В погоне за наваждением. Наследники Стива Джобса - Эдуард Тополь

Понятно, что, имея подробные и точные чертежи судоверфи, «альфовцы» Буравского первыми нашли подводный вход в судоверфь, бесшумно обогнули темную тушу новенькой мини-субмарины, притопленной по ходовую рубку, и всплыли точно к мощному трансбордеру, позволяющему спустить судно с любого стапеля. Тут, однако, им пришлось тормознуть и затаиться. Но не потому, что, осторожно высунув голову из воды, Буравский прямо рядом с собой увидел дежурного охранника (охранник-мексиканец мирно спал на своем посту у кессонной камеры и стапеля с полусобранной яхтой), а потому, что Ворчун вдруг дернул его за ногу и жестом показал вниз, в глубину. Там, нагло светя подводными фонарями, три незнакомых водолаза осматривали корпус мини-субмарины.

Пришлось Буравскому и его «гвардейцам» выполнить функции спящего охранника – включив свои фонари, они стали шарить их лучами под водой и заставили уклоняющихся от этих лучей водолазов покинуть верфь.

Три часа спустя Буравский доложил Ирине Роговой:

– Яхта дона Мигеля пришвартована к отдельному причалу. За причалом небольшой парк и вилла наркобарона, в парке два ротвейлера и два охранника. То есть и охранников, и собак придется убирать синхронно. И если это не получится сделать без шума…

– Понятно, – сказала Рогова. – Это поднимет на ноги всю охрану верфи.

– И не только, – сказал Буравский. – Все рабочие верфи живут рядом, в трех бараках.

– Ясно. Попробую выяснить у наших северодвинцев, не могут ли они усыпить или отравить этих ротвейлеров.

– И последнее, Ирина Петровна. Сразу после нас три каких-то водолаза-любителя проникли на верфь, мы их еле шуганули. Думаю, это как раз с того катера, который отошел вместе с нами от Канкуна.

– Да? – огорчилась Рогова. – Это американцы…

– Почему вы так думаете?

Но Рогова не стала объяснять.

– Это Гросс, – сказала она. – Больше некому.

ШИФРОГРАММА

Москва, Центр

8-08-11

Во избежание наших контактов с русскими подростками дон Мигель отправил нас в Тулум на поиски места для новой судоверфи. Перед отъездом удалось у его повара узнать следующее:

По распоряжению Хозяина для них срочно закуплены два восьмиядерных Apple Mac-Pro и два I-Mac последней модели.

К ним подселен компьютерный программист Субхаш Синха.

Их развлекательные поездки прекратились, и они целыми днями сидят за компьютерами, выполняя какое-то важное задание Хозяина.

И самое главное: для активизации их работы повару приказано добавлять в их еду каннабис.

Сергей и Артем

ШИФРОГРАММА

П-ку РОГОВОЙ

Канкун, Мексика

(По Скайпу, шифром)

08-08-2011

По сообщениям наших агентов, А.Г. и В.М. по заданию дона Кардильо и под круглосуточным наблюдением индуса-компьютерщика усиленно работают над новым проектом. Скорее всего это связано с созданием нового Тотального Ночного Наваждения. Для интенсификации их работы повар по приказу Кардильо добавляет в их еду наркотическое средство каннабис, что ставит под угрозу здоровье подростков. Немедленно форсируйте операцию по их освобождению.

Центр, Москва

ШИФРОГРАММА

Мэтью Гроссу

Канкун, Мексика

9-08-2011

(По закрытой спецсвязи)

От московского источника поступило сведение, что русские подростки, захваченные наркобароном Мигелем Кардильо, находясь под воздействием наркотиков, работают над созданием нового TND. Срочно приступайте к операции.

Джеймс Р. Клаппер

Директор Управления Национальной разведки

Однако мексиканская погода категорически воспрепятствовала выполнению приказа и Москвы, и Вашингтона – буквально назавтра после ночного рейда разведгрупп Буравского и Мэтью Гросса весь Юкатан накрыло ураганным ветром и ни о каком выходе в море и спасательной операции не могло быть и речи. Ирине Роговой, Станиславу Грущо и группе Буравского пришлось в буквальном смысле ждать у моря погоды.

И точно в таком же положении оказалась группа американских «seals»-«тюленей».

Только через трое суток ветер иссяк, и прямо с утра океан стал мелкой волной ластиться к золотым пляжам. Все туристы изо всех отелей вдоль канкунского побережья тут же от радости сиганули в воду, скутеры, моторные лодки, катамараны и прогулочные яхты рванули от берега в океан, и в небе над всем полуостровом запестрели разноцветные дельтапланеристы, воздушные шары и маленькие самолетики с рекламными транспарантами «Pepsi-Cola» и «Good Years».

Но и русским, и американцам было не до курортных развлечений. И даже феноменальное разнообразие еды в ресторанах их отелей уже не вызывало слюноотделения. Обе группы считали часы до заката солнца, а Грущо… Хотя Рогова, конечно, не показала ему шифрограмму Москвы про каннабис, который повар добавлял в еду Андрею и Виктору, майор и без этого буквально не находил себе места…

И наконец, 11 августа в 20.20 и в 20.30 по местному времени в разных точках канкунского побережья два небольших плоскодонных катера вышли в открытое Карибское море.

В ночь на 12 августа

В Ад Виктора не пускали. Казалось – вот же он рядом, вот его огромные зубастые ворота и эта гигантская, как воронка кратера, дыра в кромешную тьму, наполненную жутким скрежетом и отчаянными криками грешников. Изредка из этой воронки вырываются багровые языки пламени и вылетают обугленные людские тела, но тут же проваливаются обратно, чтобы снова гореть там и орать от боли. И какая-то мощная сила, разламывая позвоночник, толкает Виктора в спину, подталкивает к этой жуткой воронке. И периодически некая Ведьма, похожая, как ни странно, и на ведьму из диснеевского фильма «Русалочка», и на дона Мигеля, тоже взмывает над адской воронкой, танцует под адский хэви-метал и, облизывая огромные кроваво-алые губы, хохочет и зовет Виктора к себе.

Но грудь… Грудь у Виктора упирается во что-то жесткое и непреодолимое. Это что-то держит его, не пускает в магически притягивающий Ад. И кажется, что все, конец, что сила, толкающая его в спину, сейчас буквально расплющит его о непреодолимый упор в груди. И уже нет дыхания, уже трещат ребра, и немой крик разрывает горло. В последнем отчаянном рывке Виктор хватает руками это сдерживающее его нечто и… просыпается. В руках у него всего лишь маленький нательный крестик…

Потный и обессиленный, Виктор лежит в постели с закрытыми глазами, тяжело дышит и медленно возвращается к жизни, вспоминая молодого православного священника в крохотной эвегринской церквушке и его слова: «Господи, помилуй! Господи, помилуй!» Потом поднимает голову с подушки и смотрит вокруг себя. Негромко гудит кондиционер, а за огромным, до пола, окном, затянутым тюлевым занавесом, золотая лунная дорожка тянется над затихшим после шторма океаном к устью реки Анхелья и причалу с яхтой «Urban Cowboy». Еще ближе темный парк с красивой крытой беседкой в мавританском стиле и застывшими в безветрии пальмами и банановыми деревьями. А в комнате у самого окна безмятежно спит на диване Субхаш Синха, и у противоположной стены Андрей сражается с кем-то во сне – стонет, мечется по кровати и дергается, как паралитик.