Сын цирка - Джон Ирвинг

Фарук сидел, дрожа всем телом. Служанка возилась в столовой, накрывая на стол и стукая приборами. Вот-вот она скажет Дхару и Джулии, что доктор дома и пора приступить к затянувшемуся ужину. Он давно готов. Джулия будет недоумевать, зачем он тайком пробирался в спальню, словно вор. На самом деле Фарук и чувствовал себя вором, только не знал точно, что он украл и кого ограбил.

Перемотав пленку, доктор Дарувалла снова прослушал последнее сообщение. Эта угроза была совершенно иной. Фарук, изо всех сил сконцентрировавший внимание на содержании разговора, почти совсем не заметил ключа к давней загадке. Кто же ему звонил? Доктор подозревал: в итоге кто-нибудь обнаружит в нем создателя фильмов об Инспекторе Дхаре.

Эта часть сообщения его не удивила. Однако звонивший говорил что-то о настоящем полицейском. Почему кто-то думает, что заместитель комиссара полиции о чем-то знает?

— Я знаю, кто ты на самом деле, и знаю, чем ты на самом деле занимаешься, — сказал голос. Ну и что из этого, подумал сценарист. — Расскажи о том, кто ты на самом деле, расскажи, что ты делаешь. — Фарук удивленно подумал, почему он должен это делать. Затем он несколько раз прослушал первую фразу, на которую вначале не обратил внимания. Он прокручивал опять и опять слова «Это — доктор? » до тех пор, пока руки у него не стали трястись и он не начал перекручивать пленку так, что все время попадал на слова Гупты, убеждавшего его в необходимости немедленно выпускать на экраны новый фильм об Инспекторе Дхаре.

— Это — доктор? — спросил голос, от которого сердце Даруваллы замерло, чего до этого с ним никогда не случалось. Не может быть, чтобы это была она! Однако Фарук уже знал: это именно та женщин а. Не может быть! После стольких лет! Однако только она способна была все так вычислить.

— Фарук! А я и не знала, что ты дома! — воскликнула его жена, появившись в спальне.

Доктор подумал, что он не дома, а в очень и очень чужой для себя стране.

— Любимая, — мягко сказал Фарук по-немецки. Джулия знала — когда муж переходил на ее язык, он либо чувствовал прилив нежности, либо находился в затруднительном положении.

— Что с тобой, любимый? — в свою очередь спросила она и подошла ближе к нему, так близко, что могла чувствовать его дрожь. Она обняла Фарука.

— Пожалуйста, послушай вот это. Bitte, — сказал он.

Когда Джулия начала слушать, Фарук по выражению ее лица понял, что она повторяет его ошибку, концентрируя все внимание на содержании послания.

— Не пытайся понять, о чем она говорит. Подумай о том, кто она, — попросил Дарувалла, видя, как меняется выражение лица Джулии. — Неужели это она?

— Но эта женщина намного старше, — быстро нашлась жена.

— Так ведь прошло двадцать лет, Джулия! Сейчас она намного старше, чем была тогда, — не согласился Дарувалла.

Они прослушали запись еще несколько раз.

— Да, думаю, это — она. Однако какая связь между ней и тем, что сейчас происходит? — в конце концов задала вопрос Джулия.

Доктор Дарувалла сидел в своей спальне, одетый в похоронный костюм цвета морской волны, в ярко-зеленом галстуке с попугаем, комично подчеркивавшим заурядность костюма. Доктор боялся, что он это знает.

