Гримм. Ледяное прикосновение - Джон Ширли

– Понятно, – у Ника внезапно пересохло во рту. Следующей жертвой станет его мать.

– Чтобы между нами не было недоговоренностей, сразу уточню: нам придется убить и вашу девушку, – задумчиво сообщил Денсво. – Джульетту, кажется? Вдруг она беременна? Нельзя рисковать.

Ник стиснул зубы – еще немного, и он накинулся бы на Денсво.

Джульетта.

Один из охранников прищурился и слегка подался вперед.

– Они держат пальцы на спусковом крючке, Бёркхарт, – предупредил Денсво. – Не глупите. У меня на вас столько планов! Прошу, не разочаровывайте.

– Хорошо, – Ник усилием воли заставил себя улыбнуться. – Есть еще один вариант: вы мне сдадитесь.

Гроган расхохотался. Пожалуй, так мог бы смеяться бык.

– Я делаю только то, что должен. Объяснять вашему отродью, за что вы гибнете, – часть семейной традиции.

– И какое же преступление совершил мой предок? – поинтересовался Ник.

– О, их было несколько. Он убил Альбера Денсво. Изувечил его сына. Украл священные для нас артефакты…

– Артефакты?

– Не волнуйтесь, они снова в наших руках, – улыбнулся Денсво. – Увы, преступление остается безнаказанным до тех пор, пока потомки Кесслера живы. Захватив власть, мы уничтожим и остальных Гриммов. Но прямой потомок Иоганна Кесслера должен умереть медленной и мучительной смертью.

– Разумеется, – спокойно ответил Ник. – Садисту всегда нужно оправдание своей жестокости.

Зрачки Денсво расширились, руки сжались в кулаки.

– Не стоит меня провоцировать. В отличие от вас, я не дурак. Впрочем, спасибо, что сдались в наши руки с такой любезностью.

– Я догадывался о ловушке, – пожал плечами Ник. – Но знаете, у Гриммов есть старая поговорка: «Чтобы узнать, где находится осиное гнездо, иногда нужно потрясти дерево».

– То, что вы оказались в самом центре гнезда, никак вам не поможет, – вмешался Гроган. – К тому же вы не знаете, где находитесь.

– Велика вероятность, что я все еще в Орегоне. Возле Колумбии.

– Как он…

– Заткнись, Гроган, – устало оборвал его Денсво. – Он этого не знал. Не думаю, что это еще важно, но следует соблюдать секретность. Мы всегда так поступаем.

– Кто поступает? – не преминул уточнить Ник. – «La Caresse Glacée»?

Денсво вздохнул и лениво взмахнул рукой:

– Скоро вам все станет ясно. И советую все-таки съесть эти яйца. Как знать, вдруг это ваша последняя трапеза…

С этими словами он повернулся к Убийце быков, что-то ему прошептал и вышел в коридор. Минотавр с грохотом захлопнул дверь.

Замок снова щелкнул.

«Нельзя сказать, что от этого разговора было много толку», – уныло подумал Ник.

Берлин, Германия. Декабрь 1936 года

– По-моему, сейчас не самое удачное время, чтобы переносить монеты, – Джонатан Кесслер переминался с ноги на ногу, пока Берг, тоже Гримм, возился с замком сейфа. – Что, если нас остановят? Немцы всюду ставят контрольно-пропускные пункты.

– Не всюду, а на подходах к Рейхстагу, – отмахнулся Берг, вводя комбинацию, которую дал ему Кесслер. – Сомневаюсь, что здесь такой будет. А вот само здание мне не кажется надежным. Если Берлин начнут бомбить…

Кесслер потянулся за пальто и достал часы. 14:10.

– Нужно поторапливаться.

– Да-да… Я ошибся в одной цифре… Секунду.

Гансу Бергу не было еще и тридцати, но его светлые волосы уже поредели. Весь он казался каким-то узким и длинным: длинное бледное лицо, длинный нос, длинные белые пальцы. Кесслер был старше его почти на тридцать лет, но мальчишке нравилось думать, что из них двоих именно он главный. Поверх костюма Берг, как и его старший товарищ, носил плотное пальто. В натопленной комнате было жарко, но мужчины надеялись покинуть здание как можно быстрее, а снаружи шел снег. Кесслер даже не стал снимать серую «федору»; Берг же все-таки затолкал свою валяную шерстяную шапку в карман.

Мальчик наконец справился с замком и начал поспешно перебирать папки и церковные документы.

– Конверт, помеченный двумя кругами, – пробормотал он.

Кесслер бросил взгляд на окно, забыв, что сам же закрыл его шторами. Сейф стоял в доме священника лютеранской церкви: предполагалось, что никто не рискнет ограбить святого отца. Здесь монеты Закинтоса были в безопасности – пока не поползли слухи, что Рудольф Гесс занялся поиском «оккультных» предметов. Тогда хранители монет решили вывезти опасный артефакт из Берлина. Священник церкви, в которую они вторглись, сам был Гриммом – единственным в Берлине. Сейчас он отсутствовал: отправился в Баварию на поиски «особенно опасной» Ищейки. Преподобный Шеллер свято верил, что все Существа должны быть истреблены. Такая точка зрения была не редкостью среди Гриммов, однако Кесслер никогда не мог с ней согласиться. Шеллер же считал всех Существ порождениями Ада и придерживался принципов предков.

– Вот они, – выдохнул Берг, доставая из сейфа конверт манильской бумаги. Вскрыв его, он осторожно заглянул внутрь. – Да. Они здесь.

Мальчик потянулся за монетами, но Кесслер перехватил его руку:

– Не трогай их.

– Монеты ведь не влияют на Гриммов, – удивился Берг.

– Мы не можем быть уверены, что они не влияют на всех Гриммов. Артефакт опасен, – ответил Кесслер, забирая у напарника конверт и снова запечатывая его.

– Они опасны для людей и Существ, – уперся Берг. – Не для нас.

– Монеты опасны не только своими свойствами, – покачал головой старший Гримм, закрывая сейф и снимая шляпу, чтобы промокнуть пот со лба. – Причем для всего человечества. Если бы решать предоставили мне, я бы их уничтожил. Расплавил.

Берг нахмурился:

– Возможно, это еще опаснее. Кто знает, что может случиться при попытке уничтожить артефакт?

– Значит, надо залить их в свинец и утопить в самой глубокой океанской впадине, – Кесслер снова надел шляпу. – Монеты должны быть где угодно, но не там, где люди легко могут до них добраться. Даже Наполеон, и тот использовал их во зло, – он в несколько раз сложил конверт и спрятал его во внутренний карман пальто. – Представь, что будет, если они попадут в руки Гитлеру.

– Гриммы использовали их и будут использовать снова, – настаивал Берг. – Герр Кесслер… Я думаю, будет лучше, если вы отдадите монеты мне. Я моложе. Сильнее. Если нам придется спасаться бегством…

– Не говори ерунды, – оборвал его Кесслер. – Вряд ли ты сильнее меня.

Мужчины поспешили прочь из комнаты священника и, заперев за собой дверь, направились к черному выходу. Оказавшись на улице, оба на секунду замерли, оглядываясь и моргая от яркого света: снегопад закончился, сквозь тучи пробивалось солнце. Улицы были мокрыми от подтаявшего снега. Мимо проехал фургон с продуктами; на повороте его слегка занесло, и водителю пришлось бороться с непослушным рулем. Сразу за церковью начинался сад, укрытый сейчас снежной шалью; тут и там ее протыкали сухие коричневые стебли растений, тянувшихся к небу.