Субмарин - Андреас Эшбах

Что-то плывет прямо на нас, что-то большое и поначалу неразличимое. На первый взгляд оно похоже на скомканное и смятое одеяло, которое парит в толще воды, на смутную тень в белесом тумане, застилающем все вокруг.

Но вот оно подплывает ближе, и я понимаю, что это не одеяло. Это человеческое тело. Луиза. Она полуголая, глаза широко распахнуты, на лице застыло выражение кромешного ужаса. Но сейчас, мертвая, она больше не кажется бесформенной, наоборот, в ней появилось какое-то изящество. Сейчас, проплывая мимо нас, она напоминает мне танцовщицу. Оказывается, под водой тоже можно плакать.

Меня накрывает волной воспоминаний. Обшивка станции – вся в заплатах, сквозь щели сочится вода. Джордж стучит по окошку наблюдений и говорит: «Интересно, сколько оно еще продержится». Защитные двери с неуклюжими щеколдами и трафаретными надписями: «Водонепроницаемая переборка – всегда держать закрытой!» Вот только большинство этих дверей не заперли, а подперли массивным оборудованием или мебелью, а некоторые проржавели до такой степени, что их и вовсе невозможно было закрыть.

Серые Всадники, должно быть, застали троих ученых врасплох. Это просто не умещается у меня в голове. Я лежу здесь, на морском дне, окруженная прахом мертвых животных, и мне кажется, что мне уже никогда не подняться. Словно я теперь обречена тоже обратиться в эту белую пыль. Шесть-Пальцев вытягивает шею. Я тоже смотрю наверх, хотя на самом деле не хочу видеть того, что там происходит.

Рушится вторая опора. Станция полностью ложится набок и опрокидывается под мощными китовьими ударами. Из нее выплывает и поднимается к поверхности океана огромный, отливающий серебром пузырь. Теперь уж точно всё кончено. Если на станции до сих пор оставались живые, теперь они, без сомнений, мертвы. Я хочу оказаться как можно дальше отсюда. Вот бы земля сейчас разверзлась и поглотила меня.

К нам снова приближается тень. Невероятно, но это Маленькое-Пятнышко. Он действительно вернулся и кажется совсем другим, довольным, готовым к приключениям, чуть ли не игривым. Это делает его совершенно чужим для меня: я не понимаю, как можно веселиться, когда твои сородичи убивают людей воздуха? Для него это хоть что-нибудь значит? Даже если ему не важно, что происходит с людьми, разве он не должен бояться за своих соплеменников? Но, похоже, Шесть-Пальцев, был прав. Маленькое-Пятнышко выглядит так, словно он действительно получил разрешение отправиться в самостоятельное путешествие и ждет не дождется, когда мы отправимся в путь.

Шесть-Пальцев отталкивается от дна и взмывает к киту. Он хватается за упряжь и восстанавливает контакт с животным всё тем же загадочным способом – положив руку возле его глаза. Он замирает на пару мгновений, а потом машет мне, я следую за ним, устраиваюсь на спине кита, торопливо накидываю петлю, и вот мы уже с невероятной скоростью несемся на юг, как можно дальше от этого ужасного места.

Должно быть, проходит несколько часов, прежде чем кит снова замедляется. Всё это время мы провели болтаясь на его спине, течением нас бросало из стороны в сторону, поговорить у нас не вышло бы при всём желании. Я сажусь и выпрямляю спину, я почти уверена, что мое тело покрыто синяками, но не нахожу ни одного. Зато нахожу царапины, порезы и ссадины, которые всё еще пульсируют болью.

– Маленькое-Пятнышко проголодался, – объясняет мне Шесть-Пальцев. – Надо отпустить его поесть.

Мы снимаем с себя петли, и кит снова уплывает от нас. Я не могу избавиться от страха, что однажды он уплывет и не вернется. Мне вспоминаются моменты, где-то раз в час, когда Маленькое-Пятнышко выныривал на поверхность, чтобы набрать воздуха. Вот так вот внезапно вынырнуть из глубин океана словно было напоминанием о том, что существует и другой мир, над водой, – а я об этом почти забыла. Меня потрясает, что киты живут под водой, хотя, в отличие от меня, не могут ею дышать. Похоже, что четкого разделения: вот морские существа, а вот воздушные – как проповедует Высокий-Лоб, на самом деле не существует. В эту схему не вписываются даже его главные союзники.

– Что мы теперь будем делать? – спрашиваю я Шесть-Пальцев.

Он пожимает плечами.

– Нужно найти себе новое племя. – Он говорит об этом мимоходом, как о чем-то само собой разумеющемся. Ну, в его глазах это и правда так – для субмаринов естественно, что выжить можно, только будучи частью племени.

Ну а я, если что, всегда могу сбежать на сушу, вернуться в мир людей воздуха. И я ненавижу себя за эту мысль.

– А Высокий-Лоб действительно убил бы тебя? – спрашиваю я. – Родной отец?

Шесть-Пальцев смотрит в сторону.

– На самом деле он мне не отец. Он усыновил меня, когда взял в жены мою мать.

Вот это новости.

– А твоя мама..? – Я не заметила никакой женщины рядом с королем и не видела никого, кто был бы похож на мать Шесть-Пальцев. После всего, что я видела, я уже воображаю, что произошло нечто ужасное.

– Мать ушла от него пару лет назад, последовала за мужчиной из другого племени. – Он пожимает плечами. – Я был уже слишком большим, мне не нужно было уходить вместе с ней. Да я и не хотел, я хотел остаться с китами.

– И твой… и Высокий-Лоб это просто так принял? – удивляюсь я. – Ну, в смысле, я не знаю, что за отношения были у него с твоей мамой, но некоторые мужчины ужасно бесятся, когда женщины уходят от них.

Шесть-Пальцев кивает.

– Ну да, так и было. Он бушевал несколько дней.

– И ему не пришло в голову удержать твою мать силой? Тоже привязать ее к столбу?

– Может, такая мысль его и посещала, – признаётся Шесть-Пальцев, – но она же не сделала ничего, в чем он мог бы ее упрекнуть. И потом, есть правило, которое гласит, что каждый может уйти, если захочет, – нам оставили его Великие Родители. Высокий-Лоб никогда бы не пошел против их завета.

– А ты? – спрашиваю я. – Почему он не отверг тебя? Почему ты остался принцем, ведь ты сын женщины, которая бросила короля?

Шесть-Пальцев смотрит на меня испытующе, его руки складываются в замок, вид у него такой, словно он собирается сказать мне что-то, о чем особенно тяжело говорить.

– Ты не понимаешь, как всё устроено у него в голове, – наконец объясняет мне он. – Он усыновил меня и сделал меня принцем, потому что дал обещание. Высокий-Лоб всегда держит свои обещания, любой ценой. Его слово для него свято. В его глазах нет более ужасного преступления, чем нарушить слово, за это полагается смерть.

Я вспоминаю, что Высокий-Лоб поклялся изгнать вдыхателей воздуха из океана. Значит, его уже не убедить отказаться от этой цели, даже если это выльется в настоящую войну. Войну, в которой он не может победить. И от которой пострадают все субмарины. В том числе и те, которых я знаю и люблю. Которые стали моими друзьями. Например, Всегда-Смеется. У меня становится тяжело на сердце.