«Прогулка по небу»

Прошлое окружало его, подобно многоликой толпе. Одно лицо там казалось знакомым, но чье оно, это лицо? Как обычно в таких случаях мысленно доктор обратился к цирку. Спасительным маяком для него оказался «Большой Королевский цирк». Инспектор манежа Пратап Сингх был женат на симпатичной женщине по имени Сумигра, которую все звали Сумм. На вид ей можно было дать лет тридцать, в крайнем случае — сорок. Она не только выполняла роль матери для многочисленных детей-актеров, но и выступала как талантливая акробатка в номере под названием «Двухколесный велосипед». Напарница ее, Суман, приходилась приемной сестрой Пратапу Сингху. Суман, которой было уже около тридцати, не вышла замуж, и когда Дарувалла в последний раз видел ее, она была маленькой мускулистой красавицей и лучшей акробаткой труппы. В переводе ее имя означало не то «цветок розы», не то «запах цветов розы», а может быть, вообще запах всех цветов? Фарук так и не узнал точного перевода ее имени, как не знал, когда Суман взяли в семью Сингха, и кто конкретно это сделал.

Впрочем, значения это не имело, поскольку дуэт Суман и Суми пользовался огромной популярностью. Они виртуозно владели велосипедом, ездили задом наперед, могли передвигаться, лежа на сиденье, крутя педали руками, могли держаться на одном колесе и даже крутили педали, сидя на руле. Фарук блаженствовал, наблюдая, как две хорошенькие женщины слаженно работают на манеже. Однако Суман являлась звездой цирка, ее сольный номер «Прогулка по небу» был коронным в программе «Большого Королевского цирка».

Пратап Сингх учил Суман ездить «по небу», увидев нечто подобное по телевизору. Как Фарук и предполагал, номер придумали в каком-нибудь европейском цирке. Инспектор манежа, просто помешанный на тренировке как людей, так и животных, перенес ее в их семейную палатку. Он натянул под крышей подобие веревочной лестницы. Устройство висело горизонтально по всей длине палатки, и в местах, где у обычной лестницы были ступеньки, Пратап сделал веревочные петли. Суман вставляла ноги в две таюгх петли и повисала вниз головой. Женщина раскачивалась из стороны в сторону, а ее ступни плотно стягивались петлями. Смысл тренировки заключался в том, чтобы научиться держать ступни под правильным углом к лодыжкам. После того, как акробатка набирала необходимую скорость движения, она начинала «идти» вверх ногами с одного конца лестницы на другой, раскручиваясь и вынимая ноги из одной петли и вставляя их в другие петли. При этом голова женщины находилась всего в нескольких сантиметрах от грязного пола их палатки. Пратап Сингх стоял рядом, готовый поймать ее в случае падения.

Однако когда Суман выполняла свой номер «Прогулка по небу» под куполом циркового шатра, ее голова находилась почти в 27 метрах от грязного пола, вдобавок она не пользовалась страхующей сеткой. Даже если бы Пратап Сингх попытался поймать женщину в момент падения, погибли бы они оба. Если бы инспектор манежа попытался добежать до того места, куда падала акробатка, он уменьшил бы силу удара, однако погиб бы сам.

Веревочная лестница имела восемнадцать петель, и публика в гробовом молчании считала шаги Суман. Сама артистка никогда их не считала, она говорила, что гораздо лучше «просто идти». Пратап не советовал ей смотреть вниз, потому что между куполом и далекой землей находились лишь перевернутые вверх лица, которые смотрели на нее и ждали ее падения.

Прошлое для Даруваллы походило на эти качающиеся, перевернутые лица. Лучше всего на них не смотреть. Это правило он хорошо усвоил.

Перед обращением в христианство Фарук насмехается над верующими

Двадцать лет назад, когда его привлекла в Гоа эпикурейская ностальгия по хорошо приготовленной свинине, которой индийская кухня уделяет мало внимания, а в Гоа она является коронным блюдом, доктор Дарувалла был обращен в христианство большим пальцем на правой ноге. О своем обращении он говорил с величайшей насмешливостью, подразумевая, однако, совсем не то, что он недавно видел чудесно сохранившуюся мумию святого Франциска Ксавьера. До того, как на доктора снизошло Божественное Откровение, он даже насмехался над останками святого, которые хранились в Старом Гоа, в стеклянном саркофаге базилики Де Бом Иисус.