Становясь Милой - Эстель Маскейм

– Ой, прошу, не делай вид, будто тебе вдруг стало не все равно. Мог бы чаще ему звонить! Мог бы навещать время от времени! Не из-за болезней или проблем, а просто потому, что ты его любишь. Он твой отец, помнишь?

– Мила, тебе лучше вернуться домой, – бормочет папа. В кои-то веки не он верховодит, теперь бразды правления в моих руках, потому что в моих руках – информация. И, похоже, папа боится того, как я могу распорядиться обнаруженной правдой. – Тебе нечего делать в Фэрвью.

– Возможно, прежде чем ссылать меня сюда, – шиплю я, – тебе следовало сперва тщательно подумать о том, какую твою ложь я раскрою.

А затем, ничего больше не говоря, я делаю то, чего никогда не делала прежде – бросаю трубку, резко обрывая разговор. Хочу, чтобы последнее слово было за мной. Гадким поступкам папы нет оправдания, и я не намерена выслушивать его жалкие потуги. Мне лишь важно дать ему понять, что мне все известно. Я уже не маленькая и заслуживаю знать правду – о своей семье, своем прошлом и о будущем любимых людей. Я больше не потерплю лжи. Вот так все просто.

Заметив, что я повесила трубку, Блейк трусцой подбегает ко мне, оставив Бейли носиться по двору.

– Ты не плачешь – уже хорошо. Ну, как прошел разговор?

Я шумно выдыхаю, словно все это время не дышала, и падаю на диван; телефон выскальзывает из ослабевших пальцев и шлепается на ковер. Неужели я в самом деле только что разговаривала с папой в такой жесткой, агрессивной манере? В крови так бурлит адреналин, что голова идет кругом.

– Он занервничал. Я угрожала рассказать прессе его грязные секреты. – Резко выпрямляюсь и, глядя на Блейка широко раскрытыми глазами, спешу заверить: – Но, клянусь, я бы никогда и ни за что не стала бы предавать семью подобным образом. Папа и сам должен это понимать.

– Тем не менее ты справилась, Мила, – замечает Блейк, присаживаясь рядом со мной. – Ты поговорила с ним на своих условиях. Больше ты не согласна прятаться за кулисами, верно?

Без лишних раздумий я кладу голову ему на плечо и вздыхаю; внутри бурлят смешанные чувства. Не помешало бы отвлечься. Смотрю на Блейка из-под ресниц.

– Теперь ты для меня сыграешь?

Кивнув, он тянется за гитарой на подставке, кладет инструмент на колени и занимает правильную позицию. Перед тем как его пальцы касаются струн, я спрашиваю:

– Ты пишешь собственные песни?

– Пытаюсь, – признается он, – пока ничего не закончил. У меня не очень-то получается облекать мысли в слова. Поэтому мне не даются сочинения по литературе. – Блейк перебирает струны, на этот раз без медиатора – вероятно, поэтому у него довольно грубые подушечки пальцев. – Сперва разреши спросить кое о чем, пока я не забыл. Моим друзьям удалось достать билеты на премьеру фильма твоего отца. Взяли билет и для меня. И… э-э… для тебя.

Я выпрямляюсь и смотрю на него, нахмурив брови.

– Мне казалось, ты не фанат.

– Ну да, но мы собираемся после фильма пойти куда-нибудь перекусить. А поесть-то я люблю, – со смехом признается Блейк. – Я сказал Барни, что ты, скорее всего, не захочешь пойти. То есть… тебе не странно видеть отца на экране? В общем, не знаю, как ты к подобному относишься, особенно после этого телефонного звонка… – Он говорит торопливо, будто боится меня обидеть и хочет поскорее высказаться.

– Все нормально. С радостью пойду.

На самом деле я всегда смотрю папины фильмы на эксклюзивных предпоказах и еще ни разу не ходила на обычную премьеру. Честно говоря, мне как-то неловко видеть папу на экране, и делаю я это скорее по необходимости, так что даже странно идти на его фильм по своей воле. Но раз уж друзья Блейка приложили усилия, чтобы включить меня в свою компанию, будет невежливо отказываться. А то еще сложится впечатление, будто Мила Хардинг считает себя выше того, чтобы смотреть фильмы отца с простым людом. Скорее всего, друзья Блейка так не подумают, тем не менее… Я хочу быть как все. К тому же это возможность провести время с Блейком.

– Ты согласна? – удивляется он.

– Почему бы и нет? Во всяком случае, я его уже видела. Финал – туфта, второй фильм лучше. Только не говори критикам, что я так считаю, – шучу, умудряясь рассмеяться – впервые за сегодня.

Блейк ухмыляется.

– Значит, заметано! В воскресенье мы с тобою смотрим новый фильм Эверетта Хардинга.

– Жду не дождусь, – отвечаю я, чрезмерно драматично закатывая глаза, а затем возвращаю голову на его плечо.

Блейк вновь сосредотачивается на гитаре, кладет одну руку на гриф, а другую – на струны и начинает играть. По комнате разносится мелодия, и я закрываю глаза, постепенно успокаиваясь, когда нежный голос Блейка проникает мне в сердце.

– Послушай, если тебя не устраивает первый класс, давай я попрошу папу отправить за тобой личный самолет? Уверен, в подобных обстоятельствах деньги не проблема.

– Рубен, ты уже с ума сходишь, – бросаю я небрежно, не особенно вслушиваясь в его болтовню, и принимаюсь натягивать обувь. Телефон лежит на прикроватной тумбочке, включен на громкую связь. Я готовлюсь к выходу. – Ну, отправь за мной частный самолет, все равно напрасно. Сколько раз тебе повторять – я приеду в самом конце каникул, и то лишь потому, что нужно в школу.

– Боже, когда ты успела стать такой дерзкой? – ворчит Рубен. Он уже несколько дней мне названивает, чтобы убедить вернуться домой – наконец они с папой поняли, какой ужасной была затея выслать меня в Фэрвью. И теперь Рубен даже не пытается умаслить меня ложной вежливостью и фальшивой лаской. – Решила вдруг, что у тебя есть право голоса в этих вопросах!..

– Видишь ли, эти вопросы – моя жизнь, – холодно замечаю я, затем беру телефон с тумбочки и подношу к уху. – И именно мне решать, как ее прожить.

– Мила…

– Прости, Рубен, я правда не могу сейчас разговаривать. Мне пора выходить. – Мой голос пронизан садистским удовольствием – упоминание выхода его взбесит. А затем, прежде чем сбросить вызов, я добавляю с щедрой долей сарказма: – Держи кулачки, чтобы я не наделала слишком много шума.

Честно говоря, если бы у меня нашлась еще пара капель храбрости, я уже занесла бы Рубена в черный список. Но не охота разбираться с последствиями еще и этого поступка, плюс мне доставляет удовольствие его мучить. Представляю, как они с папой собираются за обеденным столом в нашей роскошной кухне и мрачно совещаются о том, как теперь со мной быть, когда я владею всей той информацией, проливающей негативный свет на папин образ. Несколько злобно с моей стороны, но, черт, они всецело заслужили, чтобы им немного потрепали нервы!

Телефон в руке вибрирует – слава богу, не настырный Рубен. Это сообщение от Блейка:

«Привет, Мила. Тащи свою очаровательную мордашку на улицу. Жду».

С предвкушением улыбнувшись, выхожу из комнаты и спускаюсь на кухню, где ужинают родственники. Так как наша компания собралась поесть после кино, я пропускаю трапезу.