Два маленьких обмана - Лиз Карлайл

Они договорились: «один только раз». Но Куину недостаточно было одного раза. Он хотел обладать Вивианой и решил или добиться этого, или избавиться от нее. То, что было вчера – пустая светская болтовня и притворство, что между ними ничего больше нет, – не могло продолжаться. Было. Многое. И если Вивиана настойчиво это отрицала, то она была лгуньей или хуже того – соблазнительницей.

Куин не считал ее ни тем, ни другим. Он начинал подозревать, не скрывает ли она от него что-нибудь, но что? Он видел в Вивиане холодность и отчужденность, что ему не нравилось и не хотелось признавать. Даже его сестра, кажется, не знала, что у Вивианы на уме, а он утром с пристрастием допросил Элис.

Только в его объятиях Вивиана становилась сама собой. Когда между ними рушились все преграды, она снова превращалась в девушку, которую он любил. Следовательно, надо держать ее в своих объятиях. И в своей постели. Куин намеревался сделать то, что должен был сделать десять лет назад. Он решил жениться на Вивиане. И его совсем не волновало, какой ценой заплатит он за это. Он не боялся, что вызовет бурю негодования в Арлингтон-Парке или его мать хватит апоплексический удар.

Еще издалека Куин заметил, что Вивиана нервно похлопывает хлыстом по юбке своей амазонки и подозрительно поглядывает на него.

– Тебе так нравится эта проклятая штуковина? – поднявшись на холм, спросил Куин, глядя на хлыст.

– Никогда не знаешь, когда он может пригодиться. Куин рассмеялся, откинув назад голову:

– Ты жестокая женщина, Вивиана Алессандри.

При этих словах Вивиана опустила глаза и отвернулась.

– Прости меня, – сразу же спохватился Куин. – Я что-то не так сказал?

– Алессандри, – тихо повторила Вивиана. – Меня давно так не называли. И если я жестока, Куинтин, то это жизнь сделала меня такой.

Куин предложил ей руку.

– Пойдем, – тихо сказал он. – Пойдем со мной. Мне надо тебя о чем-то спросить, Виви, и я не хочу говорить об этом в доме.

Вивиана взглянула на руку Куина, такую сильную и твердую, и поняла, что предстоящий разговор неизбежен. Об этом говорило и решительное выражение лица, хотя взгляд его не был суровым. Вивиана оперлась на руку Куина, подобрала юбки, оставив хлыст висеть на запястье.

– Сады Чесли очень хороши в декабре, – с усмешкой проговорила она. – Хочешь, пойдем туда?

Куин улыбнулся, и они направились к садам.

У Чесли было лишь небольшое имение, но его сады славились на весь Бакингемшир. Весной и летом в них бывало множество гостей. Его покойная мать, как однажды сказал Чесли, питала страсть к парадным французским садам, итальянской скульптуре и свежесрезанным цветам. Он чтил ее память, сохраняя все в том виде, как бы ей этого хотелось. Только лабиринт не был приведен в порядок.

– Господи, как будто его моль поела, – заметил Куин, когда они подошли к нему.

Вивиана рассеянно улыбнулась:

– Какая-то болезнь повредила его. Его должны были подрезать садовники.

Это был большой лабиринт. Вивиана и Куин медленно обошли внешний круг в полном молчании. Куин чувствовал удовлетворение от того, что гуляет с Вивианой и ее рука покоится на его руке. Вивиана бросила на него встревоженный взгляд. Юношеское очарование Куина давно исчезло. Сейчас он выглядел уверенным и сильным мужчиной.

Не столько красивым, сколько решительным. Его челюсти были крепко сжаты, а темно-голубые глаза казались холоднее, в них не было той жаркой страсти, которая была накануне. Куин совсем не походил на человека, который схватил ее за руку и поклялся встретиться с ней сегодня.

Вивиана не хотела этой встречи. Она слишком боялась того, что Куин может спросить и что она может не устоять и сказать ему. А если бы он узнал правду, он бы возненавидел ее.

К тому же она не знает, насколько годы изменили Куина. Когда-то Вивиана думала, что знает его; знает, чего он хочет, знает, как он ответит. Не так уж давно она сказала Куину, что не потерпит вопроса о своих поступках. А ответ на них с каждым днем становился все честнее. Что, если она все эти годы ошибалась? Что, если?..

Это означало, что все ее жертвы были напрасны. Все, чем она была, и все, что она сделала, было предопределено тем ее решением. И сейчас Вивиана не могла позволить себе думать иначе. Поэтому она собрала все свое мужество, что ей часто приходилось делать за прошедшие годы, и глубоко вздохнула.

– Ты пожелал меня видеть. О чем же, Куинтин, ты хотел спросить?

Куин посмотрел на Вивиану со смущенной улыбкой:

– Верна себе, Виви, сразу к делу. Что я хотел сказать? Даже не знаю.

– Значит, ты проделал этот долгий путь напрасно.

– Разве? – Куин остановился и посмотрел ей в глаза. – А я чувствую, что не напрасно, Вивиана. Как хорошо вот так гулять с тобой! Я чувствую себя так, словно... вернулись старые времена.

– Мы никогда так не гуляли с тобой, Куинтин, – холодно заметила Вивиана. – Мы ссорились. Потом был секс. А потом мы снова ссорились.

– Это самое холодное, трезвое определение отношений из всех, какие я когда-либо слышал, – согласился Куин. – И никаких романтических воспоминаний не осталось у тебя, дорогая?

– Очень мало, – ответила Вивиана. – Романтика, сага, – это для мужчин. Женщинам трудно позволить ее себе.

Куин поднял бровь и снова зашагал по тропинке.

– Я думаю, оглядываясь назад, что в любом случае это трудно назвать отношениями, – продолжил он. – И все же, Виви, воспоминания не покидали меня все эти годы. Как ты думаешь, почему?

– Не могу сказать.

– А я думаю, потому, что мы прервали их неоконченными, – задумчиво произнес Куин. – У тебя никогда не было такого ощущения, Виви? Или ты просто... никогда не оглядывалась назад?

Вивиана упорно смотрела вдаль, на длинный ряд строений, обрамлявших сады около дома.

– Я никогда не оглядывалась назад, – солгала она. – Я не могла. Я должна была жить.

– Жить без меня, – уныло добавил Куин.

– Ты сделал свой выбор, Куинтин, – прошептала Вивиана. – И теперь не смей заставлять меня брать вину на себя.

– А, ты говоришь, полагаю, о том предложении жениться на тебе, которое однажды высказала, – помрачнев, напомнил Куин. – Последнее время я много думал об этом. Почему, Виви, ты не могла просто сказать мне —^ все или ничего? Почему ты не была со мной честной? Возможно, я... возможно, я ответил бы тебе по-другому.

Вивиана вырвала у Куина свою руку.

– Как ты смеешь?! – спросила она, понизив голос. – Как ты смеешь теперь обвинять меня в нечестности после всего, что уже произошло?! Я что, должна была приставить пистолет к твоей голове? Нож к своему горлу? И если я этого не сделала, значит, это моя вина? Будь ты проклят, Куин Хьюитт! Убирайся к черту! Вот так. Я сказала то, что мне давно хотелось сказать тебе, и сказала по-английски, чтобы ты мог это ясно понять.