Сильверсмит - Л. Дж. Кларен

и подмигнул мне. — Еще немного, и ты сведешь его с ума.

Сомнительно. Учитывая его форму, скорее я свихнусь первой.

Музыка изменилась — звон скрипок и свист флейты наполнили воздух. Люди закричали от восторга, кто-то хлопал, кто-то выскочил на середину, чтобы пуститься в пляс.

Я повернулась на стуле, не в силах скрыть улыбку. Через пару минут уже сама покачивалась в такт, едва касаясь ногами пола. Музыка была заразительна, словно жила своей жизнью.

Мне не мешало, что он смотрит.

Я чувствовала себя красивой под его взглядом. Свободной. И хотела, чтобы он видел это. Видел меня.

Гэвин тихо прочистил горло и заказал еще. Даймонд налил и поставил передо мной другой бокал, с янтарной жидкостью, легким ароматом корицы и камфоры.

Я улыбнулась, повернувшись к стойке, может, даже слишком нетерпеливо.

— Нет! — рявкнул Гэвин, метнувшись к бокалу одновременно со мной.

Но Даймонд оказался быстрее.

— Да брось ты, Смит! — он ловко отдернул бокал из-под его руки. — Не будь таким ворчливым стариком, дай девчонке повеселиться! После твоего маленького выступления к ней точно никто не посмеет подойти.

Я чувствовала, как Гэвин прожигает меня беспокойным, злым взглядом, но все же я поднесла бокал к губам и сделала глоток.

Теплая, сладкая жидкость с привкусом корицы и чего-то мятного коснулась языка. Я зажмурилась, скривилась, но все проглотила, и даже улыбнулась, когда по телу растеклось тепло.

Даймонд хмыкнул, ожидая реакции.

Я кивнула, пододвинула бокал и, как видела у Гэвина, показала на него пальцем, прося добавки.

— Вот это девчонка! — расхохотался Даймонд, хлопнул ладонью по стойке и кивнул на мужчину рядом со мной — клубок нервов и ярости. — Учится у лучших!

Гэвин выругался сквозь зубы, залпом осушил еще один бокал виски и с гулким ударом поставил его на барную стойку. Стекло дрогнуло, люди вокруг вздрогнули. Но музыка была слишком громкой, веселье слишком шумным, и даже кислое выражение лица моего наставника не могло испортить атмосферу.

Я выпила второй бокал, но когда Даймонд подал третий, почувствовала, как запястье оказывается в хватке Гэвина — мягкой, но слишком крепкой, чтобы вырваться.

— Просто… — он сразу же отпустил меня, будто понял, что схватил по инерции, по привычке, а не по праву. Взял с края стойки небольшую корзину с хлебными булочками. — Съешь две сначала и подожди пару минут.

Я приподняла бровь, а он, сквозь сжатые зубы, выдавил:

— Пожалуйста.

К моему раздражению, он оказался прав. Спустя десять минут мое покачивание стало уже не танцем под музыку, а чем-то менее контролируемым.

Я чувствовала себя теплой, легкой, беззаботной, но видела Филиппа пьяным слишком много раз, чтобы не понимать: мне нужно держать голову холодной. Я повернулась к Даймонду, чтобы попросить воды, и обнаружила, что стакан уже стоит передо мной.

Через несколько мгновений ко мне подскочила Джемма. Я невольно напряглась, вспоминая утренний разговор, но она взяла меня за руки и наклонилась к моему уху, с противоположной стороны от Гэвина.

— Прости! — сказала она так, чтобы слышала только я. — За то, что было в лавке. Не должна была называть тебя наивной, не должна была так резка… Просто ты мне дорога, Ари, — она сжала мои руки. — Как друг, не только как королева. Я забочусь о тебе.

Я широко и искренне улыбнулась.

— Тебе не нужно извиняться за то, что ты мой друг.

Джемма обвила меня руками в теплом объятии. Когда она отпустила, ее карамельные глаза сверкали на фоне красивой махагоновой кожи.

— Потанцуй со мной!

Я могла бы станцевать что-то медленное, несложное, но скрипки ускорялись, на каждой репризе ритм взлетал выше, будто по бесконечной лестнице радости.

— Я не умею танцевать под такую музыку.

— Ты уже двадцать минут танцуешь на стуле! — рассмеялась она, стягивая меня вниз. — Просто делай то же самое, только стоя!

Я оглянулась и увидела, как он едва заметно дернул рукой, будто хотел удержать меня, когда я ушла. Его затуманенные, пустые глаза уставились на стул, где я сидела.

Прыгающие ритмы и звенящие мелодии захватили меня. Джемма держала меня за руки, мы прыгали, кружились, смеялись. Это было нереально.

Всего неделю назад я пряталась под тяжелыми шалями, стыдилась своего слабого тела, зарывалась в одеяла на полу, слишком боялась встретить мир без маленькой души, которую успела полюбить.

Но что я навсегда запомню об Олли?

Он любил танцевать.

Если все тяготы этого мира могут привести к таким мгновениям, может быть, быть королевой — быть другом — не так уж плохо.

Глава 18

Ариэлла

Я выдохлась раньше остальных. Еще до полуночи начала пошатываться на месте, и этого оказалось достаточно, чтобы Гэвин сопроводил меня наверх. Он почти ничего не сказал, только буркнул:

— Спокойной ночи. И не выходи из комнаты.

Потом убедился, что я заперла за собой дверь.

Несмотря на усталость, заснуть я не смогла. Снизу доносился шум веселья — звон бокалов, гулкий смех — и осознание того, что я единственная из всех уже в постели, не давало покоя.

В углу стояла вешалка для одежды, и лунный свет отбрасывал на стену искаженную тень — чудовище с длинными, тонкими руками и перекошенным торсом. Я взглянула на нож на прикроватной тумбе и вообразила, как мгновенно подскакиваю, бесшумно нападаю, прежде чем тварь успеет ударить первой. Сдалась на милость тревоги. Неудивительно, что Гэвин, похоже, почти не спал — когда разум натренирован быть настороже, его трудно заставить замолкнуть.

Чем дольше я лежала без сна, тем острее ощущала собственное тело — сухость во рту, ломоту в спине, непослушные ноги, беспокойные мысли. Шум внизу постепенно стих, но Джемма так и не вернулась. Элоуэн всегда называла меня «неугомонной» в такие ночи: стоило мне пожаловаться на жажду, она тут же шла за водой.

Я встала, решив, что стакан свежей воды поможет.

Из северного окна тянуло сквозняком, и я заметила у изножья кровати пару шерстяных носков — кто-то оставил их для меня. Комната хоть и была чистой и уютной, здание само по себе старое, и Даймонд мог лишь частично уберечь его от холода. Я надела носки и опустила шторы, оставив лишь тонкую полоску света, — ее хватило, чтобы осветить путь к двери.

В конце коридора я услышала голоса, доносящиеся из соседней комнаты. Прислонилась ухом к двери и уловила конец фразы.

— …влип ты, кузен, по уши, — голос Даймонда. Из всех связей, какие только мог иметь Даймонд, слово «кузен» в отношении Гэвина стало неожиданностью. — Это она?

— Да, — отозвался Гэвин. — Да. Это она.

Я нахмурилась. Речь шла о