Повествование неудачника - Чингиз Абдуллаев

– Если он слышал, то уже клюнул, – усмехнулся Кудлин. – И очень хорошо, что ты не сразу согласился на его предложения. Мне пришлось тебя уговаривать.

– Ты уверен, что у тебя получится?

– Разве я тебя когда-нибудь подводил?

– Нет. Извини меня. Конечно, нет. Вся Москва считает, что я потерял деньги, и не понимает, как я мог так быстро восстановиться. Ты провел, возможно, самую лучшую операцию в нашей жизни.

– А теперь нужно избавиться от этой гниды, – напомнил Кудлин, – он становится опасным и неуправляемым. Двадцать пять процентов от любой суммы – это уже настоящий беспредел. И если мы его не остановим, он просто обложит данью всех наших друзей и знакомых. И достаточно кому-то заплатить, как его потом невозможно будет остановить.

– Правильно. А ты уверен, что этот генерал из Следственного комитета сможет заменить Бандриевского?

– Уверен. Сейчас у Следственного комитета очень большие права. Они даже к мнению прокуратуры не всегда прислушиваются с тех пор, как стали самостоятельным процессуальным органом. Нам будет очень нужен этот генерал.

– Поступай как знаешь. Сколько он просит?

– Его содержание будет стоить гораздо дешевле. Пятьдесят тысяч долларов в месяц. Для начала. Я думаю, что со временем можем перейти на евро, но сразу баловать не стоит.

– Делай как считаешь нужным. И давай поскорее уберем этого слоника. У меня к нему уже идиосинкразия. Мне везде мерещатся такие слоники; я даже фотографии теперь не ношу в свой кабинет, опасаясь, что меня могут прослушать.

– Не волнуйся, скоро все закончится, – заверил его Кудлин.

Через неделю он снова встретился с генералом в этом неприметном ресторане. У Кирилла Эдуардовича болела голова, и он не обратил внимания на несколько автомобилей, припаркованных с правой стороны от ресторана. Впрочем, он уже давно не обращал внимания на посторонние автомобили. Слишком долго он был на важных милицейских и полицейских постах.

В кабинете его ждал Кудлин. И коробочка, похожая на ту, которую ему однажды подарили. Улыбаясь, генерал открыл коробку, но там лежал только подарочный набор в виде ручки и карандаша.

– Красиво, – с грустью произнес Кирилл Эдуардович. – А где деньги?

– Мы принесли вам деньги за освобождение нашего друга Реваза, – как-то странно сказал Кудлин.

– Конечно, за него. Сто тысяч евро. Где деньги?

– Вы его уже освободили?

– Не волнуйтесь. Я послал официальное сообщение, что его следует освободить как нашего агента. Все оформили как полагается.

– Очень хорошо. Спасибо. Значит, за освобождение Реваза мы платим вам сто тысяч евро. – Кудлин говорил четко и раздельно. Обычно он разговаривал гораздо более тихим голосом.

– Сегодня вы какой-то странный, – усмехнулся генерал и повторил: – Где деньги?

– Здесь. – Леонид Дмитриевич достал пачку денег, завернутых в газету. Сто тысяч евро были в пятисотевровых купюрах. И все двести купюр лежали вместе.

– Обычно вы даете в новых пачках, – недовольно проговорил генерал, забирая деньги.

– Пересчитайте, пожалуйста, – попросил Кудлин. – Мне их привезли из банка, и я не успел пересчитать. Возможно, там будет не хватать одной или двух купюр.

Расчет был на жадность генерала. Тот согласно кивнул и принялся считать купюры, иногда слюнявя палец. Кудлин терпеливо ждал.

– Сто девяносто восемь… сто девяносто девять… двести, – закончил наконец Кирилл Эдуардович. – Все в порядке. Не беспокойтесь. – Он выбросил газеты и, разделив всю сумму на две пачки, сунул их в свои внутренние карманы.

– Мы будем ждать вашего звонка, – сказал Кудлин. – А теперь извините, я должен уехать.

