Божественная дипломатия - Юлия Фирсанова

Заняв предложенные хозяином места, боги принялись ждать, попивая вино и активировав для начала заклинания банального слежения, также удобства ради привязанное Мелиором на шкатулку. Члены посольства как раз успели получить от педантичного и скрупулезного Ларканса Марна первые весьма дотошные инструкции, обеспечивающие относительно безопасное перемещение по замку, и сейчас собирались обживать свои покои.

Высший вар Монистэль ист Важар сбросил плащ на руки скользнувшему неслышно, словно тень, слуге, и вошел из прихожей в комнату, отделанную в золотисто-зеленых тонах. Чуть склонив голову набок, эльф постоял несколько секунд, прикрыв глаза и прислушиваясь к чему-то внутри себя или, быть может, просто к шуму фонтана-ручейка. Потом вар подошел к столу, на котором уже стояло большое, почти плоское блюдо из какого-то черного металла. По ободу странной посуды шел чеканный орнамент из листьев, но повторялись в нем лишь изгибы веточек, а сами листья совсем не походили один на другой. Рядом с блюдом виднелся гладкий стеклянный сосуд – нечто среднее между флягой и графином – с прозрачной жидкостью, скорее всего водой.

Монистэль с усилием открыл пробку и медленно вылил воду в «таз».

– Он что, собирается умываться? – недоуменно приподнял бровь Мелиор.

– Или топиться? – язвительно предположил Энтиор, отпивая из бокала, а потом с видом знатока подобных процедур добавил: – Правда, будет мелковато, но если хорошо постараться…

– Ни в коем случае! – решительно заявила Элия, даже прекратив от возмущения резать персик. – Он не имеет права кончать жизнь самоубийством в Лоуленде, это серьезное оскорбление! Согласна, в нашем замке убивать – дело обычное, можно сказать, традиционное, но чтобы самого себя, это просто безобразие! Вопиющее неуважение к нашим талантам!

Пока лоулендцы перебрасывались шутками, вар по-прежнему молча опустил пальцы правой руки в воду, потом коснулся влажной ладонью лба, губ и груди на уровне сердца. Совершив сей странный обряд, эльф снова погрузил кисть в воду и сделал несколько круговых движений по периметру блюда. От воды начал подниматься не то серый пар, не то туман, но он не растекался по комнате, а компактно конденсировался над блюдом, обволакивая и руки вара, подобно странным змеям или перчаткам. Монистэль нагнулся над свивающимся в прихотливые струи туманом, словно старался истолковать их изменения или видел что-то свое за неторопливым движением струй.

Так вар простоял не более трех минут, неподвижно вглядываясь в неведомое. Потом снова плавно провел рукой над туманным окном. Серые струйки, послушные воле эльфа, начали терять свою густоту, потекли к пустому стеклянному сосуду и аккуратно скользнули в него. И вот уже на столе снова стояли абсолютно сухое блюдо и графин, полный воды.

– Что это было за колдовство? – подозрительно нахмурился Энтиор.

– Стыдно не знать своих генетических врагов, брат, – подколола Элия принца. – Судя по всему, мы наблюдали ритуал «Зеркало Мира». Через воду из Истока волшебных озер в тайных глубинах своих лесов эльфы могут прозревать грядущее, а также опасности настоящего. Не думала, что и полуэльф способен на столь тесное взаимодействие с Истоком, тем более не напрямую, когда его поддерживает живая мощь Леса, а лишь через его частицу, но Лес сам решает, кому открывать свои секреты.

– Мы видели это, – констатировал Мелиор, тоже слыхавший о диковинных обычаях Дивных и их магии. – Монистэль действительно отличный маг, и его эльфийские корни чрезвычайно сильны. Примем к сведению.

Тем временем, завершив ритуал «омовения и туманообразования», Высший вар постоял немного, по всей видимости обдумывая явленное видение, но не выказывая никаких эмоций, по которым можно было бы истолковать, что именно он узрел. Потом полуэльф позволил себе вернуться к вещам более прозаическим. Он обошел комнату по периметру, разглядывая обстановку, задержался на несколько секунд у гравюры, изображающей тонкое деревце на туманном пригорке, полюбовался быстрым ручейком и игрой света на разноцветных камешках в фонтане, провел рукой по бархатистым листикам кимврасы. Это вьющееся комнатное растение с нежно-голубыми цветками и золотой сердцевиной, благодаря маленькому заклинанию, ускоряющему рост, успело за короткий срок полностью оплести две стены гостиной. И, наконец, Монистэль остановился у статуэтки Сильдирена. Несколько минут он просто рассматривал ее, потом легкая, но полная тепла улыбка скользнула по губам. Тонкие пальцы эльфа коснулись розовато-золотистого камня, впитавшего, казалось, тепло солнечных лучей, гладкой спинки оленя, гибкой девичьей фигурки…

– Есть! – довольно прошептал Мелиор.

– Ты не ошиблась, стради, – подтвердил Энтиор логичность выбора сестры, наблюдая за тем, как быстро пробуждается, растет, крепнет тонкая нить, свитая из эмоций вара, и тянется к шкатулке Миреахиля, делая явными чувства полубога.

Элия еще успела самодовольно кивнуть, а потом лоулендцам стало не до разговоров. Усталая серая мука длиною в вечность обрушилась на их готовые к восприятию тончайших нюансов сознания. Безнадежная, полная тоскливой обреченности бездонная жажда перехода заставила жизнелюбивых принцев на несколько мгновений пожалеть о своей затее, их ощущения можно было бы уподобить чувствам человека, разнежившегося на горячем песке под солнцем и со всего маху опрокинутого вниз головой в ледяной омут.

– Не думал, что срок вара столь близок, – нахмурившись, заметил Мелиор, переводя дыхание и мановением пальцев повелевая бутылке вновь наполнить свой бокал.

– Он уже вплотную подошел к черте, но оковы долга держат душу в оболочке тела, – ответила Элия, в отличие от братьев ожидавшая после общения с варом чего-то подобного. – Долг правителя перед любимым миром, который клялся беречь, превыше Закона Инкарнаций. Монистэль очень устал, но пока не избавится от своей ноши, будет встречать рассвет за рассветом, пусть его глаза уже давно видят лишь закат.

– С удовольствием помог бы Высшему вару в его проблеме, но боюсь, это не соответствует нынешней дипломатической тактике Лоуленда. Все-таки раньше, во времена прадедушки Леорандиса, нравы были куда проще, – отщипнув виноградинку от пышной грозди, ностальгически вздохнул Энтиор по тем временам, когда работа Дознавателя была куда более насыщена кровавыми буднями, и проколол тонкую кожицу ягоды острыми зубами.

– Подожди, дорогой, еще не все потеряно, вы создаете для Лоуленда столько проблем, что папа того и гляди пролистнет свод древних законов и вернется к старой доброй тактике террора, только, боюсь, начать ее проведение в жизнь он захочет в первую очередь с нас, как с субъектов, доставляющих государству и ему лично наибольшие неприятности, – пошутила принцесса.

Принц недовольно фыркнул и задумался о более приятных вещах, например, о том, какова на вкус кровь утомленного от жизни эльфа, чья безнадежная усталая грусть не пришлась по вкусу даже богу боли, предпочитавшему страдания в их чистом физическом или эмоциональном, но никак не в замутненном философией виде.