Англосаксонская мировая империя - Маргарет Тэтчер

Госпожа премьер-министр, у нас, конечно, к вам много вопросов, но хотелось бы начать с самого главного. Завершились ваши переговоры с Михаилом Сергеевичем Горбачевым, беседы с советскими руководителями. Какие выводы Вы сделали из этих встреч и бесед?

Тэтчер: Прежде всего, я весьма благодарна господину Горбачеву за то, что он уделил мне столько времени. Мы семь часов вели переговоры и два часа дискуссию во время обеда. Я думаю, что дискуссия была весьма обширной. Когда он приезжал в Лондон, мы тоже рассчитывали, что наша дискуссия будет откровенной и продолжительной. Очень часто между руководителями проходят формальные дискуссии. У нас таких дискуссий нет. Беседа шла в откровенной обстановке. Сейчас я лучше представляю, каковы его надежды, вижу какая серьезная задача стоит по перестройке вашего общества. Мы желаем вам всего самого наилучшего в этом деле. Мы надеемся, что вы добьетесь успеха. Мы также обсудили различные региональные проблемы. Дело в том, что внешняя политика затрагивает внутреннюю. Мы не можем находиться в отрыве от внешней политики. Конечно, мы очень много времени обсуждали проблемы контроля над волнениями. Мы, прежде всего, стремимся к миру, это самое главное. Но мы хотим иметь мир для того, чтобы жить так, как мы хотим, в рамках безопасных границ, так что нельзя просто говорить: «Не будет никакого оружия, ядерного оружия». Мы хотим гарантировать мир. Нужно иметь возможность защищать свою страну, обороняться от нападения. Мы имели очень хорошие беседы. Мы также обсуждали вопросы торговли, культурные связи. Я надеюсь, что это приведет к более частым контактам, потому что к нам пока мало приезжают из Советского Союза. Чем больше будет понимание, тем лучше будет для всех нас. И чем более открытым будет общество, тем больше будет доверия по отношению друг к другу.

Калягин: Это был просто обмен мнениями по различным вопросам, или мы можем все-таки говорить о каких-то конкретных результатах вашей встречи?

Тэтчер: Конкретные результаты. Прежде всего, мы подписали несколько соглашений. Важное соглашение о так называемой «горячей линии», то есть телефонной связи, которая позволит нам сразу же установить контакт друг с другом. По культурным связям. Мы надеемся, что теперь больше людей смогут ездить из одной страны в другую. Мы подписали ряд соглашений по торговле, которые являются весьма важными. Это подробные соглашения. Я думаю, что наиболее важные вопросы, которые мы обсуждали, это вопросы контроля над вооружениями. В этой области мы более или менее согласовали подход к ракетам промежуточной дальности. Мы надеялись, что таких ракет не будет. Но они были размещены у вас, и мы ответили Першингами и крылатыми ракетами. Мы хотели бы, чтобы все они были ликвидированы не только в Европе, но и во всем мире. Это было бы самым лучшим результатом. Но временно мы могли бы согласиться с нулевым вариантом для Европы, со ста единицами в Восточной части СССР и с таким же количеством ракет в США. Но это то, с чем мы должны были согласиться.

Михаил Горбачев и Маргарет Тэтчер. Лондон, 1989 г.

Придется также провести дополнительные переговоры по ракетам меньшей дальности. Мы это признаем. Мы также провели особые дискуссии по химическому оружию. Мы в Великобритании уничтожили это оружие где-то в конце пятидесятых готов, так что у нас химического оружия нет. США не хотят модернизировать свое химическое оружие, а Советский Союз его имеет, модернизирует, имеет большие запасы этого оружия. Естественно, это вызывает у нас большую тревогу. Поэтому нам очень приятно, что господин Горбачев принял наше предложение относительно инспекций, с тем чтобы действительно убедиться в ликвидации этого оружия. Чтобы мы знали, что оно ликвидировано. Вы знаете, что после окончания Первой Мировой войны, во время которой применялось химическое оружие, результаты были ужасны. Было сделано все, чтобы они не появились во Второй Мировой войне. Вот то, что касается проблем контроля над вооружениями.

Симонов: Госпожа премьер-министр, хотел бы вас спросить, а что конкретно собирается сделать Великобритания для оздоровления международной обстановки, для укрепления всеобщей безопасности?

Тэтчер: Так же, как и вы, мы считаем, что каждая страна имеет право отстаивать свою безопасность. Оборона – это единственное средство, позволяющее нам быть уверенными в безопасности в пределах своих границ. У вас есть Варшавский договор, у нас есть НАТО. Мы вели переговоры по этому вопросу. Есть предложение относительно сокращения количества ядерного оружия. Мы сами верим в ядерное сдерживание. Я вам скажу, почему. Обычные вооружения не предотвратили две мировые войны в ходе этого столетия. И когда у нас сохранялись обычные вооружения, у нас шла борьба за то, кто получит ядерное оружие первым – Гитлер или мы. Если бы он получил это оружие, то были бы ужасающие результаты. Я думаю, что никогда не было более значительного фактора сдерживания, чем ядерное оружие. Тот, кто начнет войну, зная, что ядерное оружие существует, будет знать и о последствиях. Я думаю, что именно поэтому мы имеем мир в Европе в течение последних сорока лет. Мир, свобода, справедливость – это большие понятия, и они обеспечиваются ядерным сдерживанием. Одновременно можно мечтать о том, что когда-то в мире не будет ядерного оружия, но нельзя же ликвидировать информацию, знания, тот факт, что ядерное оружие существует. Поэтому мы будем по-прежнему верить в определенную долю ядерного сдерживания, но хотелось бы, чтобы сокращалось количество ядерных вооружений, химических вооружений. Необходимо стремиться к какому-то равновесию в обычных вооружениях.

Колесниченко: Простите, я хотел как раз вернуться к вопросу о ядерном оружии. Вот вы говорите, что оно сохранило мир в течение сорока лет. Но ведь мы не раз уже были на грани войны ядерной, за эти сорок лет. Иногда нас спасал только случай. И вообще сначала… ведь ядерное оружие развивается… сначала оно угрожало городам, потом странам, континентам, а сейчас – всему человечеству. Госпожа премьер-министр, разве это не безумие – полагаться на ядерное оружие как на гарант мира?

Тэтчер: По-моему, вы говорите то же, что и я. Если вы говорите, что мы несколько раз были на грани войны, но она не разразилась, то, может быть, одной из причин этого был страх перед ядерным оружием. Я считаю, что обычные вооружения так же ужасны, они не позволяют предотвратить войну… не позволили предотвратить войну, в которой страшно пострадал Советский Союз. Если бы началась новая обычная война, то по-прежнему продолжалось бы соревнование за то, кто получит первым ядерное оружие.

Колесниченко: Это понятно.

Тэтчер: Скажем, если страна, где господствует тиран, фашист, будет знать, что, начав войну, она не имеет никаких перспектив на выигрыш, поскольку другая сторона имеет ядерное оружие – это, наверное, хорошо. Так что мне кажется, есть нечто более важное – а именно, сохранение мира. Если мы можем сохранить мир, то только путем сдерживания, ядерного сдерживания.

Колесниченко: Но ведь можно идти по пути уничтожения ядерного оружия, и можно идти по пути сокращения обычного оружия. Собственно говоря, мы это и предлагаем. От Атлантики до Урала. Есть это предложение. Варшавский договор конкретизировал это. Почему эти два процесса не объединить? Зачем их противопоставлять друг другу?