Та, что превращает время в пыль - Кармаль Герцен

Та, что стояла сейчас передо мной, говорила, что меня породила демоница. Супруга самого дьявола, Люцифера.

— Это неправда, — прошептал я.

— Ты действительно думал, что ты сын бога? — расхохоталась Фелиция-Лилит. — Господи, ты и впрямь смог убедить себя поверить в эту чушь!

Мне казалось, что небо рушится на землю, что вся моя жизнь — стеклянный шарик — падает на пол и разлетается на крохотные осколки. «Нет, Кристиан, ты не можешь верить ей. Все это ложь. Ложь».

Смех Лилит резко оборвался. В глазах появилось странное выражение — глубокая, тягучая тоска.

— Когда-то ты все это знал, но забыл, — прошептала она. — Заставил себя забыть.

Я силился понять, о чем она говорит, но не мог. Теперь уже и не понять, где правда, а где ложь. Слишком много правды, обернувшейся ложью.

— Я видела остальных людей насквозь, но ты, Кристиан, всегда был для меня загадкой. Я легко угадывала людские желания, но твои понять не могла. Не могла ни тогда, в детстве, ни теперь, когда ты вернулся в Ант-Лейк. Твоя магия тебя защищала. Я должна была догадаться, что твои силы не исчезли.

Тьма. Непроницаемая тьма в глазах умерших Дочерей Лилит. Вот откуда взялась та черная бездна. Магия Лилит не позволяла мне заглянуть в воспоминания ею убитых.

Я не мог поверить в то, что Фелиция — Лилит — была моей сестрой, ведь тогда бы пришлось признать, что я — как и она — полудемон. Не сын Господа бога и его карающая длань, а сын демоницы и карающая длань Люцифера. Все это время я думал, что вершу высшую справедливость, а на деле — я лишь заманивал в чертоги дьявола черные людские души. Зачем — знать я не желал.

Я должен был это понять. Господь никогда не наградил бы свое создание даром видеть чужие смерти, но не иметь возможности их предотвратить. И эта тьма, что всегда меня окружала — способность укрываться тенями, растворяться в них… Крылья — разве у истинного сына Господа могут быть черные как бездна крылья?

Я должен был понять.

Но была еще одна мысль, не дающая мне покоя. Еще одна подсказка, ниточка, которая могла бы привести меня к правде, если бы я действительно хотел ее принять.

— Селин… Ты с самого начала ее невзлюбила. Взъярилась как кошка, едва увидела ее в моем доме. — Я прикрыл глаза. Боже, как же я был слеп. — Ты боялась ее зарождающихся ведьминских способностей!

— Я не боялась, — прошипела Лилит. — Я никогда и ничего не боюсь! Но я не могла позволить ей почувствовать силу, которая была запечатана внутри меня самой. Не могла позволить, чтобы Селин рассказала об этом тебе.

Она отпустила своих цепных псов — теней, снова снимая с себя демоническое обличье, словно уродливое черное платье. Спустя мгновение она вновь предстала передо мной в своем прекрасном отражении — виконтессы Фелиции Арей. Красивое лицо стало печальным, почти умоляющим.

— Кристиан, теперь ты знаешь правду. Я твоя сестра. Я — Лилит, но я и Фелиция, которую ты знаешь уже три десятка лет. Я прошу тебя о помощи, я тебя умоляю. Распечатай мой дар, позволь мне его вернуть.

Ошеломленный, я даже не сразу понял, о чем она говорит. И только спустя несколько ударов сердца вспомнились слова Анны-Лизы о Восхождении Лилит — ритуале, который был призван возвратить демонице отобранные силы.

— До восхода Черной Луны осталось совсем немного времени. Но я слаба, ритуала мне не выдержать. Ты — та сила, что мне и нужна. Мы — брат и сестра, наша магия едина. Дай мне хотя бы толику твоих сил!

— Ты сумасшедшая, ты действительно сумасшедшая, — прошептал я, инстинктивно отпрянув. — Ты хоть понимаешь, о чем ты просишь меня? Моя сестра или нет, но ты

— чудовище и убийца. И если я наказывал виновных, то кого наказывала ты? Тех, кого звала своими Дочерями, тех, кто слепо верил и поклонялся тебе. Скольких ты убила? Не сейчас, в прошлом?

Лилит молчала, но с каждым моим словом подобным удару хлыста, ее лицо ожесточалось все больше. Когда я закончил, в глазах сестры плескалась незамутненная ярость.

— Значит, ты не поможешь мне?

— Никогда! — Я выплюнул это слово, будто оно жгло мне язык.

— Мне жаль. Жаль, что так вышло. Вместе… мы могли быть непобедимы. Но спасибо за силу. И… я хочу, чтобы ты знал — я прощаю тебя за все.

Я хотел спросить, но не успел. Вопрос застыл где-то в легких, уже не способных сделать прощальный вздох. Последнее, что я услышал перед тем, как мое сердце пронзило холодное лезвие кинжала, были сорвавшиеся с губ Лилит слова: — И имя ему Азаэль.

Прошло уже больше недели, как я находилась в прошлом — насильно, увы. И на моем самочувствии это не могло не сказаться. Стоило мне слишком резко подняться с кровати, и комната тут же начинала вертеться как огромных размеров карусель, а видимое пространство темнело, словно зрение меня подводило. Иногда начинало бешено биться сердце, пугая меня. Я говорила об этом Алвору Рейну в надежде, что он позволит хотя бы ненадолго вернуться в настоящее. Даже была готова на то, чтобы он наслал на меня чары, которые спустя какое-то время вернут меня назад, хочу я того или нет. Все лучше, чем бесславно погибнуть в прошлом — или по возвращению в настоящее. Ведь кому, как не мне, знать, насколько опасно было злоупотреблять моим даром.

Слишком долгое нахождение в прошлом убивало меня, и мне нужно было как можно скорее придумать, что с этим делать. К сожалению, Верховному колдуну мое предложение не пришлось по вкусу — или же он просто-напросто не владел подобной силой. Все, чего я добилась — это рунная вязь на плече, которая, по заверению лорда Рейна, должна была облегчить мое состояние и дать мне немного сил.

Заглянув ко мне в комнату в очередной раз, Агнесс огорошила меня новостью, сказанной шепотом — говорить в полный голос о подобных вещах она боялась до сих пор:

— Розали… Я принесла нож.

И действительно она вытащила из-под подола нижней юбки изогнутый нож с металлической рукояткой. Лезвие странно поблескивало и отсвечивало зеленоватым оттенком.

— Клинок отравлен, — доверительно сообщила мне Агнесс.

— Ого, — только и сказала я. — Где ты его взяла?

— У одной из ведьм, Мадлен. Той, что почти всегда находится рядом с лордом Рейном. До твоего появления в ковене все были уверены, что именно она станет Верховной ведьмой.

— Ага. Та самая, что пронзала меня ненавидящим взглядом, — хмуро отозвалась я.

— Такая высокая, с длинными белыми волосами?

— Да, это Мадлен.

— Ох, Агнесс… Ты очень рискуешь. Если она заметит пропажу…

— Мне не поздоровится, — откликнулась ведьмочка. — Поэтому медлить не стоит.

Я улыбнулась. Агнесс менялась буквально на глазах. Затравленное выражение из глаз понемногу исчезало, уступая место решимости. Ей выпал шанс покинуть дом, где ей пришлось так не сладко, и она тут же за него уцепилась.