Князь из будущего. Ч. 1 - Дмитрий Чайка

пяту. Но здесь этого уже не случится, ведь ключевые точки привычной нам истории скоро начнут рушиться одна за другой.

Полгода спустя. Март 625 года н. э. Империя. Провинция Четвертая Армения

Хакон Кровавая Секира ждал в своей палатке, когда их призовет сам конунг Миклагарда[45]. Они добирались сюда несколько месяцев, увидев по пути столько всего, что парни, рожденные в глухих датских хуторах, уже устали удивляться. И они славно погуляли в столице мира, когда продали лодки, на которых туда пришли. Все портовые кабаки озолотились, а шлюхи едва могли сдвинуть ноги. Даны изрядно оголодали за месяцы пути. Хакон вспоминал…

Он плыл на первом корабле, зорко вглядываясь в умирающую зелень лесов. Они затеяли нечто немыслимое. Две тысячи миль предстоит проплыть им до столицы мира, в которой живет больше людей, чем во всех датских землях, вместе взятых. Хакон оценивал свои шансы на успех весьма сдержанно. Но чем он рисковал? Жизнью? Смешно! Воин умирал в тот момент, когда покидал отчий дом. Чего стоит возможность погибнуть, когда они первыми из народа данов могут попасть на службу к самому императору Ираклию. Они научились биться в строю, как тагмы словен. Ярл Деметрий сказал, что великий конунг Миклагарда засыплет их золотом, когда они покажут ему свое новое умение. Ведь пехота ромеев — просто овечье дерьмо против данов. Полудикие горцы, служившие императору, были отважны до безумия, но они плохо понимали команды, а строй держали еще хуже. Их спасало лишь то, что пехота персов была точно такой же.

Три десятка долбленых лодок с наращенными бортами плыли по Дунаю вниз, увлекаемые течением и легким движением весел. Плыть придется через аварские земли, а потому досок не пожалели, за ними же придется от стрел прятаться. Кочевники не пропустят богатый караван просто так, ведь какая-либо торговля на Дунае прекратилась лет шестьдесят назад. Это произошло аккурат в тот момент, когда авары заняли паннонские степи, лангобарды ушли в Италию, а огромные массы словен хлынули на свободные земли из своих лесов. А когда великие каганы сокрушили имперские крепости, стоявшие на берегах Дуная, то тогда и вовсе на реке остались лишь лодки рыбаков, сделанные из прутьев и кожи.

Пастухи провожали караван из лодок задумчивым взглядом, а потом поворачивали коней и мчали в свое кочевье. Оттуда весть неслась к главе рода, который пас скот неподалеку от своего хринга, куда меньшего по размеру, чем ставка великого кагана. Цепь круглых крепостей из валов и частокола была разбросана по всей Паннонии. Там работали кузнецы и оружейники, там роды степняков хранили награбленное добро, там они зимовали.

Даны, которые сопровождали Григория и чудного нескладного ромея с бабским голосом, были привычны к веслам. Плыть по течению великой реки — одно удовольствие, только авары, которые пускали в их сторону бессильные стрелы, иногда нарушали скуку этого пути. Попробуй попади, когда Дунай разливал свои воды на три-четыре сотни шагов. Несколько раз на них пытались напасть при ночевке, но даны останавливались там, где подходы были болотистыми или завалены деревьями, и нападения отбивали легко. Шли весело, грабя по дороге деревни и отнимая баранов у пастухов. Мяса то хочется! Не все же есть зерно из своих припасов. То зерно берегли до последнего, ведь полтысячи мужей съедали его целую прорву.

Низовья Дуная были заселены словенами, которые называли себя просто — «Семь племен». Семь их было когда-то давно, еще при Баяне первом, а теперь сюда стекались все, кто хотел вольной жизни. Ведь власть великого кагана тут была чисто номинальной. Семь племен были достаточно сильны, чтобы считаться вассалами Величайшего, а не его рабами. Тут-то и увидели даны многие сотни кораблей, приготовленных для похода на Миклагард, и били веслами изо всех сил, чтобы проскочить опасные воды. Они делали по сто миль в день, и словене не успевали организовать погоню. А, может, не хотели… Да и кому нужно лезть на такую ораву здоровых и вооруженных до зубов воинов.

Так они плыли больше месяца, когда, прорвавшись, наконец, через многочисленные рукава дельты, окруженные непроходимыми болотами, они вырвались на широкий простор. Долбленые лодки не для морской волны, а потому даны осторожно шли вдоль берега, выходя на сушу, когда бог Эгир насылал по пути шторм. Они плыли еще две недели, наблюдая, как небольшие деревушки сменялись городками, а пустоши — виллами, утопающими в садах. С каждым днем они видели все больше людей, пока не приплыли в Миклагард, сердце мира.

Хакон и Григорий жадно вглядывались в горизонт где, окруженный двойным рядом стен, раскинулся величайший на земле город. Зеленые холмы, застроенные гигантскими дворцами и храмами, так поразили данов, что они бросили весла и смотрели на эту картину, открыв рот. Императорский дворец, который, по сути, был городом в городе, занимал южную оконечность огромного полуострова, что длинным языком вдавался в море, замыкая собой Боспор Фракийский. Окна дворца Буколеон, который был пристроен к крепостной стене, выходили прямо на воды этого пролива. Именно здесь царственная чета любила отдыхать в жаркие летние месяцы, когда легкий бриз спасал от лютой жары. Святая София, что стояла в самом конце дворцового комплекса, нависала над городом и казалась язычникам обиталищем богов. Гигантская чаша ипподрома, который соединялся с Большим дворцом крытой галереей, тоже выглянула над краем крепостной стены. Именно тут билось сердце города, и у Стефана даже что-то сжалось в груди. Он и не представлял, что так любил Константинополь, который стал его настоящей родиной.

Они бестрепетно вошли в Порт Юлиана, что был недалеко от Большого Дворца. Суета и паника, поднявшаяся тут, вызвали у данов презрительную усмешку. Они и не понимали, что эти люди, постоянно жившие в тени аварских мечей, не ждали ничего хорошего от десятков долбленых лодок, на которых плавали только словене, данники ненавистного кагана. Стефан спокойно вышел на пристань, сказав данам ждать на кораблях. А Хакон, поглядывая взглядом воина, уже представлял, как легко они могли бы сейчас ворваться в город, который не ждал нападения с моря.

Суета закончилась тем, что в гавань стянулись городские тагмы, и выстроились мечники-исавры из охраны дворца. И только тогда чиновник порта подошел к Стефану, который спокойно ожидал его у кораблей, с наслаждением вдыхая запахи родного города.

— Я асикрит Стефан, из канцелярии патрикия Александра, — начал он первым, когда перепуганный чиновник только открыл рот. — Я прибыл из земель склавинов, а с собой привел наемников-германцев. Они хотят служить нашему императору.

— Слава Деве Марии! — выдохнул бледный, как полотно чиновник, стирая со лба крупные