Закон Фукусимы - Дмитрий Олегович Силлов

больно, но этот человек, похоже, наслаждался той болью. Твою ж душу! Лучше б быстро резанул, а то ведь тащит по сантиметру в секунду…

Кумитё совсем немного не дотащил кусунгобу до края живота, когда силы оставили его. Но он продолжал сидеть на полу – поза «лотоса» довольно устойчивая конструкция, даже когда спина согнута, а голова упала на грудь. Под кумитё натекла уже лужа крови, петли разрезанных кишок вывалились из широкой раны в животе, в воздухе, насыщенном запахами засохших цветов и разогретых ароматических свечей, завоняло содержимым кишечника…

Но глава клана Ямагути-гуми был еще жив. Люди с такими ранами умирают долго, порой несколько часов. Теряют сознание от боли, приходят в себя, снова выключаются – если повезет. Некоторым везет меньше, и спасительное беспамятство их не накрывает. Страшная смерть. Слишком страшная для живого человека. Может, потому даже в экстремально жестокой средневековой Японии придумали, как избавить человека от столь ужасных страданий.

Я сделал два шага, примерился – и нанес «Бритвой» один короткий удар. Вниз – и сразу вверх. Я помнил, как черный меч Виктора сделал это за меня в первый раз. Но сейчас мне показалось, что я все-таки справился сам.

Отрезанная голова кумитё упала на грудь и повисла на куске кожи, как и полагалось по ритуалу. Кровь из обрубка шеи хлынула потоком, багровая лужа стремительно поползла вперед, к ногам людей, врывающихся в кабинет через открывшиеся ворота.

Я спокойно посмотрел в черные зрачки дюжины стволов, направленных мне в лицо. Что ж, надеюсь, моя смерть будет не столь ужасной, как у главы клана Ямагути-гуми.

Но почему-то ворвавшиеся боевики якудзы не стреляли. Вместо этого, продолжая держать меня на мушках своих пистолетов, расступились, пропуская вперед молодого человека в деловом костюме, лет двадцати пяти с виду.

Этот парень с зализанными назад волосами аккуратно обошел кровавую лужу, скользнул взглядом по «Бритве», зажатой в моей руке, и лишь после этого удостоил меня взглядом, которым генерал окидывает солдата со шваброй и грязным ведром, случайно попавшегося на пути.

– Так вот ты какой, Воин тысячи лиц, – произнес парень. – Я думал, что ты выглядишь более мускулистым.

– Нравятся мускулистые супергерои – читай комиксы, – буркнул я, мысленно отдавая приказ своему ножу убраться обратно в руку. Против такой кучи стволов вряд ли даже «Бритва» поможет, и мне как-то не хотелось, чтобы после моей гибели кто-то ее схватил и превратился в мумию. Достаточно уже смертей на сегодня. Пусть моя станет последней.

– А ты, смотрю, нарываешься на пулю, – задумчиво произнес парень. – Конечно, это можно было бы устроить. Даже нужно, учитывая, что отец потерял лицо из-за тебя и был вынужден совершить то, что совершил, чтобы вернуть его. – Парень задумчиво почесал подбородок. – Но в то же время он назначил тебя своим кайсяку, что само по себе великая честь. И, говоря по правде, ты просто выполнил его задание, и выполнил блестяще.

Сын кумитё махнул рукой, и стволы, направленные на меня, опустились.

– Что ж, якудза уважает тех, кто выполняет невыполнимое. Сегодня твой счастливый день, гайдзин по прозвищу Снайпер. Можно считать, что ты умер и сегодня родился заново.

– Мне не привыкать, – сказал я.

Парень в костюме усмехнулся.

– Я наслышан о твоих подвигах. Ладно, можешь идти куда захочешь. Ты заслужил этот бесценный подарок – жизнь.

– Вот уж спасибо, – проворчал я – и направился к выходу, все еще не исключая, что мне в затылок прилетит пуля.

Не прилетела.

Я шел по коридору к лифту, и мне казалось, что невидимые воины в старинных доспехах одобрительно кивали, когда я проходил мимо. Хотя, конечно, это была лишь игра моего воображения.

* * *

Хотелось не есть, а жрать. Невыносимо. Еще немного – и собственную руку жевать начну. Нормальная реакция измученного организма на физическое и нервное истощение. Пожрать, а потом завалиться куда-нибудь, где не очень сыро, например на вентиляционный люк в подворотне, и продрыхнуть как минимум сутки. Вот и все планы на сегодняшнюю ночь.

Кафе напротив небоскреба якудза, из которого я вышел, еще работало. Интересно, туда пускают небритых бродяг в грязном шмотье, заляпанном подозрительно темными пятнами? Морду я сполоснул в туалете вестибюля под бдительным взглядом вооруженного охранника, который типа случайно зашел туда вместе со мной. А стирать шмот было нецелесообразно – во-первых, хрен отстираешь всю грязь, какой он пропитался, во-вторых, ходить по Японии в мокрой одежде не хотелось – ночи тут прохладные. Так что придется добропорядочным гражданам Страны восходящего солнца лицезреть и нюхать мой сталкерский комбез, намертво впитавший в себя типичные ароматы Зоны.

А в кафе меня, кстати, пустили. С поклоном и улыбкой. Вежливый народ эти японцы. У нас бы такого типа вроде меня гнали из общепита поганой метлой – и, думаю, правильно. Нефиг клиентов распугивать.

Хотя распугивать было особо некого – ночью посетителей немного. Снайперы якудза, ожидавшие моего прихода, уже покинули заведение, а те посетители, что остались, покосились на меня, но ничего не сказали. То ли вежливые, как тут принято, то ли их якудза спецом посадила тут за мной присматривать, чисто на всякий случай. Вряд ли, конечно, теперь для них я отработанный материал, но ничего исключать нельзя.

Подошедшей юной официантке я заказал суп рамен, лапшу со свининой и кучу якитори – куриных шашлычков, запеченных на углях. Сейчас бы, конечно, в самый раз было б навернуть бадью щей со сметаной, корзину пирожков с мясом и небольшой таз пельменей. Но я, увы, в другой стране, где, коли не хочешь жрать всякие там суши-сашими-темпуры, приходится изощряться.

При этом я совершенно не представлял, чем буду платить за поздний ужин, который, кстати, подали довольно быстро. И пока я за обе щеки уплетал принесенное, у меня в голове сложился замечательный план. Сейчас все дожую, потом позову официантку, скажу, что денег у меня нет, и попрошу вызвать полицию. В участке высплюсь в сухой и, возможно, даже теплой камере, а потом напишу заявление на экстрадицию. Хотя, откровенно говоря, осточертела мне не только Чернобыльская Зона, но и Зоны вообще. Самое время попробовать пожить как обычный человек – если, конечно, в Японии за сожранный и не оплаченный ужин не предусмотрено пожизненное заключение.

Я доедал последний шашлык на бамбуковой шпажке и прикидывал, что мне лучше сделать – сразу сдаться, или напоследок набраться наглости и заказать десерт, – как вдруг внутри моего кармана завибрировал засунутый туда КПК. Интересно, что бы это могло быть?

Я достал аппарат, прошедший со мной всю Зону Фукусимы. Хм-м-м… Сообщение с неизвестного номера. Ошибся кто, может?

Оказалось – не ошибся…

На экране японскими иероглифами было написано:

«Иванов