Приключения рождественского пудинга - Агата Кристи

– Я просто хотел знать… существует ли такая возможность.

– Основываясь на своем собственном опыте, я отвечу вам – НЕТ! А кстати, вас когда-нибудь гипнотизировали?

– Конечно, нет. Вы что, думаете, что я добровольно соглашусь на такое шарлатанство?

– Тогда, думаю, можно сказать, что ваша идея абсолютно невероятна.

– Но сон, тупой вы человек, сон!

– Сон действительно поразительный, – задумчиво произнес сыщик. Он помолчал, а потом продолжил: – Я хотел бы увидеть место этой драмы – стол, часы, револьвер…

– Конечно. Я вас сейчас отведу.

Запахнув полы своего лоскутного халата, старик полупривстал в кресле. Но потом неожиданно вернулся на свое место, как будто ему в голову пришла какая-то мысль.

– Нет, – сказал он. – Там нечего смотреть. Я вам уже все рассказал.

– Но я хочу увидеть собственными глазами…

– В этом нет необходимости, – голос Фарли звучал резко. – Вы уже сообщили мне свое заключение. И покончим с этим.

– Как вам будет угодно. – Пожав плечами, Пуаро встал. – Мне жаль, мистер Фарли, что я ничем не смог вам помочь.

Бенедикт Фарли смотрел прямо перед собой.

– Не хочу всей этой лишней суеты, – брюзгливо заявил он. – Я рассказал вам все факты, вы ничем не можете мне помочь. Таким образом, вопрос закрыт. Можете прислать счет за консультацию.

– Не премину это сделать, – сухо ответил детектив и пошел к двери.

– Минуточку, – остановил его миллионер. – Письмо – верните мне его.

– Письмо от вашего секретаря?

– Да.

Пуаро поднял брови. Затем засунул руку в карман, достал оттуда сложенный листок и передал его старику. Тот осмотрел его, а потом, кивнув, положил на столик рядом с собой.

Сыщик опять повернулся к двери. Он был сильно озадачен. Его деятельный мозг снова и снова возвращался к услышанной истории. Но, несмотря на эту интенсивную умственную деятельность, его не покидало ощущение, что что-то пошло не так. И что это «не так» связано с ним самим, а не с Бенедиктом Фарли.

Уже взявшись за ручку, детектив наконец понял. Он, Эркюль Пуаро, повинен в ошибке! Маленький бельгиец вновь повернулся к Фарли.

– Тысяча извинений! Меня так заинтересовала ваша проблема, что я все перепутал. Письмо, которое я вам передал, – я случайно засунул руку в правый карман вместо левого…

– Что? В чем дело?

– Письмо, которое я вам только что передал, – это извинения моей прачки по поводу испорченных воротничков. – Пуаро смущенно улыбнулся и опустил руку в левый карман. – Вот ваше письмо.

Бенедикт Фарли выхватил у него письмо и прорычал:

– Какого черта вы не думает о том, что делаете?

Пуаро забрал у него послание своей прачки, еще раз изящно извинился и покинул комнату.

На лестничной площадке он на мгновение остановился. Она была просторной. Прямо перед ним стояла большая дубовая скамья, перед которой расположился длинный узкий стол. На нем лежали журналы. Здесь же стояли два кресла и столик с цветами. Вся обстановка немного напомнила сыщику приемную зубного врача.

Дворецкий ждал внизу, чтобы выпустить его.

– Вызвать такси, сэр?

– Нет, благодарю. Хороший вечер. Я пройдусь.

На мгновение Эркюль Пуаро задержался на тротуаре, ожидая, когда среди машин появится просвет. Дождавшись, он перешел через оживленную улицу.

Его лоб избороздили морщины.

«Нет, – сказал он сам себе, – я ничего не понимаю. Во всем этом нет никакого смысла. Печально в этом сознаваться, но я, Эркюль Пуаро, совершенно сбит с толку».

Таковым был, если можно так сказать, первый акт драмы.

Второй случился через неделю. И начался он со звонка некоего доктора Джона Стиллингфлита.

Говорил он далеко не как дипломированный врач:

– Это вы, Пуаро, старая вы кляча? Говорит Стиллингфлит.

– Слушаю, друг мой. В чем дело?

– Я говорю из Нортуэй-Хаус, дома Бенедикта Фарли.

– Ах вот как. – В голосе Пуаро послышался интерес. – И что же… мистер Фарли?

– Фарли мертв. Застрелился сегодня днем.

После паузы Пуаро произнес:

– Да…

– Чувствуется, что вас это не очень удивило. Знаете что-нибудь об этом, старина?

– А почему вы так думаете?

– Ну, не подумайте, что это какая-то телепатия или замечательная догадка. Мы нашли письмо, в котором Фарли неделю назад назначил вам встречу.

– Понятно.

– Здесь у нас есть один унылый полицейский инспектор… приходится осторожничать, когда один из этих миллионеров сносит себе башку. Так вы не могли бы пролить свет на случившееся? А если да, то, может быть, подъедете?

– Сейчас буду.

– Вот и умница… Речь, наверное, пойдет о каких-то грязных махинациях?

На это Пуаро повторил только, что немедленно выезжает.

– Не хотите слишком много болтать по телефону? И правильно. Пока.

Через четверть часа Пуаро уже сидел в библиотеке – длинной низкой комнате в тыловой части Нортуэй-Хаус на первом этаже. Помимо него в комнате находилось еще пять человек: инспектор Барнетт, доктор Стиллингфлит, миссис Фарли, вдова миллионера, Джоанна Фарли, его единственная дочь, и Хьюго Корнуорти, личный секретарь.

Инспектор Барнетт оказался мужчиной с выправкой военного. Доктор Стиллингфлит, чьи профессиональные манеры разительно отличались от его манеры говорить по телефону, был высоким молодым человеком лет тридцати с вытянутым лицом. Было заметно, что миссис Фарли значительно моложе своего супруга; симпатичная черноволосая молодая женщина с крепко сжатыми губами. По ее черным глазам невозможно было догадаться о том, что она испытывает. Казалось, что вдова абсолютно владеет собой. У Джоанны Фарли были светлые волосы и веснушки на лице. Выдающиеся вперед нос и подбородок она явно унаследовала от отца. У нее были умные и проницательные глаза. Хьюго Корнуорти выглядел каким-то бесцветным, при этом отлично одетым, умным и деловитым.

После того как приветствия и представления были закончены, Пуаро просто и доходчиво рассказал об обстоятельствах своего визита и повторил историю, рассказанную ему Бенедиктом Фарли. На недостаток внимания ему грех было жаловаться.

– Никогда не слыхал ничего подобного! – сказал инспектор. – Сон, видите ли… А вы что-нибудь об этом слышали, миссис Фарли?

Вдова склонила голову.

– Супруг упоминал о нем. Его это здорово расстраивало. Я… я сказала ему, что все это от несварения желудка – вы же знаете, что его диета была довольно специфической, – и предложила обратиться к доктору Стиллингфлиту.