– Останьтесь и пообедайте, – предложил генерал.

– Извините, не успеваю. И вот еще один сувенир, лично от Валентина Давидовича. Откроете, когда я уйду. – И Кудлин пошел к выходу.

– Подождите, – позвал его генерал, – мы не попрощались. До свидания, – протянул он руку.

– До свидания. – Кудлин пожал ее и вышел из комнаты.

Где-то в коридоре послышался нарастающий шум. Улыбающийся Кирилл Эдуардович сел за стол и открыл коробочку. В ней что-то блеснуло. Он внимательно посмотрел и увидел слоника, которого он подарил Рашковскому и который стоял у него в кабинете. Слоник был куплен в Таиланде, но потом лучшие специалисты МВД сумели вставить в него очень мощный «жучок», позволявший слушать любые переговоры Валентина Давидовича в кабинете. Генерал смотрел на этого слона с алмазами, чувствуя, как сердце начинает биться более часто. Это означало, что там догадались об истинном значении его подарка. Он протянул руку за слоном, но в этот момент в кабинет ворвались сразу несколько сотрудников ФСБ. Генерал поднял на них изумленный взгляд.

– Вы арестованы, – сказал вошедший вместе со всеми генерал Следственного комитета.

– На каком основании?

Вместо ответа генерал подозвал майора, который бесцеремонно поднял руки Бандриевского, осветив их специальным прибором. Все пальцы были синего цвета, а на деньгах, спрятанных в карманы, было написано «Взятка». В инфракрасных лучах это слово выглядело особенно грозно.

– Вы арестованы, – повторил генерал. – И еще вам придется ответить за фальсификацию документов, которую вы сделали для освобождения преступного авторитета Реваза Барнабишвили.

– Это провокация, – с трудом выдавил из себя Кирилл Эдуардович.

И вдруг услышал громкий голос Кудлина, записанный на пленку:

– Значит, за освобождение Реваза мы платим вам сто тысяч евро…

Бандриевский опустил голову. Он наконец понял, почему ему вернули его подарок. Все было кончено. На долгие годы вперед его жизнь уже определена.

Я поднимался наверх по лестнице, доставая ключи. Настроение было превосходным. Сегодня должен приехать Игорь. Я обещал взять его с собой на охоту, и мы уже купили новые ружья, которые оформили по всем правилам «Охотсоюза». Сейчас он поднимет их в мою квартиру. Меня пригласили на охоту, и я решил взять с собой Игоря. Он уже совсем взрослый, вытянулся, стал таким красивым, что на него заглядываются девушки. Я думаю, нужно поменять ему машину, купить что-то более современное – небольшая «Тойота Королла» ему совсем не подходит. Я достал ключи, чтобы открыть дверь, и услышал за своей спиной чей-то знакомый голос:

– Здравствуй, Некрасов.

Резко повернувшись, я увидел своего старого знакомого, капитана Лагунова, который стоял прямо на лестнице и держал в руках пистолет.

– Ты думал, что сумел меня провести вместе со своими друзьями? – спросил он, нехорошо улыбаясь. – Только я уже тогда начал подозревать, что нас обманули. А потом понял, что нас действительно провели.

Можете представить, как я себя почувствовал при виде дула пистолета, направленного мне в грудь. Говорят, что в такие моменты перед мысленным взором человека проносится вся его жизнь. Это, конечно, неправда. Ничего не проносится, ничего не вспоминаешь, тем более про детство, про маму, папу и свои школьные годы. Их обычно вспоминаешь в гораздо более приятной и спокойной обстановке. Но когда на тебя наставляют оружие, в этот момент не до приятных воспоминаний. Только видишь это отверстие в пистолете – и понимаешь, что в любую секунду оттуда может вылететь небольшая пуля, которая оборвет твою жизнь, и больше не будет никаких воспоминаний вообще. И ничего больше не будет. Страх, полное отсутствие воли, некоторая заторможенность, и ты как завороженный смотришь на этот пистолет.