Два маленьких обмана - Лиз Карлайл

– Джианпьеро был патроном моего отца, Люси, – начала Вивиана. – Ты знаешь, что это значит?

Люси согласно кивнула.

– Он деньгами поддерживал осуществление творческих планов моего отца, – продолжала Вивиана. – Он имел огромное влияние в Венеции, как и во всей Европе. В мире оперы Джианпьеро решал, кому есть, а кому голодать. Ты понимаешь?

– Это как управляющий или дворецкий? – спросила Люси. – Он мог нанять или выгнать?

– Что-то в этом роде. Мы жили на вилле на краю его имения. Со временем Джианпьеро начал оказывать мне особое внимание. Он... он дал понять, что желает сделать меня своей любовницей. Я была в ужасе, как и мой отец. Это создало трещину в отношениях Джианпьеро и отца.

– О, похоже, он был тухлым яйцом, мисс, – сердито заметила Люси.

– Тухлым яйцом? – переспросила Вивиана.

– Это такое выражение, мисс, – пояснила Люси. – Он был отвратительным типом.

– Отвратительным, да. Он мог быть таким. И в то же время он, если бы захотел, мог бы очаровывать даже птиц, и они слетались бы к нему. Но мой отец оберегал меня. Когда Джианпьеро начал требовать, чтобы я ответила на его... его чувства, отец отослал меня и попросил лорда Чесли помочь мне найти место в английской опере.

Люси снова кивнула.

– И вот тогда вы и пришли ко мне, – сказала она. – Я всегда знала, мисс, что вы чем-то угнетены.

– Да, Джианпьеро страшно рассердился. Как только он узнал, что я уехала, он попытался разорить отца, но папа проявил упорство. Наконец, спустя много месяцев, они вроде бы помирились. Джианпьеро предложил брак. Папа предоставил право решать мне.

– Да, и это, кажется, было наилучшим выходом. Не так ли, мисс?

– Это позволило моему отцу вернуться к любимой работе, – ответила Вивиана. – Я вернулась домой и сказала Джианпьеро, что жду ребенка. Я думала, что так или иначе, сказав правду, я покончу с этим.

– Но сказали ли вы ему о лорде Уинвуде, мисс?

– Я лишь сказала, что это был богатый англичанин, – тихо проговорила Вивиана. – Джианпьеро пришел в ярость, однако все же женился на мне. А теперь он мертв, поэтому я не вижу смысла жить прошлым. Или я не права?

– Все же мне жаль ваших детей, мисс, – заметила Люси. – Мои малышки так любят своего отца.

– Мои дочери редко видели Джианпьеро, – равнодушным тоном проговорила Вивиана. – Он не любил детей.

– Но он заботился о ребенке, которого вы носили. Он выполнял условия сделки, по крайней мере таким образом.

Вивиана заколебалась.

– В конце – да. Люси приподняла бровь:

– Что вы имеете в виду, мисс, сказав «в конце»?

Вивиана сглотнула и оглядела чистенькую кладовку, мысленно удивляясь тому, что произнесла вслух. Но Люси была единственным человеком, который знал правду, а Вивиана могла бы сойти с ума, если бы продолжала держать все это в себе.

– Как только мы произнесли наши свадебные обеты, Люси, он отослал меня на виллу на юге Франции. И там он мне сказал, что, если родится мальчик, он откажется от него и оставит на воспитание монахиням.

– О, мисс! Нет.

Вивиана продолжала смотреть в глубину кухни.

– Он держал меня там все время до рождения ребенка, – шепотом проговорила она. – Потому что ему была невыносима мысль о том, что сын другого человека наследует его богатство и титул. Видишь ли, я не подумала об этом. Я была так наивна. Я не из знатной семьи. У нас для защиты нет династии. И поэтому, Люси, я провела последние семь месяцев беременности на коленях, моля Бога о дочери. Мне повезло. Бог оказался очень добр.

Некоторое время Люси молча смотрела в свою кружку с вином.

– Да, добр, – сказала наконец она. – Бессмысленная человеческая злоба не перестает удивлять меня, мисс. Мне очень вас жаль. Искренне жаль.

– Не надо жалеть, – ответила Вивиана. – Случилось так, как ты часто говорила, Люси. Сам стелешь себе постель, сам в ней и спи.

Люси улыбнулась:

– Что-то в этом роде, мисс.

За окнами послышался топот копыт и скрип колес.

– Это, должно быть, первая карета выехала из конюшен, мисс, – пояснила Люси. – Леди Шарлотты, по-видимому. Вам лучше подняться наверх, а то они вас скоро хватятся.

Женщины стояли, в нерешительности глядя друг на друга.

– О, Люси! – наконец сказала Вивиана. – Я превратила в руины свою жизнь? А теперь еще свалила ее тяжесть на тебя, и даже не знаю зачем.

Люси слегка коснулась руки Вивианы.

– Это не руины, мисс. Вам тяжело пришлось, вот и все. Иногда такова участь женщины, и...

Стук в дверь не дал им договорить. Доктор Гулд просунул в комнату голову:

– А, вы все еще здесь, графиня Бергонци! Я наложил три шва на палец Бекки, и все будет хорошо. А сейчас я слышу, наше присутствие требуется в гостиной. Его сиятельство собирается сделать какое-то важное объявление.

Вивиана изобразила на лице улыбку и поспешила к доктору.

– Важное объявление? – весело переспросила она. – Как интересно! Что это может быть?

На следующий день Вивиана отправилась на верховую прогулку. Она шла по коридору к задней двери дома, раздраженно похлопывая по бедру хлыстом. Она провела утро, напрасно ожидая, когда пробьется сквозь облака солнце, которое так и не появилось, и гостя, который так и не приехал. И тогда она решила покататься верхом; пронестись быстрым, отчаянным галопом, невзирая на серое, унылое небо и выпавший снег.

Однако едва Вивиана успела спуститься с холма, как увидела Куина. Он появился из-под тени деревьев там, где конная тропа выходила из леса. Он был один, на своем большом гнедом жеребце, который, застоявшись на конюшне, все еще тряс головой. Значит, Куин приехал прямо из Арлингтон-Парка, подумала Вивиана.

Она смотрела, как Куин погладил коня рукой, пытаясь успокоить, затем ловко спрыгнул на землю и отдал поводья одному из грумов Чесли. Теперь уже не уедешь, подумала Вивиана. И не было смысла искать безопасности в доме. В четырех стенах, среди роскошной мебели, создававшей особую атмосферу, Куин все равно останется таким же большим и таким же страшным.

Но она, Вивиана, как-нибудь справится с Куином Хьюиттом и его вопросами. Вивиана не могла допустить, чтобы он довел ее до такого состояния, в котором она находилась вчера. Она остановилась и ждала.

Куин увидел Вивиану, как только отошел от конюшен, и стал подниматься по холму. В простой шерстяной амазонке и кокетливой шляпке она была, как всегда, прекрасна и обольстительна. Он зашагал по тропе торопливо, еще не уверенный в разумности своего решения, но полный решимости исполнить его.