечно, – это уже Жуткая Кукла.

Я смотрю на Фоско, от души надеясь, что та воспримет это как посягательство на ее авторитет и попытку скинуть ее с трона, но она – вся внимание и благосклонность.

– Поделись же с нами, Кира.

– Я в последнее время много думала о… доме.

Когда она произносит это, мой озноб испаряется под силой жара, прилившего к щекам. Я словно таю и в то же время примерзаю к середине дороги, покрытой ледяной слякотью, и провожаю взглядом автобус, исчезающий в ночи.

– В смысле, раз уж мы все… разъезжаемся по домам, – говорит она. – Да и каникулы – это ведь как раз о доме… Может, потратим несколько минут и напишем что такое дом? Для каждой из нас. Например, что дом значит для Саманты.

– Что, – вырывается у меня, но это не вопрос, а утверждение.

– В смысле это реальное место? У него есть адрес?

– Или это скорее что-то более… зыбкое?

– Какие ассоциации он у тебя вызывает?

Теперь горит не только мое лицо, но и шея. Все ясно, это издевка. Они все издеваются надо мной.

– Не только для нее, для всех нас, – великодушно добавляет Герцогиня.

– Для каждой из нас, – добавляет Виньетка.

Фоско кивает с серьезным видом.

– Интересно, – говорит она, хотя подобного вида сочинения пишут разве что в школе. – Почему бы нам не поразмышлять над этим вопросом несколько минут?

Я все это время пью вино. Жар усиливается. Не только шея, не только уши, теперь огнем охвачено все мое тело. Мысленно я снимаю с себя один свитер за другим, лишь бы стало полегче. Наблюдаю за тем, как они строчат в своих блокнотах.