Путин. Его жизнь и время - Филип Шорт

Советского Союза больше нет, то у его соперника больше нет страны, которой он мог бы руководить, и его карьера подошла бы к концу. 25 декабря Горбачев смирился с реальностью и объявил о своей отставке с поста Президента СССР. Серпастый и молоткастый флаг над Кремлем был спущен в последний раз, а на его месте поднят российский триколор.

В этих условиях обычные правила уже не действовали. Министерство внешнеэкономических связей предложило Путину действовать самостоятельно, что он и сделал.

Проблема заключалась в том, что обещанный импорт продовольствия был осуществлен в очень незначительном объеме.

Лицензионные соглашения между Комитетом по внешним связям (КВС) и посредническими импортно-экспортными компаниями, подписанные Путиным или его заместителем Александром Аникиным, составили в общей сложности 122 млн. долларов США. Вопрос, который был поднят, когда продукты не поступили, и который постоянно поднимается с тех пор, - что случилось с деньгами?

Стоит остановиться на этих обвинениях подробнее, поскольку впоследствии и в России, и на Западе было распространено мнение, что этот эпизод едва не привел к досрочному завершению карьеры Путина.

Договоры предусматривали экспорт 1 тыс. т алюминия и такого же количества меди, 20 тыс. т цемента, 120 тыс. т хлопка, 150 тыс. т мазута, 30 тыс. т металлолома, 750 тыс. куб. м древесины и 14 т драгоценных металлов в обмен на сахар, мясо, растительное масло, картофель, свежие фрукты, какао, сухое молоко, детское питание и корм для скота. Все контракты были составлены с ошибками и нарушали многочисленные постановления правительства. Посредникам разрешалось получать исключительно щедрые комиссионные в размере от 25 до 50% от прибыли, полученной от экспортных продаж. В восьми из тринадцати договоров не были предусмотрены штрафные санкции, если посредники отказывались от своих обязательств использовать деньги на импорт продовольствия. Выбранные компании не имели опыта работы, по крайней мере, некоторые из них имели привилегированные связи с самим Путиным или другими чиновниками мэрии. Во многих случаях они платили в России по заниженным ценам за товары, которые могли бы продать на Западе в десятки и даже сотни раз дороже. Одна из фирм, "Джикоп", частично принадлежащая брату Ильхама Рагимова, бывшего однокурсника Путина по университету, заключила контракт на покупку переходного металла ниобия по цене в семь раз ниже мировой, иттрия - в 20 раз, а скандия - почти в 2000 раз.

Для оппонентов Собчака вся эта схема была вонючей.

Создавалось впечатление, что Путин отдал выгодные контракты своим друзьям , которые цинично нарушили свои обещания привезти продовольствие в голодный город, а затем прикарманили деньги. Предполагалось, что он и Аникин должны были получить щедрые "откаты".

Однако внешность может быть обманчива.

Правда, договоры были составлены настолько небрежно, что школьник мог бы сделать это лучше, и Аникин в итоге был уволен за их утверждение. Но никто в Петербурге никогда раньше не составлял внешнеторговых договоров. Для городской администрации это была неизвестная территория, о чем свидетельствовали предыдущие неудачи даже такого толкового бизнесмена, как Георгий Хижа, в организации успешных бартерных сделок. Еще больше осложняло дело отсутствие установленной правовой базы. В ту зиму, когда распался Советский Союз и из его обломков возникло новое государство - Россия, никто не знал, какие законы действуют. Российские законы, когда они существовали, и советские, когда они еще действовали, часто противоречили друг другу. Чиновники придумывали их на ходу.

Более того, путинский ФРЦ не был участником экспортных соглашений. Он выдавал лицензии на основе квот, которые предварительно утверждались в Москве министром внешнеэкономических связей Петром Авеном, министром финансов Егором Гайдаром и первым заместителем министра экономики Андреем Нечаевым. Крупные государственные компании опасались напрямую участвовать в сделках, правовая основа которых была неясна, поэтому Путин обратился к друзьям или друзьям друзей, чтобы те организовали компании-посредники, которые могли обеспечить выполнение контрактов. Так было принято в России того времени: неформальные связи часто были единственным способом добиться чего-либо, особенно когда, как в данном случае, официальных каналов еще не существовало.

В большинстве стран, если бы компания регистрировала драгоценные металлы для экспорта по цене, составляющей лишь малую часть их мировой рыночной стоимости, это вызвало бы множество тревожных сигналов. Но Россия в 1992 году была не похожа на другие страны. Еще с советских времен редкие металлы распределялись централизованно, а не продавались. Поскольку не было внутреннего рынка, не было и фиксированной внутренней цены. Андрей Илларионов, ставший впоследствии экономическим советником Путина, утверждал, что советским экономистам было чуждо само понятие цены: государственный план строился на "материальных балансах", в которых цена не играла никакой роли.

В любом случае, предприятия, как и частные лица, в ту зиму настолько остро нуждались в деньгах, что готовы были продать за все, что только можно. В условиях, когда от 50 до 80% населения жило за чертой бедности, а на заводах перестали платить зарплату, любая сделка была лучше, чем ничего. Русские бабушки, вечные бабушки, на которых держатся семьи, стояли у станций метро, пытаясь продать букетик фиалок или несколько бедных овощей. Старики торговали семейными реликвиями и всем, что могло принести деньги. Молодой западный банкир был приглашен на встречу с человеком из военно-промышленного комплекса, который достал лист бумаги с химическими формулами и сказал: «Я уверен, что вы знаете, что это такое". Оказалось, что он пытался продать обогащенный уран. Все продавалось, - вспоминал банкир. При желании можно было купить истребители МиГ».

В этих условиях продажа скандия российским металлургическим заводом за одну двухтысячную часть от мировой рыночной цены не была чем-то необычным, особенно если директорам завода была обещана доля прибыли после продажи металла. Доказательств тому нет - по непонятной причине никто так и не попытался выяснить личности поставщиков, и сегодня, спустя 30 лет, след простыл, - но подобные "откаты" были обычной практикой того времени и вполне объясняют причину столь низкой цены.

Однако реальная проблема заключалась в другом. Соглашения, одобренные Путиным, не были ни настоящими бартерными сделками, ни обычными коммерческими операциями. После того как компании продали экспортируемые товары за валюту, даже если в контрактах были прописаны штрафные санкции за невывоз продовольствия, по российскому законодательству их невозможно было исполнить. Вполне предсказуемым результатом, как позже признал Путин, стало то, что некоторые из них нарушили свои обязательства. Один из них этого не сделал: Так, российско-германское совместное предприятие Tamigo отправило обратно две партии растительного масла. Другие же поступили так, как обычно поступали российские компании в то время, если им посчастливилось получить экспортные лицензии: они воспользовались огромным разрывом между стоимостью сырья в России и ценой его продажи