Дорога мстителя - Алексей Доронин

Темнело. Когда зашло солнце, записанный призыв муэдзина прокатился над городом, напомнил правоверным о молитве. Младший уже к этому привык.

Вскоре все огни в окнах домов погасли.

Улицы освещали редкие фонари, судя по ровному свету, электрические, и это было роскошью. Вроде бы тут несколько паровозов приспособили, чтобы вырабатывать электроэнергию и тепло. Солнечных батарей на это точно бы не хватило. И того одинокого ветряка, который он видел на одной из крыш.

Саша задвинул пыльную штору. Как и в деревнях, после окончания светового дня тут все ложились. Изредка доносились голоса поздних прохожих или часовых, но в остальном ночь была тихой.

Кровать была древняя и скрипучая, над ней висел календарь за 2019 год с видами какой-то южной страны. Пальмы, узкие улочки, пляжи. Похоже, Турция, если Саша правильно перевел слово Turkey, которое ассоциировалось у него с индейкой. На другой стене смотрел с портрета усатый то ли ихний падишах, то ли древний президент на фоне красного флага с белым полумесяцем. А вот портретов Уполномоченного в гостинице не было.

Хотелось почитать свой журнал, но усталости накопилось много. Буквы расплывались, поэтому решил спать.

Затушил керосинку на тумбочке. Удобнее, чем коптящие масляные лампы, хотя электрическая была бы ещё круче. Успел отметить, что в тумбочке лежат Библия и Коран. И никакой периодики.

В комнате справа было тихо как в могиле; слева кто-то молился, кто-то ругался вполголоса, кто-то храпел. Но он так устал, что ничто не могло помешать. Клопы и тараканы тоже не потревожили его. И когда ночью из мечети прозвучал еще один азан, Саша не проснулся.

Общий зал чайханы с самого утра наполнялся людьми. Некоторые заходили только чтобы поесть. Другие, похоже, проворачивали тут сделки. Публика была пёстрая: странники в брезентовых штормовках, «энцефалитках», камуфляже; горожане в опрятной одежде тёмных тонов. У тех, кто позажиточнее, имелись даже пиджаки. Довоенные и новодел из грубой шерстяной ткани. Под пиджаками виднелись футболки. Образ «богача» дополнялся спортивными штанами и кожаной обувью с длинными носами, явно пошитыми местным сапожником. Эти туфли ассоциировались у Младшего с восточными сказками, джиннами, султанами и дворцами в пустыне. Многие были в вышитых тюбетейках.

Женщин в зале не было, похоже, не положено или не принято.

«Бап должен дом сидеть, шурпа готовить, лепёшка жарить,– будто в подтверждение, говорил, показывая немногочисленные зубы, дочерна загорелый бродяга в халате. Тот самый, который стоял перед Сашей в очереди на КПП.– Распустили вы своих ханум, уважаемые. От этого и войны. Землетрясения. Помните, что до Огня было? Как они себя, стервы, вели? А? Вот и доигрались».

Саша подумал, что это дервиш из Индии или из Пакистана, странствует по миру, учит людей мудрости. Но Ринат шёпотом сказал ему, что это Яша по кличке Барон из-под Саратова, и при нём надо лучше следить за своими вещами. А акцент, мол, у него фальшивый.

«Хотя здесь руки рубят за это…– тихо продолжал Ринат,– с одной хваталкой много не наворуешь. Но, если ты сам отдашь, ему ничего не будет. А он не зря у всяких гуру обучался. Вот ордынцы воров вешают, но чаще – тех, кто настолько глуп, что у них что-то пытался утащить. Когда они только сюда пришли, то за первый месяц разорвали тридцать человек тракторами. Потом один трактор сломался, да и горючего мало. Теперь четвертуют только важных преступников, а не шелупонь. А иногда особо не разбираются, казнят простых бродяг… но это заставляет настоящих воров прижимать хвост».

Гости не торопясь потягивали чай из плошек и чашек. Чёрный чай, зелёный чай, не только с сахаром, но и с маслом и перцем. Прямо суп, а не чай. Но Саша пил обычный. Как и редкие пряности, про которые в Сибири уже забыли, чай привозили южные люди. Стоил он дорого.

В воздухе витали запахи приправ, из кухни доносился перестук ножей, готовился плов, жарилась баранина.

Подавали тут и обычные русские блюда, но доминировали восточные, и не только плов, шашлык, шаурма, но были и такие, про которые Саша даже не слышал, и названий не знал. Выглядело всё очень аппетитно, всё хотелось попробовать. Правда, стоило дорого, и он в основном просто наблюдал. Деньги надо экономить.

Некоторые посетители играли в домино, шашки или нарды. Похожие на джиннов деды в тюбетейках сидели прямо на полу, на циновках, за шахматами на низеньком столике. Карт Саша не видел. Всё происходило чинно, без крика и ругани. Не на деньги. В общем, бандитской публики, которой Младший боялся и какую видал издалека в Орловке, он тут не увидел. И хорошо, что тут не притон и с оружием не заходят. Хотя… это не означало, что у некоторых из них нет за поясом спрятанных ножей. И что нет среди них «бармалеев».

Иногда за мягкими витиеватыми словами Саша чувствовал разлитое в воздухе напряжение. Но Ринату хватало одной фразы или даже взгляда, чтобы два гостя снова друг другу улыбались. У чайханщика, раз тот заведовал всей денежной системой города, явно была высокая «крыша». Поэтому все разборки, наверное, проводились подальше отсюда.

Гадить там, где ешь, тут не принято. Ни одной драки Саша не увидел, а про поножовщину и говорить нечего. Хотя ни охранника, ни вышибалы не имелось.

Самым частым кушаньем был плов. Младший тоже иногда брал миску-другую. Гости в ватных халатах ели его руками, но Саша пользовался, как и большинство, ложкой. Вроде делал всё как все, но иногда нет-нет, да и перехватывал любопытный или подозрительный взгляд или усмешку.

Бородатые посетители, среди которых он узнал и караванщиков-овцеводов из Кашкалаши, разговаривали громко, поэтому иногда Саша улавливал отдельные слова и целые фразы. Мало про политику, больше про урожаи, приплод скота, цены на рынке, здоровье дедушек и бабушек, родившихся детей… Скукота. Даже про басмачей редко можно было услышать. Будто все хотели поменьше об этом вспоминать.

Один раз услышал и про себя.

–Что за мальчик?– спросил у Рината сидящий в углу старик с козлиной бородой. Спросил полушёпотом, но Саша расслышал. И напрягся.

«Сейчас татарин скажет: „Этот мальчик приехал из города Кургана. На рынок. Один“». Да, дед опасным не выглядел, Младший не сомневался, что при необходимости мог бы вышибить из него дух табуреткой, если тот вдруг вздумает за ним шпионить. Но, когда кругом только чужие, не нужны даже мелкие конфликты.

Но нет, Ринат ответил совсем по-другому. Что это – его дальний родственник. Сын двоюродного брата жены дяди из Орловки. Приехал «бизнесу учиться».

Родство и связи в этом мире много значили, это Саша уже понял.

–А, понятн… Ну, молодец мальшик,– длиннобородый дед удовлетворился ответом и вернулся к своей плошке чая и большой шаурме.

Кстати, орловские так в чайхане и не появлялись, хотя другой гостиницы на полсотни километров вокруг не было.

Вскоре Саша догадался, откуда столько любопытства к его персоне. Молодежь его возраста сюда не заглядывала. Все посетители были значительно старше. Но не лезли с вопросами, и на том спасибо.