Правдивый ложью - Валерий Елманов

Алеха, по-видимому, принял все за чистую монету, поскольку испуганно вздрогнул от столь оглушительных перспектив и нервно икнул, осведомившись:

– А других мест в твоем правительстве нет?

– Есть еще одно – начальника особого геолого-поискового приказа, – выдал я информацию к размышлению. – Но скажу по секрету: не советую. Мерзнуть в снегу, мокнуть под дождями и шастать по горам и болотам, заметь, при полном отсутствии попутного транспорта, зонтиков, плащей и резиновых сапог – занятие из малоприятных. Ах да, – припомнилось мне одно из предложений Дмитрия. – Имеется вакансия министра военно-морского флота. Правда, кораблей в наличии нет ни одного.

– Уж лучше на флот, – протянул Алеха. – Пока плавал, я там кое-что освоил из интереса. И вообще, море – это здорово. Тем более кораблей в наличии нет. Пока их построят, пока то да се…

– Размечтался! – возмутился я. – Тебе же их и строить. Впрочем, настрой твой я непременно учту, и поверь, что оно от тебя не убежит, так что можешь не переживать. Ты только наладь все с теплицами и найди себе достойную замену. – И, резко сменив тон, уже серьезно заметил: – Ладно, шутки в сторону, а то времени мало – надо еще с твоими гавриками познакомиться успеть.

– Так ты шутил, – облегченно расплылся он в радостной улыбке. – А я-то думал…

– Если насчет сельского хозяйства, то ничуть, – предупредил я. – Завал у меня с людьми, сам пойми. Ты ж хоть представление имеешь, что и как с семенами делать, а для всех прочих сплошной темный лес, так что придется тебе заняться этим делом самому. – И ободрил: – Да ты не боись, насчет плахи тут я действительно того, черный шкоцкий юмор. Опять же ни копать, ни пропалывать самому не понадобится, министр все-таки. Тебе только командовать – теплицу там построить…

– Да как мне ее строить-то?! – сразу перебил Алеха, возбужденно вскочивший на ноги и принявшийся нарезать круги по моему кабинету. – Я ж никогда раньше ими не занимался.

– Ты поосторожней на поворотах, – невинно заметил я, когда он чуть не снес напольные часы Баруха. – А что до никогда, так ведь всегда что-то в первый раз. – И… пожаловался: – Мне вот тоже раньше убивать не доводилось, а сейчас хоть в киллеры записывай.

Алеха изумленно уставился на меня. То ли не верил, то ли… Но первое доказать легко. Я вытащил засапожник и метнул в дверь. Нож с глухим стуком вошел в дерево. Детдомовец уставился на дрожащее лезвие.

– Думаю, строительство теплиц по сравнению с этим вообще плевое дело, – заметил я. – Тут ведь главное, что ты знаешь, как они должны выглядеть, вот и действуй.

Алеха подошел поближе к двери, еще раз посмотрел на нож и повернулся ко мне:

– А… пленка, стекла?

– Умница! – похвалил я. – Уже начал ковыряться в подробностях. – И выдал прогноз на перспективу: – Чую, дело у тебя пойдет. – А заодно посоветовал, извлекая нож из двери: – Только не затягивай. Сейчас уже середина июня, и без того с посадкой припозднились, так что день тебе на сборы, а послезавтра со всеми манатками в мое поместье Домнино.

– Ишь, поместьем обзавелся, – проворчал он.

– И не одним, – ухмыльнулся я. – Но что касаемо Домнино, то это, считай, уже твое поместье. Оформлением бумаг займемся завтра поутру, есть у меня один сведущий в этом деле человек, так что прокрутим быстро.

– И там мне… – уныло протянул Алеха, пропустив мимо ушей непонятное твое-мое.

– Ага, – кивнул я. – Там тебе неограниченные права, только особо крестьян не мордуй, у них и свои поля имеются, так что задействуй только дворню. Что же до стекол и пленки – слюдой заменишь, и вся недолга. – И осведомился, глядя на ящики: – Это все или ты еще что-то привез? Ну там бананы, ананасы, авокадо…

– Трубы, – буркнул он.

– Для теплицы?

Алеха посмотрел на меня как на идиота.

– Подзорные. Я ж говорил тебе про них. Три штуки. Дорогущие, собаки! Сейчас, погоди-ка. – Он исчез, но скоро вернулся, протягивая мне одну из них.

Выглядела она так себе, явно непохожая на те, которые часто демонстрировали в исторических кинофильмах флотоводцы, полководцы и пираты, но приближение имела хорошее.

Какая именно кратность, не скажу, но, во всяком случае, башни Кремля и Белого города как на ладони, в чем я тут же убедился, выйдя наверх, на небольшое гульбище – что-то вроде крытой террасы. Отчетливо было видно и ратника, стоящего на посту, и даже как он ковыряет в носу.

Красота, да и только.

Однако я не удержался и все-таки попенял на внешний вид, на что Алеха обиженно заметил:

– Скажи спасибо и за такие – еле нашел человека, чтоб согласился, да и тот врубался полчаса, пока не понял, чего я от него хочу. – И мстительно добавил: – А Галилей твой ехать вообще отказался.

– Ну и дурак, – беззаботно заметил я, напророчив: – Ничего, вспомнит еще Русь-матушку, когда его инквизиция за жабры прихватит, только поздно будет. А мы тут и без него обойдемся. И вообще, не до звезд нам нынче, на земле дел невпроворот. Жаль, конечно, немного. Так был бы полный комплект: Галилей, Микеланджело – если он не врет, конечно, – и Бэкон.

– Этого у меня в списке нет, – сразу уточнил Алеха.

– Зато у меня имеется, – парировал я и со словами: – Пошли смотреть на привезенный товар, – потащил Алеху обратно в кабинет, распорядившись: – Начнем с художников. Давай… по одному… Только первым этого, знаменитого, – решив начать с гражданина Буонарроти.

Что касается Микеланджело, то Алеха правильно записал его фамилию, и напрасно я посчитал, что здесь какая-то ошибка.

Правда, и мои скромные познания в изобразительном искусстве эпохи Возрождения тоже оказались верными, в чем я убедился спустя пять минут – Федот, да не тот.

С автором знаменитой скульптуры Давида, кучи фресок и картин этот симпатичный, хотя и грубоватый тридцатилетний мужик с нечесаными патлами и в неопрятной одежде, заляпанной пятнами, не имел ничего общего – даже в родстве с ним не состоял. Однофамилец.

Зато он был знаменит сам по себе, как сразу небрежно обмолвился, принявшись сыпать названиями своих работ. Упомянул Меризи Караваджо, как он себя назвал, «Юдифь и Олоферн», «Кающуюся Марию Магдалину», «Жертвоприношение Исаака», «Давида и Голиафа» и еще пяток.

Признаться, перечень впечатлял, тем более что Алеха все время утвердительно кивал – мол, не врет, сам видел.

Хотя получалось несколько странно, учитывая звучные имена его влиятельных покровителей и ценителей его творений: кардинал дель Монте, у которого он проработал лет пять, какой-то маркиз Винченцо, который был поклонником его творчества…

С чего бы вдруг приспичило совершить в своей судьбе эдакий крутой поворот?

Но пускай.

Может, парень и впрямь, как он тут говорит, очень болезненно воспринял то, что его не приняли в Академию Святого Луки, и настолько обиделся на ее президента, что решил укатить куда глаза глядят.