Я знаю тайну - Тесс Герритсен

Она развернулась и пошла прочь.

– Эй! – крикнула Джейн.

Холли не остановилась. Ни разу не оглянувшись, она спустилась по лестнице и исчезла в метро.

* * *

В ярком свете комнаты для допросов в Бостонском управлении полиции Бонни Бартон Сандридж казалась еще более растрепанной, чем на улице. Царапина на подбородке покрылась корочкой, размазанная по щеке тушь выглядела как синяк. Джейн и Фрост сели напротив нее за стол, на котором лежали ее вещи: бумажник с шестьюдесятью семью долларами наличными, три кредитки и водительское удостоверение. Сотовый телефон на платформе «Андроид». Брелок с тремя ключами. Несколько тампонов «Клинекс». И самое интересное: маленький блокнот на спирали, наполовину заполненный подробными записями. Джейн медленно перелистала страницы и остановилась на последней.

– Почему вы преследовали Холли Девайн?

– Я ее не преследовала.

Джейн показала женщине блокнот:

– Ее адрес записан здесь.

– «Буксмарт медиа» – это рекламное агентство. Их адрес в свободном доступе.

– Вы не случайно оказались в том же пабе, что и она. Вы следили за ней, когда она вышла с работы, верно?

– Может быть. Я несколько недель пыталась договориться с ней об интервью. Сегодня я впервые подошла к ней настолько близко, что смогла выразить свое неудовольствие.

– И вы угостили ее бокалом вина. А потом попытались вывести через заднюю дверь.

– Это Холли настояла, чтобы мы вышли через ту дверь. Она сказала, что за ней следят и она хочет отделаться от слежки. Что касается бокала вина, то я предложила ей его, чтобы разбить лед в ее сердце. Вызвать на разговор.

– О «Яблоне»?

– Я пишу книгу о процессах по ритуальному насилию. Целая глава там будет посвящена «Яблоне».

– Этому делу двадцать лет. Дело забыто и быльем поросло, разве нет?

– Кое для кого вовсе даже не поросло.

– Вы имеете в виду Мартина Станека?

– Разве удивительно, что он до сих пор одержим этим? Тот процесс погубил его семью. Его жизнь.

– Забавно, что вы не говорите о погубленных детских жизнях.

– Вы просто исходите из того, что он виновен. Вам никогда не приходило в голову, что Станеки могут быть невиновны?

– Присяжные так не думали.

– Я много часов говорила с Мартином. Читала расшифровки судебных заседаний и обвинения против Станеков. Они были просто нелепыми. Да что говорить, одна из прежних обвинительниц хотела отказаться от своих слов. Она была готова подписать под присягой письменные показания о том, что все эти обвинения не соответствовали действительности.

– Постойте. Вы говорили с кем-то из детей?

– Да. С Кассандрой Койл.

– Как вы ее нашли? Тоже выслеживали?

– Нет. Это она меня нашла. Суд не обнародовал имен детей, так что я не знала, кто они. В прошлом сентябре Кассандра связалась со мной, прочитав мои статьи о процессах по ритуальному насилию. Она знала, что я писала о деле Макмартина в Лос-Анджелесе и о деле Часовни веры в Сан-Диего[21], и она предложила мне написать о процессе «Яблони».

– Почему?

– Потому что ее преследовало прошлое. Она вспомнила подробности, которые помогли ей понять, что Мартин Станек невиновен. Я стала изучать дело, и мне не понадобилось много времени, чтобы прийти к выводу, что процесс был чистым фарсом, как и думала Кассандра. Я не верю, что Станеки совершали преступления.

– Тогда кто похитил Лиззи Дипальму?

– Вот это самый горячий вопрос, верно? Кто на самом деле похитил девочку? Похищение стало фундаментом, на котором было построено все остальное. Истерика, обвинения в сатанинском насилии. Не процесс, а сплошная фальсификация. Исчезновение Лиззи Дипальмы взбудоражило сообщество, люди готовы были поверить во что угодно, даже в летающих тигров. Об этом и будет моя книга, детектив. Как разумные, в общем-то, люди могут превратиться в буйную и опасную толпу.

Ее лицо раскраснелось. Она глубоко вздохнула и откинулась на спинку стула.

– Вас, кажется, это сильно расстраивает, миз Сандридж, – заметил Фрост.

– Да. Вас тоже должно бы расстраивать. Вас всех должно расстраивать, когда невинный человек полжизни проводит в тюрьме.

– И вы настолько расстроены, что помогаете ему планировать возмездие? – спросила Джейн.

– Что?

– Несколько детей заявили, что Станек совершил над ними сексуальное насилие. Трое из них теперь мертвы, четвертый пропал. Вы помогли Мартину Станеку их найти?

– Я даже их имен не знаю.

– Вы знали имя Холли Девайн.

– Только потому, что его назвала Кассандра. Она сказала, что именно Холли была первым ребенком, обвинившим Станека. Холли начала все это, и я хотела узнать зачем.

– Вы знаете, что бокал вина, который вы предложили Холли, будет отправлен на анализ? И когда анализ покажет наличие в нем кетамина, ваше положение станет очень незавидным.

– Что? Да нет, вы ничего не поняли! Я всего лишь хочу рассказать правду об американском правосудии. О том времени, когда истерия достигла таких масштабов, что людей сажали в тюрьму за преступления, которых не было.

– Похищение Лиззи Дипальмы явно было.

– Но Мартин не имеет к этому никакого отношения. Это означает, что настоящий убийца на свободе. Вот что должно вас беспокоить. – Бонни посмотрела на часы на стене. – Вы задерживаете меня дольше разрешенного времени. Если я не арестована, то хотела бы пойти домой.

– Пока вы не ответите на мой вопрос, вы никуда не пойдете, – сказала Джейн. Она наклонилась вперед и заглянула в глаза Бонни. – Где Мартин Станек?

Бонни хранила молчание.

– Вы и в самом деле хотите защищать этого человека? После всего, что он сделал?

– Он ничего не делал.

– Не делал?

Джейн открыла папку, которую принесла с собой, извлекла фотографии, сделанные в процессе аутопсии, и положила их на стол перед Бонни. Женщина вздрогнула, увидев тело Кассандры Койл.

– Я знала, что ее убили, но не знала о… – Бонни посмотрела на пустые глазницы Кассандры, и ее передернуло. – Мартин не делал этого.

– Это он вам сказал?

– Зачем ему убивать женщину, которая прикладывала столько сил, чтобы его реабилитировать? Она была готова поклясться под присягой, что ничего этого не было, что это обвинитель научил ее рассказывать те безумные истории. Нет, Мартину она была нужна живой.