8, 9 — аут - Владимир Буров

Семен Валерьевич с большим трудом подтянулся на руках, и плюхнулся на ринг. Многие еще продолжали кричать ему:

— Только не смотри в воду! Только не смотри вниз!

— Да здесь я, здесь, — сказал Семен. Он посмотрел на часы. Оставалось всего двадцать секунд. Как время-то летит. Не успеешь оглянуться, а три минуты уже прошло.

Боксер нанес Олегу Дмитриевичу удар в голову. Такой акцентированный прямой в лоб. Гигант слегка покачнулся. И тут же последовали два хука. Справа и слева. Джеб. Джеб в нос. Кровь ручьем хлынула из носа Олега Дмитриевича. Но это кровопускание привело бригадира в себя. Он начал молотить, как и хотел, и как советовал своей жене, как молотилка. И главное, обеими руками. Молотил, не обращая внимания на удары по печени, почкам, в солнечное сплетение. Один раз он так попал по голове Семену, что боксер присел, и понял, что больше не сможет подняться. Казалось, этот удар сверху, как удар молота, превратил его в лепешку. И отодрать ее от ринга нет никакой возможности. Сам он это сделать, по крайней мере, никак не мог.

Прозвучал гонг. И поднял руку рефери, которой я не пил. Не бил. Ибо… ибо это была не моя рука. Не рука Семена Валерьевича. Победил Олег Дмитриевич. Победил, несмотря на то, что упал на ринг, и не вставал несколько минут. Но упал он после гонга.

— Ничего страшного, — сказал он судье, — я просто потерял много крови. Восстановится. — И тут же добавил: — Где мои деньги?

— Боитесь, что обманут? — спросил судья. — Не бойтесь. Здесь не у Проньки за столом. Здесь все по-честному. — И он показал глазами на конверт, который давно уже держал в руке.

— Спасибо, не думал, что расчет делается так быстро, — сказал Олег Дмитриевич. — Пожалуй, посоветую брату тоже выиграть. Он живет чуть подальше. Километров через пятьдесят. Такой же, как я — здоровый. — Бригадир трактористов начал прыгать по рингу, как заяц, сразу двумя ногами. Потом спросил:

— Можно, я передам приветы?

— Нет, — сказал судья.

— Почему?

— Здесь нет телевидения. Вас никто не услышит.

— Тогда я спою. Хорошо?

— Но вас не услышат ваши друзья и знакомые, — сказал судья. Ему хотелось уже проводить неугомонного посетителя.

Но парень был слишком рад победе. Его нельзя было остановить. Тракторист сказал:

— Я спою. Я спою для себя.

— Ладно, что с вами делать, пойте.

— Маэстро, музыку! — крикнул Олег Дмитриевич. — Урежьте марш.

— Сижу ли я, пишу ли я, пью кофе или чай, — тракторист прошелся по кругу, слегка притопывая, и, держа микрофон перед собой. — Приходит ли знакомая блондинка, — певец сделал несколько движений из кордебалета. — Я чувствую, что смотрит на меня соглядатай. Да не простой, а невидимка! — Бригадир опять прошелся по кругу. Но не попеременным русским шагам, а так, как Фрэнк Синатра, слегка притопывая, как мафиози. — Ну и вот срываюсь с места, будто тронутый я! До сих пор моя невеста мной нетронутая!

Главный судья поманил пальцем судью на ринге.

— Он, что, с ума сошел? — спросил главный судья соревнований.

— Нет. Думаю, просто от радости поет то, что любит. Что я могу поделать? Народ любит эти песни.

И муж Ольги Дмитриевны, заведующей телятником в колхозе, продолжал:

— Про погоду мы с невестой ночью диспуты ведем! Ну! — он поднял вверх — нет, не предостерегающий указательный палец — большой, даже огромный палец тракториста, — а что другое если — мы стесняемся при ём!

— Обидно мне, досадно мне! Ну, ладно! — Последние слова хором поддержали многие из массовки. Даже пришедшая уже в себя жена тракториста. Она хлопала в ладоши, хотя руки еще плохо слушались ее. Казалось, их отрубили, а потом приставили опять. Руки срослись, но, кажется, еще не совсем.

Наконец, победители и сопровождавшие их бригады телятниц и трактористов, отплыли на лодках к берегу. Семена еще раньше, конечно, под руки утащили в каюту Алексей и Анна Владимировна. Он только и сказал:

— Проиграл. Проиграл, мать твою! Мне не везет. — На что Алексей ответил:

— Хорошо, что ты не упал в воду, друг.

— Лучше было пойти на корм рыбам, чем проиграть какому-то бригадиру тракторной бригады.

— Да, ты растерялся, — сказал Алексей. — Он показал тебе, как надо.

Если бы ставки были повыше, я мог бы подменять тебя иногда, — продолжал Алексей. — Но за пятьсот рублей!..

— Да, — сказал Семен Валерьевич, лежа на кровати, — за пятьсот рублей, за теплицу они будут биться до последнего дыхания. Нам с ними не справиться. Зря я подписал этот контракт. Мне так мало платят. Представляешь, после сегодняшнего боя меня не держат ноги. А предполагается еще двадцать пять — тридцать боев.

— Да-а, — протянул Алексей, — надо что-то придумать.

За ужином Алексей проверил, все ли на месте. Василь Василич, начальник Зоны сидел за маленьким столиком один. На вид его совершенно ничего не тревожило. Он ел большой кусок шашлыка по-Карски, и внимательными глазами рассматривал публику. Как будто это были зэки. Ждал, когда кто-нибудь вякнет, что в супе нет не то, что мяса, нет:

— Даже сала.

— Я тебя щас самого пущу на сало, — сказал Василь Василич. Он хотел добавить в свое оправдание, что сам не знает, куда оно девается, но тут услышал приятный голос:

— Разрешите?

— Конечно, я буду только рад. А то, сами видите, поговорить не с кем. Все с зеками веду разборки. Могут подумать, что чокнулся, сам с собой разговаривает.

— А вы здесь, в качестве отдыхающего? — спросила Анна Владимировна. Это была она. В зале были свободные места, но ей захотелось посидеть с мужчиной.

— В некотором смысле, — ответил Василь. — Так-то я по делу.

— Тогда понятно, почему вы без жены.

— Да, мечтал получить полковника и уехать в Москву. А приходится здесь играть роль подсадной утки. Честное слово, лучше в Москве ездить на метро, чем здесь грохнут в машине.

— Так вы, значит, ловите Серийника? — прошептала Анна.

— Вы тоже в курсе? Мне поставили ультиматум, — подполковник поднял бутылку, — будете?

— Хорошо, я с вами выпью. Неудобно как-то отказывать с первой встречи.

— Сказали, что с корабля бежать некуда. Или меня грохнут, или я. Вот, — он распахнул пиджак, — пистолет в американской кобуре. Прислали по ленд-лизу. Делали из натуральной кожи специально только для агентов ФБР.

— А пистолет-то наш, Макар?

— Не, Глок. Тоже, говорят, специально выпускают для ихних киллеров. Было бы кого завалить — завалю элементарно. Только бы дали полковника, да маленькую дачку под Москвой.

— Обещали?

— Обещали. Да только, боюсь, стрелять будет не в кого. Этот Серийник обладает какой-то странной невидимостью. Он не оставляет никаких следов. Я так думаю, что никто еще никогда не видел, как он убивает. Просто фантастика какая-то! Убитые есть — убийцы нет. Теперь я понимаю, почему люди берут на себя чужие убийства.